Мне нравится быть вампиром (СИ) - "Рада Девил"

Улучив момент, когда Волдеморт все же принялся разглядывать остальную публику, Северус на грани слышимости и почти не разлепляя губ сообщил Поттеру, усаженному распорядителем между ним и МакГонагалл, что в зале присутствует Темный Лорд. Он, само собой, пояснил, на кого следует обратить внимание, ведь Гарри смутно представлял, как тот сейчас выглядит.

Когда служебные двери зала открылись, все на мгновение умолкли, рассчитывая, что доставили Дамблдора, но затем снова зашушукались, увидев Грейнджер в сопровождении аврора. Так как лишь некоторые присутствовавшие были в курсе, кто она такая, то ее появление не вызвало никакой особой реакции, видимо, большинство посчитало ее кем-то из персонала Министерства. Гермиона, хоть и привела себя в порядок, все же выглядела настолько жалко, что Поттер не смог отказать ей в ободряющей улыбке, когда они встретились взглядами. Как бы там ни было, но он умел сочувствовать. Гермиона ответила ему кивком, показывая, что благодарна за поддержку, и сразу немного ожила, сбросив маску беспросветной тоски. Ее, словно сотрудника Аврората, усадили чуть в стороне от остальных свидетелей под присмотром охранника, поэтому вряд ли кто-нибудь заподозрил, что она пришла под конвоем, как это было на самом деле.

Напряжение в зале нарастало с каждой минутой, ровно в десять наконец-то ввели Дамблдора. Кое-кто не сдержал возгласа удивления – бывший директор Хогвартса выглядел постаревшим лет на двадцать. Он сгорбился, передвигался хоть и без помощи, но какой-то нетвердой шаркающей походкой, будто это приносило ему мучение; лицо и без того немолодое, сейчас походило на полуистлевший скомканный пергамент; взгляд больше не горел уверенностью в себе, отражая лишь усталость и страх перед будущим. Не таким ожидали увидеть великого волшебника те, кто десятилетиями считали его несгибаемым борцом за собственные идеалы. Когда цепи оплели руки и ноги Дамблдора, усевшегося на специальный стул для преступников, он и вовсе обмяк, словно готов потерять сознание.

Снейп почувствовал легкий толчок магии от Поттера, дававшего понять – тот догадывался, что именно так сильно подкосило старика, который даже на краю могилы строил планы, как задержаться в этом мире и прожить еще одну жизнь в чужом теле. Однако Северус не считал, что дело лишь в том, что он поселил в сознании Альбуса глубинный всеобъемлющий страх. Похоже, причина крылась в другом. Заметив едва заметную ухмылку на лице Темного Лорда, он убедился, что тот уверен в собственной причастности к столь плачевному состоянию Дамблдора.

Председатель Визенгамота призвал соблюдать тишину всех принявшихся вслух строить предположения о самочувствии подсудимого, и открыл заседание. Сначала он прочел текст обвинения, напомнив всем, за что судят Дамблдора. Затем передал слово следователю, занимавшемуся этим делом. Надо отдать тому должное, он сумел довольно толково преподнести информацию, не упустив важных деталей, но и не разбавляя ее никому не нужными подробностями. Все прозвучало настолько весомо и обоснованно, что дополнительных вопросов по сути дела ни у кого не возникло. Оставалось выслушать свидетелей и самого подсудимого, а затем вынести вердикт, избрав меру наказания за совершенные преступления.

– Учитывая, что на скамье подсудимых находится волшебник, имевший значительный вес в нашем обществе, к тому же отказавшийся от помощи адвоката, для того, чтобы избежать обвинений в подтасовке фактов или и вовсе незаконности обвинений, принято решение проводить часть допросов всех свидетелей и его самого с применением Веритасерума. Доза определяется в зависимости от объема данных, подлежащих уточнению, – объявил председатель, и по рядам присутствующих прокатилась волна недоуменных возгласов – подобного раньше не было, свидетелей никогда не принуждали принимать сыворотку правды, как это хотели сделать на этом процессе. Тем не менее большинство и судей, и обычных наблюдателей согласно закивали, ведь случай и впрямь был беспрецедентный.

