Чужой, плохой, крылатый (СИ) - Лабрус Елена

— Ты не понимаешь. Ничего не понимаешь, — расстегнул он ширинку. — Мне надо. Сейчас. Пусть хоть так.

Анна прижалась затылком к стене, чтобы не видеть то, что он держал в руках.

— Не отворачивайся, пожалуйста, — чуть отстранился он. А потом взял её руку и положил на плоть. — Смотри на него! — приказал он.

Она втянула живот, и вжалась в стену как могла, когда её рукой он начал скользить вверх-вниз по своему органу. Горячему, плотному, с выпуклыми венами. Ригг смазал её ладонь выступившей влагой на головке и застонал, руководя её рукой.

"Святая Ассанта! — сглотнула Анна, чтобы не расплакаться. И нет ей было не противно, но это… это же нельзя. Плохо. Грешно. Мама, мамочка, помоги мне…"

Она вскрикнула, испуганно, непроизвольно, когда на шёлк её платья брызнул густой желтоватый сгусток. И отвернулась. Запахло. Так сильно запахло сырыми каштанами. Или рыбой.

Совокуплением. Святой Отче!

— Да, милая, да, — вызвал Ригг её рукой ещё одно семяизвержение, судя по сокращениям, и ещё. Выдавил последние капли, корчась в судорогах.

И он хотел сказать что-то ещё, когда вдруг отлетел в другой конец комнаты.

— Ах ты, урод, — ударил его Бесс.

Анна так и стояла, вжавшись в стену и в ужасе глядя на испачканное платье.

— Это ничего. Ничего, — суетилась вокруг неё Мина. Откуда-то достала платок, принялась вытирать. — Это мы отстираем.

Анна подняла глаза. Но увидев окровавленное лицо Ригга, которого Бесс волок к двери, её словно включили.

— Нет, — кинулась она наперерез, оттолкнув Мину. — Бесс, нет! О, боже, — затряслись её руки, потянувшись к разбитому лицу Ригга.

— Отойди! — скомандовал Бесс.

Но вместо того, чтобы послушаться, она вдруг рассвирепела.

— Не трогай его! — толкнула она Бесса. И зарычала: — Не смей! Убери от него руки! — закрыла Ригго всем телом. Обняла.

И стирая кровь с его лица, заплакала навзрыд.

— Уйди! Убирайся к демону отсюда, Бесс! — кричала она. — И ты уйди, — оттолкнула Мину, помогая Ригго лечь на диван. — Уйдите все!

— Анна, — не двинулся с места Бесс.

— Я сказала, — она стиснула зубы, повернулась, выпрямилась во весь рост, — убирайся! Тебя это не касается. Это только между нами: моим будущим мужем и мной.

— Ты не должна выходить за него замуж, — упрямо качал он головой.

Но сейчас она была в таком бешенстве, что готова была откусить ему эту покачивающуюся голову.

— Я уже сделала свой выбор, — сжала она кулаки так, что ногти впились в ладони.

— Анна, это всего лишь помолвка, — Бессу упрямства тоже было не занимать. — Сейчас ты ещё можешь отказаться. Потом уже всё будет поздно.

— Изыди! — прошипела она.

Он зарычал от злости так, словно и правда изгнанный демон.

Со всей силы ударил в стену кулаком. Упала картина. Поднялась пыль от пробитой насквозь стены. Громко прозвучали его шаги по коридору. А потом дверь хлопнула так, что в окнах задрожали стёкла.

— Прости меня, — прошептал Ригг, когда она встала рядом на колени.

— Ничего, — оторвала кусок ткани от юбки и промокнула кровь, текущую из его разбитой губы. — Оно всё равно не моё, это платье, — махнула рукой на его удивлённый взгляд, а может, он был и не удивлённый, но это уже было не важно. Важно было что-то говорить. — Лули подарила мне. Выкину.

— Я куплю тебе новое. Два, — поймал, прижал Ригг к щеке её руку.

— У нас ведь всё будет хорошо, правда? — убрала она прилипшие ко его лбу волосы.

— Обязательно, — кивнул он. — Только не бросай меня. Пожалуйста! Я без тебя не смогу.

— Никогда, — погладила она его по щеке. — Ни-ко-гда.

Глава 14. Бесс

Опасаясь, что в слепой ярости разнесёт весь дом, Бесс взмыл в небо.

Развернулся и, сложив крылья за спиной, где-то над лесами Пелеславии камнем полетел вниз.

"Надеюсь напорюсь на верхушку какой-нибудь ели и сдохну", — задержал он дыхание.

