Их любимая игрушка (СИ) - Хрустальная Анна

Сказать, как я охренела от всего этого, не сказать ровным счётом ничего! Особенно, когда в номер вбежало несколько человек в камуфляжных комбинезонах и чёрных «лыжных» масках на головах, обвешанных военной портупеей под гранаты и бесчисленные обоймы и с обязательными автоматами в руках на перевес. Девушки, оказавшиеся ближе всего к выходу, интуитивно шарахнулись от налётчиков в мою сторону, но вскоре «успокоились» и их всех, одну за одной выпроводили наружу. Причём выглядело это так, будто они не особо-то и сопротивлялись, если не наоборот.

Одна я продолжала сидеть на диване, как парализованная и таращиться на происходящий на моих глаза Армагеддон. Вплоть до того момента, как один из вломившихся к нам террористов не обратил на меня внимание и не сделал в мою сторону несколько весьма уверенных шагов. Слава богу, хотя бы опустил свой автомат дулом к полу.

— Ну… чего ты ждёшь? Идём! Тебе тут явно не место… — произнёс вдруг незнакомец, лица которого я так и не смогла увидеть из-за маски, и даже протянул мне правую руку в кожаной перчатке без напальчников. А я…

Я уставилась в эту руку, окончательно зависнув и не зная, что вообще должна делать.

Часть 9

— Убери от неё свои грязные клешни, человеческое отродье!.. Хочешь, чтобы я вырвал их из тебя с остальными частями тела?

Меня словно звуковой бомбой по голове шарахнуло, когда за моей спиной и практически над моим затылком раздался едва не звериный рык, перешедший в конечном счёте с английского на какие-то непонятные мне междометия или совершенно неразборчивые слова. Я только и успела, как резко обернуться и обомлеть, уставившись вытаращенными глазами на Велдора. Таким я его уж точно ещё не видела. С жутко перекошенным лицом и, кажется, слегка увеличившимся из-за проступивших под кожей чёрных змеек вен (или чего-то другого) и более чётких костных выпуклостей отличительного от человеческого черепа. А про глаза можно и не говорить. Это точно были не человеческие глаза, с будто растёкшейся по глазным яблокам жёлто-красной радужкой и пульсирующими необычной формы зрачками.

Мне не просто стало дурно от увиденного. Захотелось в ту же секунду и закричать, и отшатнуться. Но я не успела. Найт склонил голову и плавным, будто манерным жестом фокусника-иллюзиониста приподнял руку.

Не знаю, почему, но я сразу же обернулась в сторону террориста. В то же мгновение того, как невесомую пушинку, оторвало от пола и за считанные мгновения отбросило на стенку с выходом в коридор. После чего на всех открытых проёмах помещения начали с пугающей скоростью и характерным грохотом опускаться металлические решётки, блокируя все входы и выходы. И сама комната погрузилась в ещё более тёмные сумерки с тусклым красным освещением. А потом и вовсе наполнилась какими сводящими с ума звуковыми вибрациями. Из-за чего у меня окончательно потемнело в глаза и меньше, чем через пять секунд я попросту отключилась, погрузившись сознанием в кромешную темноту.

Правда, не могу сказать точно насколько надолго. Тьма в моих снах, начиная с самых ранних детских, всегда приносила мне некое умиротворение и покой. Там я её никогда не боялась. Там в ней никогда не прятались монстры или жуткие чудовища. Не помню, откуда, но я всегда это знала.

«Обещай, что не будешь этой ночью вставать и бродить по дому, Алана. Иначе, мне придётся просидеть тут с тобой до того момента, пока ты не заснёшь. И я очень не хочу тебя наказывать, если вдруг узнаю, что ты не спишь, или застану тебя где-нибудь в другой комнате.»

«Ну, мама-а-а! Разве я виновата, что ночью происходят самые важные и большие чудеса? Я просто хочу на них посмотреть! Что в этом ужасного?»

Мама смеётся и в который раз за последние десять минут поправляет на моей груди край одеяла. Потом нагибается и целует в лоб.

«Моя упрямая фантазёрка. Тебя и так сложно уложить, а уж дождаться, когда заснёшь. В два года вообще мне песни пела по нескольку часов. Жду уже не дождусь когда же ты наконец-то вырастешь.»

«Я уже выросла! И меня не надо укладывать!»

«Да, конечно. Это уже мне решать, надо тебя укладывать или нет.»

«Зачем вообще нужно спать? Тем более, если я не хочу спать.» — мой звонкий голосок, хромающий на произношение нескольких шипящих букв и звуков, звучит слишком громко, в противовес стараниям мамы говорить на пониженных тонах и спокойно. Но сразу же, после моего упрямого заявления о том, что я не хочу спать, я тут же начинаю зевать — долго и во весь рот.

