Архангел (СИ) - Зеа Рэй Даниэль

– Думаешь, он тебя не слушает? – Уоррен остановился рядом со мной. – Я бы слушал. А уж он тем более слушать будет.

Между нами втиснулся Одьен и заслонил меня.

– Ты в моем доме, Уоррен. И говоришь с моей… …женщиной. Не стоит зарываться. Сходите с мисс Шейнберг в гараж, отряхните одежду и возвращайтесь. Я приготовлю вам кофе, а Алексис сделает завтрак.

– Где дверь в гараж? – спросил Уоррен.

– За твоей спиной, – ответил Одьен.

– Пойдемте, мэм, – он взял Полли за руку, открыл дверь в гараж, и они вышли.

Мэйю почесала волосы на затылке и злобно посмотрела на меня.

– Вот спасибо тебе!

– Не за что! – ответила я и пошла на кухню.

Не знаю, из-за чего я злилась больше. Из-за того, что все вокруг настроены против Алексея, или из-за того, что Одьен классифицировал меня как «его женщину». Я поняла, что в каком-то плане завидую Мэйю. Для окружающих и всего общества она была невестой Айени. А я для Одьена – сожительницей. В приемном отделении больницы всегда спрашивают, с кем можно связаться из родственников в случае необходимости, то есть в случае, когда дела будут очень плохи. И люди называют имена своих жен, мужей, женихов и невест, родителей, братьев и сестер. Но крайне редко они диктуют номер любовников или сожителей. А когда случается плохое и любовник или сожитель приходит в больницу, врач разводит руками, ибо с юридической точки зрения эти люди для врача – «никто».

Я включила плиту, достала сковородку и поставила на огонь. И застыла, не зная, что приготовить на завтрак.

– Алексис? – Одьен подошел ко мне. – С тобой все в порядке?

– Да.

– Сковородка нагрелась. Может, мне выключить плиту?

– Нет. Я пожарю яичницу.

Полезла в холодильник за яйцами. И почему эти мысли именно сейчас нагрянули ко мне в голову? Неужели появление двух архиереев, которых могут убить, не более важная проблема, чем мой юридический статус в жизни Одьена Ригарда?

– Давай чем-нибудь помогу, – предложил Айени, проходя на кухню. – Можно бекон пожарить. Алексис, ты меня слышишь?

– Она слышит, – произнесла Мэйю.

Я обернулась к ней. Мэйю присела за барную стойку и посмотрела на меня.

– Бекон? Да, наверное, стоит пожарить и бекон.

– Я пожарю, – Айени отодвинул меня от сковородки.

– Я помогу, – вызвалась Мэйю. – Ты иди присядь, – бросила она мне, забирая из рук деревянную лопатку.

Я не спорила. Отошла и присела за стол.

– Капучино! – Одьен поставил передо мной кружку.

– Ты мог пожарить яйца, – произнесла я.

– Я не умею готовить!

– И даже не пытаешься научиться.

Айени и Мэйю отвернулись, продолжив возиться с завтраком, а Одьен не понимающе смотрел на меня.

– И что все это значит? – наконец, спросил он.

– Ничего, – я встала. – Пей кофе. Я не хочу.

На кухню вошли архиереи Полли и Уоррен. Теперь с них не сыпался песок на чистый пол.

– Присаживайтесь за стол, – позвала я. – Будем завтракать.

Мэйю

Похоже, Алексис прорвало. Ненадолго выдержки хватило. Хотя, если бы мне приходилось ежедневно готовить на четырех взрослых человек, я бы тоже завыла. А при этом еще ночами не спать и за жизнь собственную бояться… Она еще долго держалась. Торможение Одьена с его «женщина» тоже все заметили. «Женщина». Не думала, что, услышав это, обрадуюсь, что я невеста. Хоть и без кольца, но невеста. А Алексис «женщина». Ох, Одьен. Ну ты попал.

Я перевернула бекон и игриво толкнула в бок Айени. Он покосился на меня и улыбнулся. Я кивнула в сторону Алексис и Одьена. Айени пожал плечами, наклонился и поцеловал меня в макушку, отодвигая от сковородки и забирая из рук лопатку.

– Иди кофе попей. Я все пожарю.

Я сомлела. После таких слов захотелось секса. И кольцо на палец, чтобы всем вокруг было понятно, что у меня есть жених. Быстро же я на попятную пошла. Нехорошо.

Полли

Мы вернулись на кухню, и Алексис предложила нам присесть за стол.

