Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Хочешь, – предложил он, – я куплю тебе бумагу с эмульсией и всё, что нужно для проявки и печати. Я заколочу окна в гостевой комнате на втором этаже, и там ты сможешь устроить для себя фотолабораторию. И не нужно будет никуда ехать.

– Стиан, – вздохнула я, – если бы ты знал, как я не хочу тебя покидать. Но я должна. Нам всем приходится делать то, чего мы не хотим.

– Я знаю, но…

– Я обещаю, что сделаю всё быстро и в срок, а потом я снова приеду к тебе. А пока меня не будет, садись за написание книги. Перечитай свой походный дневник, вспомни, что не успел туда внести. В общем, проведи это время с пользой для нас двоих. Я обещаю сделать то же самое, но в своей деревенской фотолаборатории.

На этом мы вынуждены были расстаться. Я села в вагон, а Стиан до самой отправки стоял на перроне и просто смотрел на меня через окошко с непередаваемой нежностью и тоской во взоре. Когда поезд тронулся, он, сколько мог, шёл за вагоном, не сводя с меня глаз. А я не сводила глаз с него, не зная, как теперь переживу пару недель вдали от любимого…

Через четыре дня поезд довёз меня до Фонтелиса, и я заказала такси до Авиля, чтобы добраться до моего деревенского дома. Войдя в резиденцию маркизов Мартельских, я первым же делом освободила её от всего, что может напомнить мне об Адемаре. Я сгребла в одну коробку все его подарки в виде платьев, украшений и прочих безделушек, потом немного подумала, написала короткую записку с просьбой не держать на меня зла и дальше наслаждаться жизнью в компании Лауры Фермонье.

А после я долгими днями работала в своей лаборатории и мастерской, и только вечерами находила время для телефонных бесед со Стианом. Через международный коммутатор, когда тромская и аконийская телефонистки соединяли нас и прослушивали каждый звонок, мы свободно говорили по-сарпальски обо всё, что приходило в голову, всякий раз оттягивая конец разговора, лишь бы ещё немного насладиться голосами друг друга.

– Мне плохо без тебя, – однажды признался Стиан. – Пытаюсь писать книгу, хожу каждый день в институт, а все мысли всё равно только о тебе. Если бы ты только знала, как сильно я хочу тебя увидеть.

– И я тебя, но…

– Что? – проскочила нотка беспокойства в его голосе.

– Я думала, что управлюсь с проявкой и печатью за неделю, а потом сразу же поеду к тебе, но, похоже, я не рассчитала свои силы. Слишком много плёнок я отсняла. Мне нужно больше времени, чтобы с ними разобраться.

– Как много?

– Думаю, ещё неделя.

– Вот как…

Мне показалось, что в его голосе всё так и сквозит безнадёгой, и потому поспешила сказать:

– А потом я соберу все эскизы с негативами и сразу же приеду к тебе. И больше никуда не уеду, пока ты не напишешь книгу.

– О, – повеселел он, – значит, я могу затянуть с писаниной на много-много лет?

– Не злоупотребляй моим доверием, – отшутилась я, – Ты ведь ещё должен написать главный труд своей жизни о Запретном острове. Не забывай об этом.

– Я ничего не забыл. Просто… Я люблю тебя.

– И я тебя. Жди меня, время пролетит быстро, я обещаю.

– Зачем же ждать, если я могу на выходные прилететь к тебе в гости? Знаешь, а ведь у меня в институте на следующей неделе нет лекций, так что я могу до следующих выходных побыть с тобой и…

– Нет! – в ужасе воскликнула и слишком поздно поняла, что зря дала волю чувствам. – Нет, не надо ко мне прилетать, – немного уняв панику, сказала я Стиану.

– Почему? – слишком спокойно и даже отстранённо спросил он.

– У меня много работы, – начала на ходу сочинять я. – Мне будет некогда заниматься снимками, если ты всё время будешь рядом. Тогда работа над книгой сильно затянется, и я не смогу показать твоему редактору эскизы в срок, и…

Я уже не знала, что ещё придумать. Не могу же я сказать Стиану, что аконийская разведка спит и видит, когда он пересечёт границу и окажется в Фонтелисе, чтобы сцапать его и засадить в тюрьму, из которой выход только один – в расстрельную комнату.

– Знаешь, я ведь не стану тебе мешать, пока ты будешь заниматься фотографиями, – обещал он. – Я найду себе дело, в конце концов, начну писать главы книги, а уже готовые эскизы как раз оживят мои воспоминания о деталях нашего путешествия и помогут добавить красок в повествование.