«Пожалуйста, Алана. Давай, хотя бы сегодня ты постараешься заснуть без своих любимых приключений. Закрывай глазки и приглашай в свои сны всех своих ночных друзей.»

«У меня он только один.»

«Вот и приглашай его туда. Я жду.»

Мне приходится скрепя сердце принять условия мамы и сделать вид, будто я действительно её послушалась и собираюсь заснуть в ближайшее время. Закрыв глаза и тяжко выдохнув, я замерла, вслушиваясь в то, что происходит в моей детской спальне. В то, как мама опять поправила на мне одеяло, потом встала с края кровати, выключая ночник на прикроватной тумбочке, и почти бесшумно вышла из комнаты. После чего я тут же открыла глаза и уставилась на закрытые двери. Вернее, на жёлтую полоску света под ними, пробирающуюся сюда из коридора дома на втором этаже.

Пролежала я не так уж и долго. Но, в отличие от предыдущих ночей, не стала забираться в этот раз под кровать, потому Ноэл пообещал мне показать что-то очень интересное в большой гостиной, на первом этаже. Так что, выбравшись из-под одеяла, я тут же босиком подбежала к дверям и очень-очень осторожно открыла их. Правда, до гостиной так и не добралась, услышав приглушённые голоса в кабинете отца. А ведь папы не было в городе уже два дня, и он говорил мне ещё по телефону, что приедет только завтра.

«…Не знаю, Ноэл! Мне почему-то страшно. И я… безумно к ней привязалась. У меня и в мыслях никогда не было, что она не мой ребёнок! Выносить под сердцем, а потом родить… как такое может быть с неродным дитём? Я люблю её, и она моя девочка! Моя!»

«Тш-ш, всё хорошо. Обещаю всем, что мне дорого, Лин, с ней ничего плохого не случится. Я защищу её. Сделаю для этого всё, что в моих силах.»

Как ни странно, но двери в кабинете были не только не заперты, но и приоткрыты, будто приглашая заглянуть в небольшой проём любого, проходящего мимо зеваку. Чем я вскоре и воспользовалась, подкравшись к ним и сунув своё любопытное личико в достаточно широкий для пятилетнего ребёнка зазор, и увидев прямо перед собой у рабочего стола отца напротив зашторенного белой тулью окна, маму и…

«Как? Как у тебя это получится? Она же чистокровная! Они сразу догадаются!..»

«Я же сказал, что всё сделаю, что в моих возможностях и силах. Я морочил им головы десятки тысячелетий, а тут — запудрить им мозги с каким-то человеком.»

«Но в том-то и дело! Она не совсем человек!»

«Ну а я, тем более. Я её спрячу, прямо у них под носом. И они никогда ни о чём не догадаются. Это я могу обещать тебе со стопроцентной уверенностью. Разве я тебя когда-нибудь до этого обманывал? У тебя есть причины мне не верить?»

«Н-нет… конечно, нет! Просто… мне страшно. Очень страшно!»

«Это естественная реакция на интуицию. Ты ощущаешь угрозу и начинаешь переживать. Главное, помни. Я рядом. Всегда рядом и никогда не допущу, чтобы Алане причинили вред.»

Я узнала его практически сразу. Не узнать Ноэла? Правда, я никогда до этого не видела, чтобы он разговаривал с мамой, а потом обнимал её, как любил обнимать папа, когда думал, что меня нет рядом. Вот только Ноэл заметил меня чуть ли не сразу, поглаживая спину маме одной рукой, а другую поднося к своему лицу, чтобы приставить указательный палец к губам и подмигнуть мне заговорческим жестом.

«Иди в гостиную, Алана…» — его голос чётко и ясно произнёс свой «приказ» прямо в моей голове. — «Иди к Эовин. Встретимся там под чашей… Я тебя жду…»

Иди ко мне, Алана…

Последняя фраза прозвучала настолько чётко и громко, что заставила меня дёрнуться всем телом и… проснуться. Да так, что я даже подскочила с постели и, удивлённо хлопая глазами, уставилась в окружающую меня спальню и темноту. Как вскоре выяснилось, я лежала, вернее, спала до этого в кровати в той самой комнате, в которую меня поселили мои нынешние иноземные хозяева — Велдор и Адий. Как я в неё попала и почему ничего больше не помнила после того, как потеряла сознание в клубе Иных, естественно понять не смогла. Будто из моей жизни опять выдрали целый кусок воспоминаний, заменив его странным сном. А то, что это был сон, я почему-то не сомневалась. Тем более, я совершенно ничего такого из своего далёкого детства не помнила.