– Прыгаем все во второе, – ответил Уоррен, и мне ничего не осталось, кроме как потратить силы на прыжок. – Мы с Полли нуждаемся в укрытии.

– Поэтому вы пришли в мой дом, – возмутился Одьен. – Почему думаете, что здесь вы в безопасности?

– У Алексис Ней амнистия, – Уоррен кивнул в сторону Алексис. – Маршалы Алексея Остапова стерегут дом. Сеть не сунется сюда сейчас.

– Алексис, – я обратилась к ней, – вы должны ответить мне на несколько вопросов.

– Я вам ничего не должна, – Алексис повернулась ко мне. – Я буду иметь дело только с Алексеем!

– Вы сами выбирали города, в которые переезжали, или Алексей Остапов позволял вам выбрать их из своего списка?

Судя по выражению лица Алексис, кое-что до нее начало доходить.

– Он предлагал три или четыре города. И я выбирала из них.

– Вы напишите на листе бумаги названия городов, которые упоминал для вас Алексей, и отдадите этот список мне.

– В чем вы его подозреваете? – напрямую спросила она.

– А вы сами не догадываетесь?

Она промолчала.

– У меня вопрос к Айени и Одьену, – взял слово Уоррен. – Какие отношения были у вашего старшего брата с вашими родителями?

– А это здесь причем? – не понял Одьен.

– История гибели Дженни Стэн, – подсказал Уоррен. – Дерек Ригард никогда не подозревал, что к ее гибели могут быть причастны ваши родители?

Одьен и Айени переглянулись. Плохой признак.

– Мы во всем разобрались, – ответил Айени. – Родители к ее смерти отношения не имели.

– Это они вам так сказали? – спросил Уоррен.

– Подожди, – Айени подошел к нему ближе, – ты в чем-то обвиняешь наших родителей?

– Конечно, нет! – засмеялся Уоррен и похлопал его по плечу. – Успокойся, я их ни в чем не обвиняю! Психопат, который людей убивает, в чем-то ваших предков действительно винит. Но не я.

– Они к убийству Дженни Стэн никакого отношения не имеют, – повторил Айени Ригард.

– Я понял! – Уоррен поднял руки, показывая, что сдается. – Понял!

Как же быстро он включил «рубаху-парня». Это мастерство перевоплощения можно только годами практики наработать. Или получить от природы в качестве бонуса. Уоррен менял лица, как перчатки. Но какое из его лиц настоящее, и видела ли я когда-нибудь настоящего Уоррена Райта?

– А теперь выкладывайте, – Мэйю уперла руки в бока, – в чем вы подозреваете Алексея!

Я почувствовала, что больше не могу держаться во втором измерении. Грудь снова начала болеть, и мне захотелось прилечь. Я вернулась в первое и успела схватиться за стол. Упала на колени. А потом и вовсе лицом вперед.

***

– Полли! Полли, открой глаза, если меня слышишь!

Я поморщилась и открыла глаза. Одьен Ригард расплывался перед взором.

– У нее энергетический блок, – произнес Уоррен. – Я не знаю, как его снять.

– Выспаться, – ответил Айени.

– Тут сон не поможет, – ответил Уоррен. – У нее аритмия была. Пришлось по груди ударить, чтобы в чувства привести.

– Атриовентрикулярная блокада? – спросила Алексис.

– Какая? – повысил тон Уоррен.

– Никакая, – ответил Одьен. – Удар помог?

– Да. Ей стало легче.

– А до этого у нее проблемы с сердцем были? – продолжал расспрашивать Одьен.

– Я не знаю. Мы очень долго пробыли в пятом измерении.

Повисла пауза.

– Да хватит идиотов из себя корчить! – взорвался Уоррен. – Напрягитесь и придумайте, как ей помочь! Вы же врачи!

– И дальше что? – голос Айени. – У нас только знания и руки. Были бы в больнице – поняли бы, что с ней не так!

– Не было проблем с сердцем, – прошептала я.

– Полли, – голос Одьена, – когда ты поняла, что с тобой что-то не так?

– Глаза…

– Глаза перестали менять цвет? – допытывался Одьен.

– Да. Черные.

– Это психосоматика! – ответил он.

– Переведи на нормальный язык! – закричал Уоррен.

– Это психологические проблемы! У хранителей такое бывает.

– У всех такое бывает, – ответила Мэйю. – Только у хранителей по глазам заметным становится. Нерешенные психоэмоциональные проблемы вызывают те или иные болезни. Ну, как язва желудка при стрессе. Или инфаркт. Инсульт.