Марионетка. Странная связь (СИ) - Мельрих Ксения

— Но все же ты спал с ней, не так ли? — слова вырвались у меня помимо желания. — Если ты так ненавидел меня, почему позволил родиться?

— Я не мог тебя убить! — удивленно и так невинно заявил отец. — Был шанс, что родится человек, такое бывало и не раз. А мы не можем убивать людей, мы созданы для их защиты. Я подождал, пока ты родишься, надеялся, что ты все-таки обычный человеческий ребенок. Но через шесть месяцев я увидел, почувствовал, что ты одна из этих мерзких отродий. — он поднял руки кверху, видя на моем лице ненависть и злость. — Я виноват в том, что это случилось, только я. Мне пришлось поставить в известность всех, кого надо, а потом рассказать твоей матери. Она не поверила мне. Она посчитала, что я чокнутый, что придумал все это, чтобы бросить ее. Я пытался ее успокоить, но она ничего не желала слышать. Она выгнала меня, запретила приближаться к тебе. Конечно, — он покачал головой, глядя в стену мимо меня. — Тебя должны были забрать. Но…титаническими усилиями, использовав все связи, силы и многое то, что тебе нельзя знать, мне удалось уговорить…., в общем тебя оставили с матерью. Я несколько раз приезжал после этого, чтобы поглядеть, были ли проявления, пусть даже незначительные, но нет, ты была закрыта. За тобой постоянно следили, отслеживали каждый твой шаг.

— Если ты такой могущественный, — плача, с ненавистью в голосе, закричала я. — Если ты какой-то там другой, почему ты не помог маме, не спас ее?

— Я не мог! — он даже не думал удивляться. — Мы не можем вмешиваться в дела людские. Мы защищаем их от других рас, точнее защищали, от всего того, что к вам не имеет отношения, угрожает равновесию в мире! Спасать людей от болезней, друг от друга, что-то делать для них мы не имеем права! Иначе мы нарушим закон, который держит всю систему тысячелетиями! — он даже разозлился немного. — Это выше твоего понимания, я знаю и не требую понять все сейчас.

— Влада, — мягкий голос Марины прозвучал совсем близко. — Не нужно волноваться, тебе не зачем все принимать на веру и думать обо всем сейчас.

— Я говорю все это, потому что у меня нет выбора. — тон его стал холодным и равнодушным. — То, что случилось, ты проявила силу при большом скоплении людей, а мы свое существование держим в тайне, это спровоцировало настоящую бурю в наших рядах. Совет Братства обязан разобраться во всем и вынести приговор. Полтора века назад само существование полукровок было вне закона в нашем мире. Сейчас времена изменились, но одно осталось неизменно — никто не должен знать о нашем существовании, никто из людей не должен пострадать от наших рук. Ты — полукровка, к тебе закон еще суровее. — он замолчал ненадолго. — Скоро прибудут Великие Братья. Они беспощадны и неумолимы. Будет суд, нам стоит всем начать молиться.

— Мы не дадим тебя в обиду! — горячо воскликнула моя мачеха. — Мы сделаем все, чтобы спасти тебя. Ведь ты в этом не виновата. Твоя сущность противоестественна, но ты не должна страдать от ошибок твоего отца. Ты не можешь это контролировать, никто из вас никогда не мог.

— Зачем ты обнадеживаешь ее? — накинулся на женщину мой отец. — Она должна быть готова к тому, что ее ждет. Когда придет время, нам всем придется предстать перед судом. Ты прекрасно знаешь, что мы не сможем солгать, придется говорить правду. А она не в ее пользу.

— Но мы не сдадимся просто так! — закричала Марина в гневе и отчаянии. — Посмотри на нее, она еще совсем ребенок! Мы должны попытаться! Эрнест здесь, он может повлиять на них.

— Не в этой ситуации, милая. — мужчина покачал головой. — Даже появлении Сандры в Обители ничего не изменит, а ты знаешь, как к ней тепло относятся там.

— Всю жизнь мама говорила мне, что ты бросил нас, ушел к другой, и эта другая беременна была от тебя. — я утерла катящиеся слезы по щекам. — Если все это правда, что ты сказал, то как ты мог родить Игоря? Ему тоже 16, как и мне.

Отец поглядел на меня в изумлении, прервав спор с женой. В его глазах читалось абсолютное неверие в то, что я слышу.

— Неужели ты так и не поняла? — спросил он изумленно. — Твоя мать врала тебе всю жизнь. Она так ненавидела меня, что готова была пожертвовать счастьем дочери иметь и видеть отца, лишь бы отомстить мне хоть немного.