– Нет, это невозможно. Я не… я… Мне нужно будет уехать по делам в Фонтелис, потом на несколько дней вернуться домой, потом поехать к родителям в соседний город, потом к кузине, потом снова в столицу. Я буду целыми днями в разъездах, так что мы даже не сможем увидеться, если ты прилетишь. Мне так жаль. Но через пару недель я освобожусь от дел и обязательно приеду к тебе. Обещаю.

– Если у тебя столько дел, как же ты собираешь закончить проявку плёнок и печать эскизов?

Проклятье, моя ложь уже сыпется на глазах. Слишком умного и наблюдательного человека я пытаюсь обмануть. И судя по голосу, ему это крайне не нравится.

– Вот поэтому мне нужно больше времени, чтобы всё успеть, – нашла я отговорку. – А потом я сразу к тебе приеду. Сразу.

– Что ж, буду ждать – без всякой радости в голосе сказал он, и на этом наш разговор быстро завершился.

Я не находила себе места. Мне было стыдно за ту ложь, которую мне приходится скармливать любимому человеку. А ещё мне было больно от разлуки с ним и понимания, что я и сама делаю больно ему, не разрешая прилететь ко мне.

На следующий вечер я сама позвонила Стиану. Кажется, он, как и всегда, был рад слышать мой голос, но теперь между нами появилось какое-то невыразимое напряжение. Я чувствовала, что происходит что-то не то, но не находила слов, чтобы выразить ими свои опасения.

А на следующее утро меня разбудил внезапный телефонный звонок:

– Одна минута оплачена абонентом. Говорите, – прозвучало бесстрастное предупреждение телефонистки, а потом я услышала невнятный шум в трубке и приободрённый голос Стиана:

– Эмеран, доброе утро. Извини, что так рано разбудил, любовь моя. У меня к тебе всего один вопрос. Как называется деревня, где ты живёшь?

– Авиль, – спросонья ответила я, всё ещё не понимая, что происходит.

– Это далеко от Фонтелиса?

– В трёх часах езды, а что?

– Тогда к вечеру жди меня в гости. Скоро посадка на мой рейс. Часов за семь он долетит до Фонтелиса, а потом я поймаю такси и приеду к тебе. Ты же будешь дома?

– Что? – тут уж я проснулась окончательно и воскликнула в трубку, – Ты что такое говоришь? Где ты?

– На аэровокзале. Тут шумно, я тебя неважно слышу. Так ты сегодня будешь дома или уедешь в столицу по делам?

– Да ты, прав, я уеду, меня не будет дома, – поспешила заверить его я. – Сегодня мы точно не сможем встретиться. Так что сдавай билет, пока не поздно. Не трать деньги понапрасну.

– Ну, – с нотками стали в голосе протянул он, – если тебя не будет в Авиле, я поселюсь в гостинице и дождусь твоего приезда там. Когда ты вернёшься?

– Я… я не знаю… так что не надо, не надо ко мне лететь, прошу тебя…

– Что-то я плохо тебя слышу, здесь так шумно, – с едва уловимой издёвкой сказал он, – Сейчас объявят посадку, мне надо идти. Встретимся в Авиле. Целую тебя.

На этом одна оплаченная Стианом минута закончилась, и разговор так не вовремя прервался.

Проклятье, что происходит? Что мне теперь делать? Перезвонить ему и начать слёзно умолять остаться во Флесмере? Но какой номер набирать, он ведь звонил мне с телефона-автомата на аэровокзале. Что теперь будет, что теперь будет?.. Стиану ведь нельзя появляться в Фонтелисе, ему ведь грозит опасность. Если Юрсен с Эртелем узнают, что доктор Вистинг будет в столице к вечеру, то они…

Так, стоп, как они могут об этом узнать? Не от меня уж точно. Но телефонистка на коммутаторе наверняка слышала, о чём мы со Стианом говорили. А если она знает сарпальский и всё поняла? А если она работает на разведку и уже давно стенографирует для Юсена с Эртелем все наши со Стианом разговоры? Сейчас она позвонит им и доложит, что через семь часов Стиан пребудет в Фонтелис. И тогда разведка встретит его у самого трапа, тут же арестует, а меня потом ещё и поблагодарят за верную службу короне и то, что смогла хитростью и любовным обманом заманить вражеского шпиона на нашу территорию. Ох, Стиан, Стиан, что же ты наделал…