Дикарь (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир"

Отвернулась,когда поняла, что мы стоим, а Шерх также разглядывает меня.

– Уже пришли? - глупо спросила я.

– Это ты мне скажи, - поднял он бровь.

Я повертела головой. А красиво здесь. Лес шумит, пахнет молодыми листочками и травой, что уже укрывает солнечные прогалинки. У корней желтеют мелкие цветочки - красота. И вода бьется совсем рядом.

– Туда, – велела я.

– К роднику? – с подозрением спросил Шерх. Я кивнула. – Ты что, спрятала ружье там? - процедил он.

Я пожала плечами.

Родник бил в мелкое озерцо, разлетался на камушках драгоценными осколками и веселыми брызгами. Над струями дрожали в солнечном свете крошечные радуги, у бережка плескались мальки. Надо привести сюда Линк, ей понравится.

– Двустволка где? – рявкнул дикарь, отвлекая меня от любования. Хам. Тяжело вздохнув, я присела возле родника, внимательно рассматривая дно. Шерх процедил что-то насчет моих умственных способностей и сел рядом.

– Только не говори, что ты ружье в воду кинула, – почти простонал он.

Я резко вскочила и пнула дикаря. Тот не удержал равновесия, плюхнулся в воду.

– Холодно же, мать твою! Ненавижу холод! Убью!– заорал он так, что взлетели с деревьев птицы.

– Мать я не знаю,так что оскорбление не удалось! – торопливо выкрикнула я. - А ружье лежит дома в шкафу , если что!

Подобрала юбки и понеслась что есть мочи, пока истрХенсли не выбрался из воды. Вот только не рассчитала, что бегать в штанах, пусть и мокрых, гораздо удобнее, чем в юбках и туфлях на каблуке! Дикарь догнал меня возле тех самых желтеньких цветочков, дернул за рукав.

– Стоять!

Я завопила, рукав треснул по шву. Вывернулась, метнулась, споткнулась о подло подставленный сапог и нырнула носом в землю. Тяжелое тело тут же навалилось сверху, грязные лапищи вздернули мне руки.

– Слезь с меня! – завопила я, извиваясь. – Ты мокрый! Гад!

– Да что ты? - процедил он мне в лицо. – Интересно, почему это я мокрый? Может, кто-то меня столкнул в воду? И очень нарывается на хорошую трепку? А?

Встряхнул меня свободной рукой.

– Отпу-у-усти-и-и!

– Извиняйся!

– Что?

– Извиняйся, я сказал! – снова встряхнул, я же примерилась, надеясь треснуть мерзавца коленом, но он словно почувствовал. Придавил мне ноги – не выбраться.

– Давай,извиняйся!

– Не буду!Хам и мерзавец!

– ещё как будешь. - Пообещал он. Перевернулся и одним движением сел, уложил вырывающуюся меня животом на свои колени.

– Пусти! Не трогай меня! Сволочь!

Вырваться не удавалось, как я ни вертелась, а держал этот гад крепко. И откуда только силы взялись? Недавно же только подыхал и скулил, как щенок? Надо было добить. Дура я.

– Ты что это задумал? – возмутилась, увидев, как Хенсли подобрал гибкую хворостину.

– Будешь извиняться? - спросил он.

– Обойдешься!Ай!

Ветка стеганула по мягкому месту.

– Ты сдурел? Отпусти немедленно! Да я тебя… Ай!

Εще один удар. Совсем не больно, но обидно как!

– Или извиняйся,или я задеру тебе подол, и будет хуже.

– Да иди ты к жротам!

– Я предупреждал.

Мои юбки взлетели и оказались у меня на голове. А зад в панталонах на виду. Хрясь! Я подпрыгнула от чувствительного удара, что обжег ягодицы. Слезы брызнули из глаз, не от боли, а от ярости. Да как он смеет? Меня никто и никогда пальцем не трогал!

– Убью! Пусти!

Хрясь!

– Уже хочешь извиниться?

– Я хочу, чтобы ты провалился в выгребную яму!

– А так? – Хрясь!

– Зря я тебя спасала! Надо было надавить подушкой и сказать, что сам сдох!

Хрясь!

– В следующий раз так и сделаю!

Хрясь-хрясь!

– Ненавижу-у-у!

Всхлипнула, потому что вдруг стало невыносимо жалко себя. И зачем я вообще сюда приехала?

– Эй, ты там что, ревешь? – донесся сверху осторожный голос.

– Да пошел ты, - вывернулась из его рук, дикарь больше не держал. Вскочила, отдернула платье и пошла к дому, сердито вытирая слезы.

– Постой, – он снова схватил меня за руку.

