Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина

– Джастин так сказал? – невесть зачем уточнила Эль.

– Вас удивляет преданность собственного пса?

– Он не пёс!

– Не будем спорить из-за неверных формулировок, – примирительно предложил василиск. – Не окажите ли вы ответную любезность, ответив на несколько вопросов?

– Каких? – сварливо спросила таможенница.

– Впрочем, это даже не вопросы, а уточнения, – Валь откинулся на спинку сидения так, что его лицо вместе с очками оказались в тени мерно покачивающегося балдахинчика, невесть зачем прицепленного к затянутому тканью потолку. – Ваша сотрудница, выясняя мои данные и предпочтения, не упомянула семейное положение и размеры состояния. А ведь первое, насколько мне известно, для людей достаточно важно. Второе же важно для любой женщины, вне зависимости от её происхождения.

Эль молча смотрела на василиска, благонравно сложив руки на коленях.

– То есть, вам это не интересно? – сдался агент, ответа так и не дождавшись.

– А что вы хотите услышать? «Нет», «Мне любопытно» или: «Почему меня должно это интересовать»?

– Откровенно говоря, не знаю. Наверное, искренняя заинтересованность мне бы польстила, – признался Валь. – Так или иначе, но постоянной спутницы у меня нет, у нашего народа длительные связи вообще не приняты. Мы встречаемся только в определённое и крайне непродолжительное время.

– Рада за ваших… – Эль замялась, выбирая между «василихами» и «василицами», – женщин.

– Скорее, стоит радоваться за мужчин, – снова улыбнулся агент, блеснув полоской зубов. – У василик непростой характер. Но лично мне импонируют традиции длительных отношений с определёнными обязательствами. И, говоря без ложной скромности, я очень богат.

– Я должна сделать какие-то выводы? – помолчав, осведомилась девушка.

– Скажем так, это информация для размышлений.

– На тему?

– Без всякой темы, мы с вами просто обмениваемся сведениями. Кстати о них. После обеда мы прибудем в отель, но там надолго не задержимся. Нам предстоит посетить светское мероприятие. Это не бал, а, скорее, фуршет, но проводиться он будет в замке дома Багровой слезы, как я и обещал. На самом деле, как совершенно справедливо заметила ваша сотрудница, он давно не принадлежит роду, а является общественным местом. Которое, в том числе, посещают и туристы. Инкогнито, разумеется.

– И что я там должна буду делать?

– Развлекаться. Молча и не поднимая вуали. Конечно, если не получите от капитана особых распоряжений, – охотно пояснил василиск.

– То ещё развлечение, – оценила Эль.

– Впрочем, местных языков вы не знаете, а таможенная магия, думаю, на таком расстоянии не действует, – заключил агент. – А сейчас рекомендую вам поспать. Всё равно видами насладиться не получится.

– Благодарю за совет, – буркнула Данери, на самом деле откидываясь на подушки и закрывая глаза.

И вот тут-то до Эль дошло, что её беспокоит, рождая тянущее, сосущее ощущение под грудиной. Дело было вовсе не в том, что случилось на таможне, и не в странных разговорах, и, вообще, непонятностях, сыплющихся последнее время, будто из дырявого сита. Нет, причина крылась в банальности.

Девушку, которая раньше в каретах не ездила и лодках не плавала, всего лишь укачало.

***

Не было в сеидхе ничего ни от бренди, ни от шоколада, ни от сладостей вообще, а оказался он обыкновенным садистом. Впрочем, наверное, «безопасникам» такие замашки по службе положены, но в глазах Эль это оправданием не служило. Да и трудно оставаться объективной, когда кого-то очень жалко. А таможенница просто изнывала от сострадания к себе, несчастной.

Сначала всё шло неплохо. Вернее, плохо, конечно, просто ужасно, но не кошмар-кошмар. Оказалось, что строгая диета способствует не только сохранению фигуры. То, что девушка не успела позавтракать, а с вечера забыла поужинать, спасло её от полного провала. Карету пришлось останавливать всего-то раз десять, ну, может, двадцать, да и тогда ничего страшного не происходило – Эль, высунувшись в раскрытую дверцу, всего лишь тяжело по-рыбьи дышала. И мечтала умереть. Правда, когда экипаж двигался, отдать себя Хранителям хотелось ещё больше.