— Ты врешь! — взвизгнула я, сжимая кулаки и брызжа слюной.

— Это правда, Влада, — тихо проговорила мачеха. — Твой отец познакомился со мной 13 лет назад. Игорь не его родной сын, хоть и считает его таковым. Твоя мама, я не осуждаю ее, знала об этом, твой отец не стал скрывать, когда мы поженились, он позвонил твоей маме и сказал об этом. А до меня он не имел связей с женщинами, мне это доподлинно известно.

— Убирайтесь! — шипя, произнесла я, захлебываясь слезами. — Вон отсюда! — заорала я так громко, что едва сама не оглохла.

— Ты можешь хоть сколько не верить… — начал было отец.

— Пойдем, — тронула его за руку жена. — Не надо больше.

— Но я… — сопротивлялся он.

— Ты достаточно сказал. — мягко, но твердо настаивала Марина.

Когда дверь за ними закрылась, я накрыла лицо подушкой и заревела. Мне было больно, так больно, что, казалось, еще немного и сердце разорвется. Я не верила в то, что они говорили, просто не могла поверить. Но почему-то было больно, через чур гадко и нестерпимо страшно. Даже если на секунду предположить, что это правда, то… тогда все было ложью, фальшью. Я не жила прежде, я пребывала во лжи. Здесь все кругом только и делали, что врали мне. Но это еще можно перенести. Но…мама…мама… нет! Нет! Нет!

Я забылась беспокойным сном лишь к закату. Меня мучали кошмары из прошлого. Пустынные улицы незнакомого разрушенного города, окровавленные тела повсюду. Гарь, копоть и дым мешают дышать и видеть вокруг. Я иду по улице между домов, из разбитых окон которых доносятся вопли, плач и стоны. Я не реагирую на них, а просто иду дальше. Я знаю, что сделала все, как надо. Впереди меня ждет последний шаг. Я не колебалась, не думала, правильно ли делаю, знаю, что просто должна.

А потом кошмар сменяется другим. Я во тьме. Мне холодно, сыро, страшно. Хочется к маме, есть, спать. Но нельзя, нельзя смыкать глаз ни на секунду, иначе мне конец. Они ждут этого. Я скулю от тоски, страха и усталости. Я знаю, мне никто не поможет, не сможет помочь. Вдруг все вокруг пронзает яркий свет, я жмурюсь, закрываю рукой глаза. Чьи-то хищные пальцы хватают меня, дергают в разные стороны, царапая кожу, причиняя боль. Я кричу, бьюсь, пытаюсь вырваться, но знаю наверняка, что мне не одолеть их. Ужас ледяной рукой сжимает сердце. Я захлебываюсь собственной кровью.

Внезапно я открываю глаза и вижу себя в комнате нашей квартирки. Все зеркала завешаны черным. Дома тишина такая, что я слышу собственное дыхание. Я иду по дому из комнаты в комнату, зову отчима, брата, маму, бабушек, Олеську. Но никого, абсолютно никого. Вдруг на кухне на большом столе, за которым мы всегда обедали, я вижу гроб. Он открыт, манит меня, хотя я и хочу убежать, не хочу в него заглядывать. Но все-таки ноги несут меня нему. Я заглядываю в него и кричу от ужаса. Все в крови и в черном подвенечном платье мое тело лежит в нем. На лице застыла жуткая ухмыляющаяся гримаса. Из приоткрытых губ я слышу хрип:

— Тебе не убежать от меня!

Вдруг труп садится в гробу, с хрустом поворачивает ко мне голову и начинает выбираться из него. Я онемела от ужаса и безумия. Тело со стуком грохнулось на пол, вывалившись из ящика. Я попятилась назад, закричала, что есть сил и побежала вон. За спиной я слышу шорох, на бегу гляжу через плечо. Мой двойник бежит за мной, с повернутой на право головой, неестественно вывернутой шеей. Цепкие ледяные руки хватают меня и тянут назад.

— Тебе не убежать от меня!

Я кричу до хрипа, мокрая от слез. В комнате темно, я гляжу в пустоту, еще не до конца осознав, что проснулась. Дверь открывается, я вновь начинаю орать. Резко загорается свет. На пороге собрались все. Взъерошенные после сна, не понимающие, что произошло. Я сразу успокоилась, когда поняла, что мне все приснилось. Я лежу на кровати в своей комнате, брат вскочил, тоже стоит на пороге, жмется к родителям. Мама осторожно подходит ко мне.