Эхо поющих песков (СИ) - Шульгина Анна

Насколько Итар помнил, лорд Кайт где-то его лет, возможно, чуть старше. Не юноша, но Эйдал прав, значит, к фамильному артефакту королевского рода приложил руки куда как более опытный и опасный чародей.

— Значит, магистр Дарий. Сможешь узнать, из какого рода происходит этот Кайт?

— Постараюсь, хотя обещать не могу. Но если встречу его родителей, по сходству дара узнаю сразу. Он тревожит вас?

— В числе прочих. Полог не убирай и позови её величество.

Эйдал пару мгновений поколебался, будто собирался возразить, но всё же кивнул и вышел из купальни. Оставшись в одиночестве, король Итар ещё раз перепроверил спрятанное оружие и попытался понять, чем его так тревожит маг жены. Уровнем силы? При дворце не стали бы держать бездарность. Степенью осведомленности? Тамила через горничную распорядилась о принятии некоторых мер безопасности, потому, как ни старалась служанка держать в тайне этот приказ, знающие люди уже готовились к сегодняшнему представлению нового правителя. Кто-то спешно устранял свидетелей своих темных делишек, кто-то прислал наемников с распоряжением быстро и по возможности тихо избавиться от вдруг появившегося короля, а кто-то притащил им придворные наряды.

— Вы посылали за мной, ваше величество? — тихий голос жены отвлек от бесплодных раздумий.

Королева Тамила стояла в паре шагов, как всегда спокойная и невозмутимая. Разве что по быстро бьющейся на виске жилке и можно было понять, что в душе она не так безмятежна.

Впервые он мог рассмотреть её в ярком свете, не прячущуюся в тени капюшона, с чистым лицом, не залитым кровью. Она казалась даже более одухотворенно-отрешенной, нежели самая ревностная из жриц. Тонкие черты лица, которое нельзя было назвать хорошеньким, скорее, нечто на грани красоты и уродства. В ней было всего слишком.

Слишком острые скулы, слишком белая кожа, слишком бледные губы, которые сейчас более темной розовой линией пересекал след от лезвия. Слишком темные брови и ресницы, только усиливающие контраст с белизной щек, не ведающих румянца. Слишком яркие глаза странного, почти желтого цвета, при этом они совершенно не казались теплыми, наоборот, взгляд был ледяным. И слишком умным, но это рассмотреть было под силу не каждому. Как и понять, что, несмотря на болезненную хрупкость маленького тела, воля у правительницы была несгибаемой. Такой же, как ровная линия спины, не утрачивающая королевской осанки, даже когда сама Тамила была полумертва от усталости.

Похоже, придворные привыкли к тому, что королева это маленькая девочка, тихая и послушная, не решающаяся пойти наперекор Совету, и просто перестали обращать на неё внимание. Воздавали необходимые почести, не замечая, как девочка выросла, пусть и не торопится предъявлять права на единоличное правление. Вместо этого она наблюдала, запоминала и учила сложные правила политической жизни, пока не случилось того отравления, после которого её и вовсе списали со счетов, считая уже фактически мертвой.

Сейчас, в роскошном белом платье, с перевитыми жемчужными нитями косами, королева напоминала не свою дальнюю прародительницу, ставшую причиной распри между детьми Богини, а горную айни. Духа, являвшегося уставшим путникам, бредущим по заснеженным тропам, в образе нежной и беззащитной девушки, взывающей о помощи. Вырваться живым из рук этой «девчушки» удается лишь единицам, и те до конца своих дней вздрагивают при приближении любой женщины.

— Да, благодарю, что не стали медлить. — Он бы предложил ей сесть, если бы было куда. Вместо этого же поцеловал тонкие пальцы, затянутые в шелковую перчатку, и сразу перешел к делу. — Думаю, уже сегодня Совет попытается признать наш брак недействительным. И первый же вопрос, который вам зададут, будет — почему вы вообще на него решились, не сообщив ничего советникам.