Да какое к аду дыхание! Если он не размажет себя по земле в клочья, то не вынесет, не справится с этой болью. Или ярость его порвёт.

Как она бросилась защищать этого недоумка! Урода. Слизняка. Как…

Он задохнулся от одного воспоминания об этом. Зацепился за верхушку дерева, посшибал ветки и кубарем скатился в кусты.

— Отчевы волосатые яйца! — ругался он на чём свет стоит, выдирая из разодранной руки колючки. — Сраные сосны!

— Заблудился, милый? — услышал насмешливый женский голос.

"Треклятая блажница", — узнал он.

— Вижу, посадка вышла жёсткой? — она помахала рукой, отгоняя дым. — И горячей. Надеюсь, половина леса опять не выгорит?

— Не выгорит, — буркнул он. Дотлевала трава, остальное уже потухло. От злости демон всегда раскалялся как горящие угли. — Ты словно ждала.

— Так второй час сижу тут, Бессушка, — усмехнулась Нова и не особо церемонясь, схватила его за разодранную руку. Покачала головой: — У-у-у! Голова не кружится? — недолго думая, рванула полоску ткани с подола платья.

— Не дождёшься, — буркнул Бесс, вставая, но тут же покачнулся и сел обратно на землю.

— Какие мы все злые, недовольные, важные, — Нова плотно перетягивала жгутом из ткани его плечо выше раны.

— Не трать силы, затянется само, — буркнул Бесс, морщась. Накатывала дурнота.

— Так то когда оно затянется. А тут, знаешь, звери всякие. Башку-то отгрызут, пока будешь валяться, и всё, отбегался, красавчик. Или башка тоже новая отрастёт?

Луна светила такая, что в лесу видно было как днём.

— Башка не отрастёт, — угрюмо буркнул он.

— Тогда сидите, ваше бессмертие, и не рычите. Мне тебя на себе волочь как-то не с руки. А кстати, демон, давно хотела спросить, — помогла она ему подняться, и подставила плечо. — А почему, только когда тебе голову отрубают, ты новое тело выбираешь?

— Вот найдёшь демона, у него и спроси, — усмехнулся он.

А непростая оказалась девчонка, сильная, умная. Только первое правило демона: никогда не сознаваться что ты демон.

— Хорошо, Бессарион мать твою Бриар, давай поиграем в эти игры. Я буду строить из себя жалкую ведунью, что толчёт ягель в ступке и подсовывает его страждущим от всего: и от кровавого поноса, и от лихорадки. А ты строй из себя обычного парня, что просто немного полетал над лесом, неудачно приземлился и случайно поджёг его.

— Когда ты молчишь, кажешься умнее, — послушно переставлял ноги Бесс. Его по-прежнему мутило, хоть кровь и перестала течь. — Любой мальчишка из Пелеславской деревни ответил бы тебе, что голову обратно не пришьёшь, а всё остальное хорошая блажница вылечит.

Она глянула на него и улыбнулась. Красивая у неё была улыбка, озорная, яркая. И глаза такие, ух! Один раз заглянешь поглубже и утонешь, пропадёшь в них.

Но это был не его случай.

— Говоришь, ждала меня? — оглядывался он в её домишке, сидя на крепко сколоченной табуретке. Про такие избушки детям в сказке рассказывают: поворотись к лесу задом, а к нам передом. Но этой и поворачиваться было не на чем. Скорее землянка. А из всего богатства у девчонки — чистокровный аззириец, что, помахивая хвостом, пасся на лугу. Бесс видел его силуэт в свете луны в маленькое оконце, и всё. — И зачем ждала? — перевёл он взгляд на девушку, что налила в таз чистой воды и ждала, когда он разденется.

— Ответы дать на твои вопросы, — не спрашивая разрешения, повела она рукой по шрамам на его груди. Закрыла глаза и только покачивала головой, останавливаясь на очередной отметине от пули или шпаги.

Трещали свечи, зажжённые по углам. Пахли скошенным сеном пучки трав, развешанные над головой.

— И о чём же я хочу тебя спросить?

— О будущем, ваша безрассудность. Не о своём, — предвосхитила она его вопрос. — И я бы знала ответ на твой вопрос лучше, будь у меня какая-нибудь вещь, личная, нательная.

Она слегка отжала в тазике тряпицу, и Бесс сморщился, когда по ране на руке потекла тёплая вода, смывая грязь. Щиплет, зараза.

— Как знал, — дождался он, когда девушка закончит, выплеснет воду на улицу. И, вытащив из кармана, бросил на стол скомканную рубашку Оланда.