Освобожденный бессмертный (ЛП) - Сэндс Линси

— Боже мой, — выдохнула Сарита. Какое-то время она смотрела на выставленные, на витрине банки, ее желудок переворачивался, а затем, почти не думая, подошла к следующему шкафу и тоже открыла его, а потом еще и еще, и еще. Комок в горле рос с каждой дверью, которую она открывала, и с каждым набором из шести банок, пока Сарита не захлебнулась от своего ужаса и отвращения, когда открыла последнюю.

Прикрывая рот, она попятилась и просто уставилась на разнообразных чудовищ, выставленных на обозрение, почти не замечая безмолвных слез, льющихся из ее глаз и бегущих по щекам.

Это были не естественные ветви развития. Не могли быть. Она была уверена, что они были выведены искусственно. Человеческая ДНК срослась с ДНК различных животных и рыб, чтобы создать существ, о существовании которых она даже не подозревала. Это было ужасно. Она не могла представить, как это было сделано. Что за больной псих мог сделать что-то настолько чудовищное?

Дресслер казался очевидным ответом. Похоже, он любил экспериментировать не только с бессмертными. Ему также нравилось играть с человеческой ДНК. Настоящий вопрос был в том, почему? Зачем ему это делать? Что он надеялся получить от этого?

Шаги, спускающиеся по лестнице в соседней комнате, привлекли ее внимание, и Сарита быстро вытерла слезы. Она не была плаксой по натуре. Она плакала всего три раза в жизни; когда умерла ее мать, когда умер ее дедушка и когда умер ее отец. Ее слезы теперь были аберрацией, и она не хотела ни с кем ими делиться.

— Сарита?

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она повернулась и увидела Домициана, идущего к ней через комнату.

— Я проснулся, а ты не… — Он остановился на полпути через комнату, и на его лице внезапно появилось беспокойство. «Что случилось? Ты плакала?

— Нет, — отрезала Сарита, а затем раздраженно закатила глаза. Слишком много для ее попытки выглядеть нормально, подумала она, но добавила более спокойным тоном: «Ничего. Я просто.». Она повернулась, указывая на открытые шкафы и на банки.

«Ах.». Домициан продолжал стоять рядом с ней, мрачно глядя на банки. — Я видел их раньше.

— А я не нет, — ответила Сарита глухим голосом.

— Тогда, должно быть, это был шок, — пробормотал он, успокаивающе обнимая ее за плечо.

Сарита не ответила. Она также оставалась неподвижной под его рукой, не в силах расслабиться. Однако это было не из-за банок. Это проклятое письмо, и то, что он не сказал ей об этом, и ее беспокойство, что Дресслер уже каким-то образом связался с Домицианом.

— Мой дядя сказал, что один из людей Дресслера упомянул о множестве существ на острове, — объявил теперь Домициан. — Рыболюди, птицы и, кажется, кентавр.

«Что?» — недоверчиво спросила она, но затем оглянулась на плод с рыбьим хвостом между ног, прежде чем скользнуть взглядом по другим мутациям. Она покачала головой. «Я не видел ничего подобного на острове».

— Возможно, они находятся в упомянутой вами лаборатории, — предположил Домициан.

Сарита медленно кивнула. «Там было несколько зданий. Однако я видел только одну комнату в первом здании. Я полагаю, он мог запереть там сколько угодно людей и существ.

— Кстати, о том, что меня заперли, Дресслер оставил тебе комбинацию от замка на цепях, — внезапно объявил Домициан.

Сарита напряглась еще немного. «Да?»

«

Si

Обернувшись, Домициан поморщился и признался: — Я хотел рассказать тебе об этом, но когда ты спустилась в этой маленькой красно-черной ночной рубашке, боюсь, я забыл. Я могу найти ее, если ты хочешь прочитать ее. Кажется, я бросил ее где-то на пол.

— Нет, — выдохнула она и почувствовала, что расслабляется. Он хотел сказать ей и отвлекся. Это все. Он ничего от нее не скрывал.

«Он чудовище».