— Признать его недействительным они не смогут. Если бы я просто вышла за вас замуж — да, но корона признала ваше право быть королем, пути назад нет. Но они могут попытаться, — её величество подняла ладонь, показывая перчатку, на которую он уже обратил внимание. — Пока мы не осуществили брак, я не дам ни одному магу прикоснуться ко мне, чтобы у них не было малейшего повода сомневаться в законности союза.

Её голос был тих и нежен, но в едва слышных нотах треснутого хрусталя звучала усталость. И, вместе с тем, решимость и уверенность. На чем эта уверенность основывается, король ещё не знал, но был уверен, что скоро это изменится.

— Мы должны решить, что именно вы скажете Совету. Думаю, правда будет излишней. — Тамила чуть нахмурила брови, но не прервала, ожидая, когда он закончит. — Это я обратился к вам с предложением брачного союза, взамен обещая помочь решить проблему северян.

Королева отрицательно качнула головой:

— Нет, это никого не убедит. Если бы не решение о моей свадьбе с конунгом, я бы не поверила тому, кого подозревают в покушении на мою жизнь, и его обещаниям. — Тамила на мгновение прикрыла глаза, о чем-то задумавшись. — Вашими первыми действиями в качестве правителя будет попытка взять власть над армией и казной, не так ли?

— Да.

— Что вы собираетесь делать с военным министром и казначеем?

Вопрос был из разряда неудобных. Проще всего было бы устранить физически, но это гарантированный бунт. Тем не менее, король решил быть честным в той мере, которая казалась целесообразной.

— Министр Хетт не глуп и не хуже нас понимает, насколько велика угроза войны. Я уже вел с ним переговоры раньше, думаю, открытого противостояния с его стороны не будет. Он патриот Гарета, и между мной и королем-северянином выберет меня.

Королева медленно кивнула, не сводя взгляда своих янтарных глаз с мужа:

— Казначей?

Казначей не гнушался тайными переговорами с принцем Сафаром, это Итару было известно точно.

— Его придется смещать, нужно найти повод, который покажется Совету весомым. Вы же понимаете, что распускать Совет сразу я не стану.

Это она прекрасно понимала, как и то, что можно решить две проблемы сразу:

— Я могу навести дядю на мысль, что именно казначей предал их, сообщив мне план союза с северянами.

— Как вы это сделаете? — замысел был не лишен привлекательности, хотя королю и претило то, что в грязные игры будет вмешана его жена. Останавливало то, что она лучше него знает некоторые особенности двора Кальдора. А так же смутное подозрение, что королева, пусть ещё несколько неумело, но всё же довольно эффективно приемы этой игры использует.

— Скажу, что через служанку мне передали кристалл памяти, на котором был записан их разговор по поводу предстоящего брака. Солу я предупрежу, кого она должна будет узнать в том, кто передал ей кристалл.

— Если её будут допрашивать магически?

— Пусть, воздействовать на неё без моего разрешения никто не сможет, она приносила мне клятву верности на крови. Допрашивать в пыточной не посмеют, а на то, чтобы я позволила ментальное сканирование личной служанки, нужна более весомая причина, чем подозрения в адрес казначея.

— Слишком очевидно, вам не поверят, — он отверг соблазнительный, но несовершенный план. — Её будут спрашивать долго и настойчиво, запутается в мелочах.

— Этого не потребуется, если я смогу показать, с какой стороны стоял тот, у кого был кристалл.

— Вы же говорили, что не видели это совещание лично?

— Не видела, но слышала, и помню, где стоял казначей, а где — глава Совета.

Идея обретала плоть и становилась всё более заманчивой, хотя и рискованной. Но другого плана, как хотя бы на время отвлечь внимание от королевы, у Итара пока не было.

— В ближайшие дни вы должны быть при мне неотлучно. Это неудобно, и я знаю, как вы устали, но таковы требования безопасности. Сейчас решится, примет Совет наш брак и меня, как короля, или придется брать власть жесткими методами.

Если бы это было возможно, королева побледнела бы. Вместо этого лишь тяжело сглотнула:

— Я понимаю.

— Служанку проинструктируете уже во дворце, нам пора выдвигаться. Вы ведь хотите сначала проехать по самым людным улицам, не так ли?