Мне нравится быть вампиром (СИ) - "Рада Девил"

– Мой Лорд, вам стоит внимательнее отнестись к своему здоровью, иначе восстановление затянется. Я уже сейчас не уверен, что процесс завершится к осени, как прогнозировал ранее.

– Не нужно повторять то, что и так очевидно! – раздраженно бросил Волдеморт. – Северус, иди. Я не в лучшем состоянии духа. Не хочу, чтобы ты пострадал, потому что у меня много планов на тебя. Иди! – жестко скомандовал он, и Снейп подчинился, не рискнув перечить.

Оставшись в одиночестве, Волдеморт грязно выругался, а чашка с чаем полетела в стену. Руки тряслись то ли от еле сдерживаемого гнева, то ли после чрезмерных в его состоянии затрат энергии на колдовство. Чтобы не сорваться и не приняться крушить все вокруг, доводя себя до исступления и полного магического истощения, он решил последовать совету и дать отдых своему телу. Зелье сна без сновидений помогло быстро уснуть. Разбираться с последствиями Дамблдоровых происков Темный Лорд собирался немного позже: прежде следовало надежно взять себя в руки, чтобы красная пелена злости не помешала рассмотреть случившееся без помех и беспристрастно оценить возможные потери.

***

Проснулся Волдеморт довольно поздно, хотя до обеда, обычно проходившего в кругу живших в Малфой-мэноре соратников, еще имелось время, чтобы спокойно поразмыслить над создавшейся ситуацией. Целебные зелья Снейпа и здоровый сон сделали свое дело, и Темный Лорд теперь был в состоянии более-менее трезво проанализировать все, что ему стало известно о судьбе изготовленных им хоркруксов. По дороге в библиотеку, где он устроил себе кабинет, Волдеморт случайно столкнулся с Малфоем.

– Отлично! Ты-то мне и нужен. Люциус, проследи, чтобы меня никто не беспокоил ближайший час. Никто! Ты понял? – дождавшись покорного ответа: «Да, мой Лорд», – он уточнил: – Исключением может стать лишь доклад о нападении на Министерство или Малфой-мэнор, – а затем без дополнительных пояснений развернулся и продолжил путь.

Запечатав дверь и снабдив ее связкой специальных чар, гарантирующих полную изоляцию от любопытных ушей, Волдеморт занял место за рабочим столом и для начала написал список созданных им якорей.

– Итак, посмотрим, что мы имеем. Нельзя слепо верить заявлениям Дамблдора. Он, будучи уличенным аврорами в совершении преступления, явно хотел уязвить меня посильнее, а следовательно, мог преднамеренно исказить реальное положение вещей. Да он наверняка приврал, намереваясь выбить меня из колеи! – появившаяся после возрождения привычка разговаривать с самим собой создавала видимость наличия собеседника, облеченного доверием и способного дать полезный совет. Темный Лорд в последнее время пытался искоренить это в своем поведении, но все еще замечал, что в периоды повышенной нервозности ему удобнее проговаривать мысли вслух. – И сколько же было правды в его словах? Дневник… Жаль его, конечно, но, судя по рассказу Малфоя о том, к чему привела активация отпечатка слепка сущности в нем, то и к лучшему, что моя молодая копия не обрела тело. Кто его знает, удалось бы мне объединить свой дух с ним или пришлось бы дожидаться, пока он не умрет? Неувязка вышла с этим якорем. Он требовал постоянного контроля из-за его способности идти на контакт с волшебниками, что я и предпринял, когда создал Нагини. Идем дальше, – решительно прервав размышления о недостатках некоторых артефактов, Волдеморт снова обратил свое внимание на список. – Кольцо. Заключение целителя по состоянию Дамблдора подтверждает версию, что поразившее его проклятие было таким же, каким я защитил этот хоркрукс. Что ж, положим, в этом старик не соврал, и ему удалось уничтожить кольцо. Два из шести – не критичная потеря. Но что с остальными? Медальон и диадема пропали, и мне ничего не известно об их судьбе. Предполагать, что их обязательно уничтожили, было бы крайне неверно. Придется дождаться, когда с Дамблдора перед судом снимут ограничения, предусмотренные законом из-за его работы в Конфедерации, и поговорить с ним, угостив стаканчиком Веритасерума, – презрение и ненависть плескались в тоне Темного Лорда. Он хоть и старался не поддаваться эмоциям, все же упоминание заклятого врага вызвало соответствующую моменту реакцию.

