— А где сейчас Ветреница?
— В комнате Мак‑Анатоля. Он и тётя Сирень охраняют её сон, — хихикнул Джордано.
Виола относительно успокоилась.
— Что ж, раз встреча назначена на три, около четырёх или раньше они вернутся. Спасибо, Джордано, вы меня просто спасли своим сообщением. Я ведь не знала, что и думать.
И Виола пошла дальше, даже забыв спросить (на счастье Джордано), как же друзья собираются заполучить яд в свои руки.
— Виолетта, ты ничего вокруг не видишь! Мы еще толком не поговорили с тобой, — окликнул её женский голос.
Фрейлина оглянулась:
— Ой, Фиалочка, извини! Мы действительно не успели пообщаться со времени твоего приезда.
Виола подошла к сестре.
— Ты так поспешно убежала. Сказала скоро вернёшься, и я уже час ищу тебя по всему дворцу, — Фиалка была удивлена, ведь они обожали поболтать, и Виола обычно не оставляла её в покое, пока не расскажет все новости.
Сестра Триколор, старшая сестра Виолы, состояла в ордене мадемуазель Пассифлоры. Весёлая румяная двадцатилетняя девица нежно любила свою сестричку и взирала на жизнь с высоты монашеского обета. А это что-нибудь да значит, в двадцать лет!
Виола знала, с кем она может посоветоваться по всем вопросам и кто никогда не обманет её. И, глядя на круглое лицо сестры, обрамлённое монашеским покрывалом, она чувствовала себя увереннее.
Фиалка щеголяла в бледно‑фиолетовом шелковом облачении с широкими белыми отворотами на рукавах и головном уборе. От воротника на платье расходились две светло‑жёлтые закруглённые внизу вставки, тянувшиеся почти до подола. Эта трёхцветная форма традиционная одежда в ордене Пассифлоры. Только вставки у всех родового цвета. Надо сказать, выглядели монахини довольно изящно.
Фиалка сама заговорила о том, что интересовало Виолу.
— Где твой граф?
Сестра пожала плечами.
— Носится где-то. У него же вечно полно дел. А зачем он тебе вдруг понадобился?
Фиалка загадочно повела глазами.
— Я не успела тебе сказать, ты так быстро исчезла… Гиацинту надо быть осторожным сегодня.
— Господи, что случилось? И не смотри так, или я подумаю самое худшее!
Фиалка выдерживала паузу. Виола широко раскрыла глаза:
— Не может быть! Не тяни, скажи, что это неправда!
— Правда. Она здесь. Мама приехала сегодня, вместе с нами.
Виола ахнула:
— Но как же это получилось?
— Сама не знаю. Мы ехали от испанской границы, через Орлеан. И там, на постоялом дворе встретили её. У мамы сломалась карета, и Пассифлора предложила ей ехать с нами.
— Ой, только не говори, что она могла появиться здесь еще вчера, — ужаснулась любящая дочь.
— Могла, — кивнула сестра. — Вам просто повезло, что она опоздала.
Виола схватилась за голову:
— Боже, я должна найти Гиацинта, пока они не столкнулись. Иначе я или стану вдовой до свадьбы, или останусь сиротой!
— Да не волнуйся так. Мама жутко устала и обещала до вечера пробыть в своей комнате.
— Слава Богу! Я зайду к ней… Позже. — Виола горестно вздохнула: — Фиалочка, почему они не выносят друг друга? Что он ей сделал?
— Они слишком похожи. Если бы мама и твой друг хоть минуту поговорили спокойно, они бы это поняли. Мама просто боится потерять тебя, — рассудительно пояснила Фиалка.
Виола покачала головой:
— Я этого никогда не пойму. Я их обоих очень люблю и не собираюсь бросать её.
Фиалка засмеялась.
— Она уже рассталась с одной дочкой и боится, что ты тоже сбежишь.
— Куда?
— Куда-нибудь. Путешествовать. Мама прекрасно понимает, какие гены передала нам. Ведь ей тоже никогда не сиделось на месте. Чем было плохо в Неаполе? Нет, она уехала оттуда, путешествовала по Франции, вышла замуж за папу, но дома не сидела, а постоянно носилась по разным странам с тайными дипломатическими поручениями… И мы обе — её копии. Нам не сидеть на месте, так суждено и так будет.
— Ну, так чем ей не нравится Гиацинт?