– Оставь меня в покое! – заорала я. – Наказал? Доволен? Хочешь, чтобы я извинилась? Извини, умоляю, простите меня,истрХенсли! Я верну твое ружье,и ты будешь снова тыкать им мне в лицо, угрожая пристрелить! Меня, Линк, кота, кто тебе еще не по нраву? - стерла предательские слезы. – Жить мы тебе мешаем, да? Не волнуйся, уедем! Я думала, хоть здесь будет по–другому, а везде одинаково. Везде не ко двору. Везде… Из Лангранж-Холла этого поганого выживали, теперь отсюда… Да что такое-то? Сколько можно?

Он вдруг рывком прижал меня к себе, и я поняла, что стою, уткнувшись носом в мокрую куртку, пахнущую щелоком и мужчиной. А шершавые пальцы гладят мои волосы и шею.

– Ш-ш-ш,тише. Не надо кричать. Кажется… я погорячился. Прости меня, ладно? Не плачь, София. Я… отвык от людей. Что-то не то делаю… Вот только огрызаться и могу. Угрожать. Ладно,ты права. У меня поганый характер. Очень поганый. Сволочь я. Не повезло тебе, что тут скажешь…

Я замерла, вслушиваясь в его голос. Бархатный, мягкий. Как мех на его постели. Как поцелуи. Он словно гладил, этот голос, так же, как и руки. Ласково обволакивал в надежный кокон, защищая от всего на свете. Такому голосу хотелось верить. А еще – закрыть глаза и слушать, слушать… Слова, рокочущие звуки, мягкие нотки, проникающие под кожу…

Ужас какой.

– Я просто слегка… ненормальный.

– Я заметила!

Вырвалась и отвернулась, потерла глаза.

– Софи, посмотри на меня. Пожалуйста.

– Не буду, – буркнула я.

– Упрямая, - со смешком произнес он, снова пленяя голосом. Вот же... Гад ползучий! – Расскажи мне про этот… Лангранж-Холл.

– Не буду я ничего тебе рассказывать.

Εще один смешок.

– Я покажу тебе гейзер.

Я навострила уши. Вот это уже интересно. Покосилась на него через плечо. Стоит, щурится, улыбается краешком губ. Все-таки надо было его того… подушкой.

– Завтра покажу. Вчера там шел пар, значит, уже скоро проснется. Красивое зрелище.

– Что мешает мне пойти туда самостоятельно? – фыркнула я.

– Я установил возле гейзера ловушки и капканы, - любезно пояснил дикарь. - Чтобы всякие самостоятельные не шлялись.

– Ты сумасшедший! – открыла я рот. А если бы мы с Линк туда отправились?

– Точно, – блестя черными глазами, хмыкнул он. - Ну, так как? Ρасскажешь?

– Не знаю. – Сдаваться так просто я не собиралась. – Подумаю.

И вскинув подбородок, отправилась к дому, не обращая внимания на топающего сзади Шерха. Впрочем, он не топал. Шел бесшумно, не задевая ни одной ветки. Но я чувствовала, что он рядом.

ГЛАВА 12

Интерėсно, как получилось, что,требуя извинений, я извинился сам? Несколько раз.

Над этим вопросом я размышлял все дорогу до дома. Ну и ещё о ягодицах, натянувших батист панталон. Смотрел на рыжий затылок, вспоминал, хмурился. Как получилось,что эта девчонка орет на меня, а мне хочется ее утешить? Странно. Непонятно.

За оградόй рыжая направилась на свою половину, демонстративно не глядя на меня. Я пошел к себе, вздрагивая от капель, холодящих кожу. Боль пока затаилась, видимо, решив, что хватит с меня, малохольного,и вчерашнего. Но мокрая одежда весьма неприятно липла қ телу, хотелось содрать ее и согреться.

И ещё поесть. Тошнота, кажется, отпустила,так что, быстро переодевшись, я сунул в рот қусок вялеңого мяса, пожевал. Пресно. Невкусно. Хотелось пирога с телятиной. И яблоко. И горячий кофе с белоснежными меренгами. И рыжую.

Рыжую особенно.

Выплюнул мясо и со злостью пнул стул, который, не выдержав, развалился. Много чего хотелось. Это и плохо. София ворвалась в мою жизнь, словно шторм, заставила бурлить тихие стоячие воды, где давно вымерли все чувства. Заставила желать, вспоминать, жалеть… о том, чего не будет. О невозможном. Это очень трудно – хотеть невозможное. Вот точно знать,что не случится, а представлять.

Больно. К боли я привык, сроднился с ней. И привык отказываться от всего, что может взбаламутить трясину моей жизни. И это рыжее пламя – лишь краткий миг. Весть из Кронвельгарда, от которой я не могу отказаться. Должен бы, но не могу. Хочу узнать, как поживает матушка и Гордон, и младшая сестра Тереза… Они давно вычеркнули меня из своих жизней, я постарался забыть. Очень постарался. Не могу сказать, что у меня получилось. Но воспоминания перестали вызывать глухую тоску и чувство обиды. Свыкся. Говорят, люди со всем свыкаются.