- Я не ошиблась. – сухо произнесла она. – Если там кто и обитает, то это – призраки. Живых там нет. Время не щадит никого. Даже если бы кто и выжил, каким-то образом избежав столкновения с тем монстром, что я там заперла, то давно умер бы от старости.
Тишина.
- Хейден?
Спасительная темнота.
- Я что-то не совсем понял.
Вновь тишина.
- Говори. – первой не выдержала Марисоль.
- Ты сказала, что заслон – твоих рук дело.
- Да, и что?
- А те, кто якобы остался за ним, должен был умереть от старости. Несостыковочка. Сколько тебе лет? Двадцать? Двадцать пять?
Хейдену показалось, или Марисоль презрительно фыркнула в темноте.
- Ты успел забыл, что я не простой человек? Мы живём дольше обычных людей, это не тайна.
- Насколько?
- Намного дольше. – уклончиво пояснила знахарка. – И ты теперь тоже.
Хорошо, что в темноте Марисоль не заметила, как тот в очередной раз скривился.
- Ещё скажи, что я начну превращаться в волка, как те, ваши несчастные из твоей легенды!
Тишина.
- Марисоль, не молчи! – вдруг запаниковал Хейден. – Это же всё неправда, да?! Сказка! Марисоль, это сказка?!
Девушка услышала, как он вскочил со своей лежанки, и в два счёта оказался возле неё. Теперь она могла хотя бы лучше рассмотреть его лицо, но взгляд так и блуждал по вздымающейся гладкой мускулистой груди, широким, ничем не прикрытым плечам, на которые так и хотелось сейчас положить свои руки. Она не сдержала шумного выдоха. Но тот приблизился к ней не за тем, чего бы ей хотелось.
- Марисоль, скажи, что это неправда! – шепотом потребовал он. – Пожалуйста. Я не хочу быть оборотнем, я в них даже не верю!
Знахарка, молча выслушав его, протянула ладонь, чтобы всё же коснуться его груди. Легонько провела по ней, отмечая, как парень напрягся. Нет, ему по-прежнему неприятны её прикосновения. Он терпит их лишь потому, что ждёт от неё ответа…
- Поздно. – как отрезала, произнесла она. – Мы смешали кровь, мой яд проник в твоё тело. И он убьёт тебя, если мы не завершим ритуал. Ты больше не человек, но пока ещё и не волк. В ночь полнолуния всё решиться, и тогда…
Хейд не дослушал, вновь сорвавшись с места, и возвращаясь на своё лежбище из соломы. Ладно хоть, вновь не помчался в ночь, не в силах удержать свой гнев в себе. Он больше не произнёс ни слова, но Марисоль до утра слушала его прерывистое дыхание и обречённые вздохи. Она тоже не спала эту долгую ночь, выдавшую ещё одно откровение для её будущего мужа.
Он смирится. Он примет свою судьбу такой, какая она есть. А пока им одинаково больно, ибо связь, которую она сама спряла между ними, работала исключительно надёжно.
Глава тридцать пятая. Гостья.
Лаура не спала. Поджав к груди ноги и прижавшись спиной к изголовью, она сидела на чужой широкой кровати, в чужом доме, и, кажется, начинала примерять на себя чужую жизнь, которая не имела к её скромной персоне никакого отношения.
Девушка так думала, рассуждая про себя, сопоставляя факты и уже открывшиеся ей события. Наверное, сейчас она хотела бы больше согласиться с Хейденом и отринуть само существование потустороннего мира. Но не могла. Слишком много произошло за столь короткое время, такое, объяснения чему просто не было.
Месье Бертран дремал в кресле. Или притворялся, но дыхание его было мерным, тихим, и Лаура некоторое время наблюдала за ним, невольно любуясь.
Во сне его красота становилась просто ангельской, кроткой – Лаура даже позавидовала, потому как не пристало быть мужчине таким красавчиком. И не могла не сравнить его с Хейденом, чья красота была чисто мужской, грубоватой, брутальной.