Сарита взглянула на Домициана и увидела, что его внимание снова приковано к банкам. Она сама посмотрела на них и почувствовала, как к горлу подступает ком. Эти существа, о которых упомянул человек Дресслера, должны быть его успехами, мутациями, которые выжили. Люди-рыбы, люди-птицы и кентавр? Зачем ему создавать таких существ? Какая у них может быть жизнь в этом мире? Не то чтобы он выпускал их в мир. По крайней мере, она не встречала их на острове. Она не удивилась бы, если бы они были заперты в его лаборатории, вероятно, подвергаясь вскрытиям и экспериментам, как и бессмертные.

Внезапно не в силах больше терпеть, Сарита шагнула вперед и закрыла дверцу шкафа. В тот момент, когда она это сделала, Домициан начал закрывать остальные слева от него, и она начала делать то же самое с теми, что справа.

— Мы должны уйти отсюда, — тихо сказал Домициан, пока они работали вместе.

— Да, — просто сказала она.

Как только последняя дверь была закрыта, он отодвинулся, сжал ее руки и повернул ее лицом к себе. Глядя на нее сказал: «Спасибо. За кровь. И за то, что прикрыла меня. За заботу обо мне».

«Не за что», — сказала Сарита, пожимая плечами, и повернулась, чтобы выйти из комнаты. Она не была слишком заботливой, она не кормила его кровью меняя пакет за пакетом. Она просто прихлопнула один к его клыкам и ушла. Она была слишком зла, зла и подозрительна из-за письма и из-за того, что он не сказал ей об этом.

Нет, это неправда, признала Сарита. Она была зла, но не потому, что он не сказал ей о письме, испугал ее. Она боялась другого. До этого момента она думала, что они были командой, пытающейся вместе сбежать, но письмо вызвало в ней сомнения и страх. Она знала, что большая часть гнева была основана на страхе.

«Скоро сядет солнце. Я думаю, мы должны взять немного воды в бутылках и консервы и уйти как можно скорее, — тихо сказал Домициан, как только они вышли из старой лаборатории.

Сарита сделала паузу и повернулась, чтобы указать: «Он увидит, что мы делаем на камерах, и может послать людей, чтобы остановить нас».

«Мы ничего не можем с этим поделать. Нам просто нужно поторопиться со сбором вещей и надеяться выбраться до того, как он соберет людей, чтобы остановить нас, — твердо сказал он.

Когда Сарита нахмурилась и выглядела неуверенно, он указал: «Либо мы рискнем и уйдем сейчас, либо будем ждать здесь того, что он приготовил для нас дальше. Что ты предпочитаешь?»

— Уходим сейчас же, — сказала она без колебаний. Выбор был очевидным.

Домициан улыбнулся и немного расслабился. «Я рад слышать это. Мне не нравиться мысль вырубить тебя и вытащить отсюда, как пещерный человек.

Сарита фыркнула и повернулась, чтобы подняться наверх, говоря: «Вырубить меня? В твоих мечтах.»

— Поверь мне, нокаутировать тебя в мечтах — это последнее, что я сделал бы с тобой, — заверил ее Домициан, следуя за ней. — Если не считать…

«Не говори этого. Даже не думай об этом, — предупредила Сарита, зная, что он думает об их постсексуальных обмороках.

— Трудно не думать об этом, когда я иду, вверх по лестнице, за твоей идеальной попкой в этом нелепом купальнике, — заверил ее Домициан. «Почему у бикини нет треугольника сзади? Зачем вообще его надевать, если это полоска ткани, затянутая в трасщелину на твоем заде и оставляющая на виду твои булочки? — пожаловался он, а затем добавил: — Не поймите меня неправильно, у тебя кравивый тыл, но он очень отвлекает и…

— Домициан? — прервала Сарита, выходя с лестницы в кабинет.

—

Si

— Перестань смотреть на мою задницу, — твердо приказала она.

Он молчал, пока они выходили из кабинета, но когда они вошли в гостиную, пробормотал: «Как пожелаешь».

Эти слова заставили Сариту обернуться и подозрительно взглянуть на него. В последний раз он сказал это в ответ на ее лекцию о том, что никаких поцелуев, ощупываний, ласк, прикосновений и никакого секса. И посмотрите, чем это закончилось. Она подозревала, что этот человек не так уж и приятен, как ему хотелось бы, чтобы она думала, и что «как пожелаешь» от него не значит то, что от всех остальных. Она просто еще не поняла, что это значит от него.