Первой вызвали на свидетельское место Грейнджер. Ее расспросили о том, что именно она видела в день задержания Дамблдора. Сначала дав четкие ответы под воздействием сыворотки правды, чтобы доказать присутствующим, что ее обвинения не выдумка, она рассказала обо всем, что тогда случилось. Дополнительных вопросов у судей не возникло, но Гермиона и без них так разволновалась, что едва не довела себя до истерики. Колдомедик, дежуривший в зале во время заседания, вынужден был дать ей успокоительное. В целом картину преступления Гермиона в своем выступлении обрисовала достаточно ярко, чтобы у большинства присутствующих появилось желание придушить Дамблдора.

– Для дачи показаний вызывается профессор Снейп, декан факультета Слизерин школы волшебства Хогвартс.

Северус занял место за трибуной и с бесстрастным видом позволил капнуть ему на язык пару капель Веритасерума. Ему нечего было опасаться, на вампиров подобные зелья не имели влияния. Он четко дал ответы на все вопросы, заданные ему судьями, рассказав, при каких обстоятельствах оказался очевидцем совершения тяжкого преступления Альбусом Дамблдором. Затем он честно признался, что ранее заподозрил того в неблаговидных замыслах, но не имел никаких доказательств, кроме каких-то смутных оговорок самого Дамблдора, и именно поэтому, когда выдался случай, обыскал директорский кабинет. Найденные улики он передал аврорам.

Кто-то заикнулся, что он не имел права рыться в чужих вещах, но Снейп сумел выкрутиться из ситуации. Судьи согласились, что кабинет, в сущности, является общей рабочей зоной для администрации школы, а не личными апартаментами. Так что он своими действиями не нарушил каких-либо правил, мол, не стоило Дамблдору оставлять свои вещи там, где они могут попасть в руки его коллег.

На вопрос, почему он решил прервать действия Дамблдора, если, по его же показаниям, сразу не опознал произносимого тем заклинания, Снейп без заминки заявил, что, кроме обучения студентов, в его обязанности входит и их защита от любых нападений.

Затем опросили Поттера и профессоров МакГонагалл, Флитвика и Спраут, являвшихся главами школьных факультетов. Свидетелям задавали вопросы не только по поводу убийства председателя Попечительского совета школы Теренса. Поттера расспрашивали о подруге – мисс Грейнджер, интересуясь, не могла ли она добровольно согласиться на обряд, а преподавателей еще и о неких опасных волшебных приборах – Улавливателях остаточной магии, которые Дамблдор отказался возвратить в Отдел тайн для их уничтожения.

– Итак, мы выслушали всех приглашенных свидетелей. По заключению целителя, вчера самочувствие подсудимого резко ухудшилось, чем и объясняется его нездоровый вид…

– Да он просто боится Азкабана! – донеслось чье-то язвительное замечание из сектора, где расположились репортеры.

Прерванный председатель лишь кинул в ту сторону взгляд, но ни комментировать, ни делать замечание не стал, а продолжил:

– Целитель все же уверен, что мистер Дамблдор вполне способен ответить на вопросы заседателей Визенгамота. Дайте подсудимому сыворотку правды, – последовало распоряжение. – Перечень вопросов, – вполголоса сказал председатель и протянул своему помощнику пергамент – тому предстояло вести допрос.

Дамблдор, осознавший, что сейчас собственноручно выроет себе могилу, признавшись в содеянном, забился в цепях, пытаясь отвернуться и не позволить аврорам влить ему в рот Веритасерум. Он все же до последнего надеялся, что поколения волшебников, обучавшихся у него и закончивших школу, которой он руководил, не допустят, чтобы его судили за такую малость, как желание продолжить борьбу за счастье волшебного мира. Но его расчеты не оправдались. Дамблдор выглядел как загнанный зверь, ужас исказил его лицо, иллюстрируя прозвучавшую ранее реплику. Авроры все же добились своего, и уже через минуту прозвучал первый вопрос.

После формального установления личности, Дамблдора принялись расспрашивать по существу обвинений. Сыворотка правды, практически насильно влитая ему в рот, не позволила ни юлить, ни отказываться от дачи ответов, поэтому публика шокированно выслушивала его свидетельства, поражаясь, какие жуткие идеи бродили в голове у того, кого всегда считали светлым волшебником, неспособным причинить осознанный вред кому бы то ни было.