В комнате горели толстые свечи, чему Лаура была несказанно рада, ведь все страхи обычно рождались и жили в полной темноте. А так здесь было некоторое ощущение домашнего уюта. Девушка поначалу ещё прислушивалась, не подкрадывается ли к двери неведомая сущность, что преследовала её уже второй день, но вскоре боязнь прошла. Гаспар сказал, что стены его комнаты, как и все остальные комнаты в поместье, были пропитаны особым составом, защищающим от всего потустороннего. Ну что же, Лауре оставалось только надеяться, что это так. И малышка Мари, так внезапно пришедшая ей на память, сейчас в безопасности.
Во сне веки Гаспара слегка подрагивали, а голова неудобно завалилась на бок. Но Лаура не спешила на помощь, памятуя свою реакцию на так и несостоявшийся поцелуй. Пожалуй, на этот раз она бы не отказалась. Полумрак, свечи и всё такое… Сплошная романтика! И её тело требовало расслабления. Но позволить себе этого она пока что не могла.
Внезапно Лаура задалась вопросом, сколько же лет молодому хозяину поместья. На вид – не больше двадцати пяти, но почему он одевался как какой-нибудь аристократ девятнадцатого века? У него что, нормальной одежды не было? И сколько времени он уже, прибывает здесь, вот так, наряжаясь в графские шмотки…
Да и все остальные люди были ему под стать. А гардероб сводной сестры месье Бертрана, доставшийся ей «по наследству»? Сплошь старинные платья без намёка на современность. У девушки даже сложилось впечатление, что она попала в какое-то древнее средневековье, но ведь, судя по возрасту Гаспара, все выше обозначенные события произошли совсем недавно?
Чем чёрт не шутит в этой забытой, далёкой от цивилизации, глуши… Что здесь происходит? Утром надо будет попытать хозяина всего этого средневекового балагана.
А пока он так мирно спал, что Лаура забыла, что пыталась на него злиться. Да и веки предательски смыкались, хотя она и пыталась разлепить их силой воли. Но усталость и ночь брали своё.
***
- Mon amour, ma rose [5]…
Лаура очнулась ото сна, разбуженная этой неясной речью француза. А ведь он говорил на родном языке! Причём, во сне…
Уже светло, хотя из-за плотно сдвинутых штор в комнате по-прежнему царил полумрак. Гаспар спал всё в том кресле и в том же неудобном положении, запрокинув голову. А рядом с ним, склонившись к самому его лицу, стояла молодая девушка с длинными белыми волосами.
Лаура едва не закричала, испугавшись не на шутку. Но то ли разум подоспел вовремя, то ли от страха свело горло, только крик не получился. И мисс Клабан, застыв пантомимой, с замершим сердцем продолжила наблюдать за нежданной гостью.
Когда и как она успела войти?
Ведь дверь в комнату всё это время оставалась закрытой.
Меж тем блондинка, одетая как и прочие здешние обитатели в просторное старинное платье, протянула руку к волосам спящего мужчины. Провела ей легонько, будто лаская. Что-то зашептала, очень тихо, что Лаура даже не расслышала. Потянулась к губам…
Что это было? Крик здравого смысла или укол ревности? Только мисс Клабан вдруг, позабыв про страх, громко воскликнула:
- Что Вы делаете?!
Девушка, не ожидая такого, резко повернулась на голос, и на её лице взыграло смятение. А Лаура, воспользовавшись этим, попыталась рассмотреть блондинку получше.
Молодая, не больше двадцати. Стройная, с хорошей фигурой, не слишком высокая, но и не дюймовочка.
Её можно было бы назвать красавицей, если бы не уродливый шрам на всю левую половину лица, исказивший мягкие черты девушки – бровь и веко, щека, будто подверглись в своё время ужасному испытанию, навсегда изуродовавшему такую красоту.
Та, в свою очередь изучая Лауру, отчаянно заметалась взглядом по комнате, словно ища убежище.
Но в тот же момент, вероятно, от громкого возгласа мисс Клабан, проснулся месье Бертрана, непонимающе закрутив затекшей шеей.