Волдеморту пришлось встать и походить по комнате, успокаивая разыгравшееся раздражение, чтобы продолжить конструктивно разбираться с возникшей проблемой. Когда удалось достаточно взять себя в руки и выбросить из головы образ насмехавшегося над ним высокомерно задравшего подбородок плененного старика, он вернулся к своим записям.

– Медальон и диадему не стоит списывать со счетов, но все же это еще два хоркрукса, в сохранности которых есть весомые сомнения. Остаются лишь Нагини и чаша. С Нагини тоже что-то непонятное произошло. Возможно, она ранена или проклята. В сознании этой идиотки Беллы такой бардак был, что я так и не смог выяснить, что же она сделала с моей змеей. Похоже, поврежденная метка совсем свела дуру с ума. Но что теперь делать с проверкой чаши? Придется вытащить Родольфуса из Азкабана хотя бы на несколько часов – пусть навестит гоблинов, – Волдеморт пару минут задумчиво сверлил список пристальным взглядом, а затем все же взорвался возгласом негодования: – Да как это могло случиться?! Почему я не в состоянии добраться ни до одного из своих хоркруксов?! Я создал шесть сложнейших артефактов для того, чтобы избежать такой вот ситуации. Шесть! И где они теперь? Даже тайник в пещере не стал надежной защитой для моего якоря. Но как?! Кто сумел разгадать все секреты, охранявшие медальон, и избежать устроенных мной ловушек? – грохнув кулаком по столу, Темный Лорд силой воли постарался погасить подступавшие истерику и страх от осознания, что он лишился жизненно необходимых вещей. – Во-первых, то, что я не нашел их, еще не значит, что их уничтожили, – между двумя глубокими вдохами почти что выдавил он из себя слова ободрения. – Во-вторых, нужно убедиться, что чаша на месте.

Через пять минут вызванному домовику была передана записка с приказом срочно привести Родольфуса Лестрейнджа в Малфой-мэнор, которую тот обязан был отправить с совой исполняющему обязанности министра магии.

***

Родольфус в сопровождении самого Тикнесса появился в резиденции Темного Лорда сразу после окончания обеда, прошедшего в полнейшей тишине.

– Ты быстро справился. Надеюсь, все было сделано в рамках закона или, по крайней мере, близко к этому, – подозрительно посмотрев на Тикнесса, заметил Волдеморт. – Нам скандалы не нужны.

– Все оформлено по действующим предписаниям. Лестрейнджей по счастливой случайности как раз утром доставили для дополнительного допроса, – четко отрапортовал Тикнесс, моментально почувствовавший напряжение, витавшее в воздухе Малфой-мэнора. Он не знал, с чем связана нервная обстановка, но рисковать и жаловаться на то, что ему пришлось нарушить пару-тройку правил, не стал.

– Допрос в субботу?

– Да. Это чтобы их меньше видели посетители в Атриуме. Мы ведь перекрыли все дополнительные входы в Министерство для безопасности, кроме…

– Я в курсе. Если ты не забыл, это был мой приказ, – чуть раздраженно бросил Волдеморт. – Вернешься за Родольфусом через пару часов. Или… Я сам отправлю его в твой кабинет, так что просто не отлучайся с рабочего места, – предупредил Темный Лорд и жестом руки отпустил Тикнесса. – Сейчас ты отправишься в Гринготтс вместе с Малфоем, – обратился он к Родольфусу, переминавшемуся с ноги на ногу, но не подававшему ни звука – весть о смерти жены уже дошла до него, и ему не хотелось повторить ее судьбу. – Белла спрятала в вашем сейфе одну мою вещь. Она выглядит вот так, – наколдованное иллюзорное изображение чаши Хаффлпафф повисло в воздухе. – Хорошенько присмотрись и запомни. Принеси мне ее, – Волдеморт ткнул пальцем в картинку. – У тебя два часа максимум. И запомни – Люциусу приказано убить тебя, если ты попытаешься сбежать.

– Слушаюсь, мой Лорд. Я не подведу, – пообещал Родольфус.

А спустя два отпущенных ему часа он под воздействием Круцио катался по полу в малом зале для заседаний, уверяя, что такой чаши в сейфе он не нашел. В кабинет министра Лестрейнджа доставляли брат и сестра Кэрроу, так как после пыток самостоятельно стоять на ногах тот не мог. За компанию досталось и Петтигрю, не ко времени слишком громко поинтересовавшемуся у соратников, в чем провинился Родольфус. Огненная плеть оставила несколько рваных обугленных шрамов на его спине.