Когда таможенница пыталась надышаться впрок, василиск сочувственно похлопывал её по ручке, а «безопасник» попросту ничего не замечал, спал, как приличное существо, за что ему даже благодарность полагалась. Но стоило им куда-то доехать, а Джастину уложить на что-то полуобморочную начальницу, как сеидхе показал себя во всей красе. Нет, бить он никого не стал, в колодки заковывать тоже. Всего лишь сказал: «Через час я жду вас внизу» – и всё. Но за это «всё» его уже стоило повесить на площади Правосудия в назидание другим тиранам.

– Я не могу, – слабо прошлёпала таможенница вялыми, как варёная капуста, губами.

– Можете, – заверил её мучитель.

– Нет, – упёрлась девушка.

– Значит, сможете, – подытожил мерзавец.

И вышел, закрыв за собой дверь, кажется, оттеснив рвущегося в комнату Джастина.

Эль полежала, раздумывая, стоит ей поплакать или лучше обойтись без слёз? Но решила, что реветь без перспективы быть пожалетой, бессмысленно. Поэтому стащила себя с кровати, которая вроде бы покачивалась, цеплялась за стены, подволоклась к окну. Окно тоже покачивалось, впрочем, как и пол.

Зато там, за стеклом, всё оказалось устойчивым и завораживающим. Городок походил на иллюстрацию к детской сказке, хотя сказка эта была, наверное, страшноватой: невысокие домики в два-три этажа – не больше, островерхие крыши, потемневшая черепица. Жутенькие флюгеры в виде драконов и горгулий, те же горгульи, только каменные, на стенах домов, на водостоках и просто так, украшающие палисадники. И ни единой живой души. Зато на горизонте, на фоне огромного шара заходящего солнца, чернел шпилями самый настоящий замок.

В общем, ни в каком другом месте вампиры жить просто не могли.

В дверь постучали. Эль хотела было разрешить войти, но, вспомнив, что права слова ей тут лишь «безопасник» даёт, прикусила язык. Шагнула, чтобы самой открыть и сообразила: никакой вуали на ней нет – разве что простыней с постели прикрыться. Поэтому замерла посередь комнаты испуганным сусликом, зачем-то поджав ногу.

В дверь снова постучали, и сердце девушки зашлось так, будто к ней все оборотни Полуночья ломились.

– Эльмари, открой, – зашипели снаружи, – это я.

Таможеннице очень хотелось заметить, что «я» тоже бывают разными, но она всё же промолчала.

– Эльма-ари, это я, Эсир. Открой! – в коридоре зашелестело, будто в дверь ос рой ломился.

– Открыто, – пискнула таможенница, судорожно пытаясь вспомнить, что ей сеидхе говорил, и кого она должна игнорировать: василиска или эльфа, кто из них «слуга», а кто «секретарь»?

Впрочем, это бы всё равно не помогло, потому как Эль начисто забыла, с кем ей «всё позволено». Наверное, дешевле не замечать обоих.

– Закрыто! – придушенно зашипел Прат, а дверь судорожно дёрнулась так, что створка мягко, но всё-таки слышимо ботнула о косяк.

Вот и игнорируй таких.

– От себя, – тоже шёпотом крикнула Эль.

– Что? – не поняли снаружи.

– Дверь от себя!

«Идиот» – таможенница благоразумно проглотила.

– А-а, – облегчённо выдохнул эльф, вваливаясь в комнату. Вернее, ввалилась груда чёрного шёлка, серебряного кружева и топорщащегося газа[1], а под ней уже оказался Прат. Эсир свалил тряпки на кровать, а сверху плюхнулся сам. – Фу-у, – выдохнул тяжело. – Это тебе, велено надеть. И вот ещё, – Эльф вывалил на туалетный столик штук пять бархатных мешочков и коробку. – Тоже велено. Эльмари, нам нужно поговорить.

– Говори, – разрешила таможенница, подозрительно косясь на мешочки.

Обычно в такие ювелиры украшения упаковывали и это пугало.

– Я серьёзно, – обиделся эльф.

– Да и мне не до шуток, – призналась девушка.

– Знаешь, ты хорошо выглядишь…

– А если ближе к делу?

– Я понимаю, что обидел тебя…

– Ещё ближе.

– Не смотря на всё, что между нами произошло…