— Он "перекати-поле", хоть и граф. С ним ты точно почувствуешь вкус дороги, и мама не сможет вас остановить. Вот и боится.
Сёстры уселись рядом на бархатную скамейку.
— Перекати-поле… Мама права. Я и сама не знаю, что чувствую, и тоже боюсь, — прошептала Виола.
— Ты его любишь?
— Люблю. Но смогу ли я его удержать?
— Не пойму, о чём ты? Ведь Гиацинт влюблён в тебя как мальчишка! — пожала плечами Фиалка.
— Он и есть мальчишка.
— Не совсем. Ты забываешь, как быстро взрослеют при дворе, в водовороте жизни. Здесь слишком много событий и быстро приобретается опыт.
— В том-то и дело! — вздохнула Виола. — Он твой ровесник, а уже давно — взрослый мужчина и чуть ли не с самого детства рискует жизнью. В шестнадцать лет уже иметь славу первого дуэлянта Парижа! Каково? У Гиацинта есть знакомые во всех парижских трущобах, во дворцах и во всех кругах богемы. Когда он всё это успел?! Я вижу, что ему тесно при дворе, может, и я ему скоро надоем…
Виола растерянно взглянула на сестру. Фиалка мудро, снисходительно улыбнулась.
— Скажи, ТЫ его любишь?
— Да, — уронила Виола. — Мне всегда не хватало простора и света, когда я общалась с другими. Ведь были же у меня увлечения до него. Всё даже близко не так. Они говорили о себе, какие они хорошие… Взять хотя бы нашего соседа в поместье. Сына композитора, помнишь?
— Кампанеллы?
— Да, Колокольчика. Хвастун и эгоист! Я раньше считала, все мужчины такие. Я люблю широкий горизонт, а они все смотрели в землю и не могли достать для меня ни одной звезды… — она вздохнула.
— А теперь?
— Теперь… Есть Гиацинт, и мне больше ничего не надо. Он может всё, даже намного больше. Я нашла в нём то, что искала. Но… Разве я — та, кто ему нужна?
49.
Виола снова тяжело вздохнула. Потом вдруг засмеялась:
— Ты помнишь, как мы познакомились?
— Отлично помню!
— Я его даже не видела, но была заранее жутко предубеждена против графа. Как я злилась, что нас поставили первой парой на танец. Мы открывали вместе все придворные балы, и… пришлось познакомиться с этим "чудовищем".
— И это была любовь с первого взгляда! — насмешливо подытожила Фиалка.
— Ничего подобного. А впрочем, возможно, ведь я долгое время даже не смотрела на него. Хотя держала за руку и чувствовала его рядом… Какой я была дурой!
— Еще бы!
— При дворе о нём ходили всевозможные слухи, и я, только приехав, точно знала, кого мне следует опасаться. Как же: дуэлянт, насмешник, игрок, дамский любимец. Самый незаменимый человек в любой сложнейшей интриге. Я точно знала, что не стану очередной жертвой этого повесы! — Виола изобразила оскорблённую добродетель. Фиалка от души смеялась.
— И вот что из этого вышло!
— Да… Как только я наконец осмелилась заговорить с ним, заглянула в его синие глаза, я поняла — всё, это навсегда.
— Так в чём же дело? Тебя грызут сомнения?
— А вдруг слухи небезосновательны?
— Еще бы, в них каждое слово — правда. Каждое слово, но не суть.
— Я ничего не понимаю, перед моими глазами всё переворачивается! — пожаловалась Виолетта.
— Чего ты боишься? — удивилась Фиалка. — Вооружённой толпы его бывших любовниц?
— Скорей, его подруг. Я не знаю ни одной его официальной любовницы. Зато он связан дружбой со множеством женщин любого возраста, и все они обожают его! По правде говоря, я знаю только двух дам, которые терпеть не могут Гиацинта.
— Ну, это наша мама и…?
— Лютеция.
— А, подружка Чёрного Тюльпана. Да, пожалуй, эти две нашли повод невзлюбить графа. Одна — потому, что он отказал в деловом союзе ей и её принцу, другая — потому, что она ему отказала в женитьбе на своей дочери, — философски рассудила Фиалка.
— С ними ясно. А все остальные? Ты знаешь историю про принцессу Астру?
Сестра Триколор весело засмеялась, её забавляла растерянность младшей сестрички.
— Естественно, я слышала. У нас до сих пор поэтому такие хорошие отношения со Швецией!
