Личная помощница врага (СИ) - Дмитриева Ольга

Я рассказывала все это, глядя в пустоту. Воспоминания захватили меня, перед глазами стояли картины того дня. Но Ару не позволил мне тонуть в них. Кровник решительно сжал мои плечи и заставил повернуться к нему. Я нехотя подняла взгляд на его потемневшее лицо.

– Что в бумагах? – требовательно спросил он. — Ты сказала, что чертежи. Какие чертежи?

Врать ему было также невозможно, как и сказать правду. Какое-то время я молчала, а затем беспомощно выдавила:

– Простите, но вам и правда не стоит этого знать. Я… Я не должна это рассказывать. Разработки отца - государственная тайна, тайна моего рода.

На его лице промелькнуло раздражение, но усилием воли учитель подавил его. А затем сухо произнес:

– Хорошо. Лиору нужны чертежи разработок твоего отца, чтобы передать их нашим соседям. Допустим, что это так.

– Вы мне не верите, - с горечью упрекнула его я.

– Шенданы слишком хорошо устроились у королевской кормушки, чтобы верить в то, что они - предатели, - признал кровник.

– Значит, сьезийская кормушка лучше, – огрызнулась я, сбрасывая его руки. - Если не верите, зачем спрашиваете?

– Верю, – нехотя ответил он. – Во всяком случае, ты точно веришь в то, что говоришь, и больше мне ничего не нужно. Разберемся с его мотивами позже. Итак, ему нужны документы и твое невероятно ценное тело, чтобы узнать, где они…

Я уставилась на него в немом изумлении. Пальцы Ару снова коснулись моей щеки, но думала я уже не об этом. Мысленно проклинала тот день, когда впервые при нем открыла рот. Учитель складывал мои намеки и оговорки в правильные картинки, и это пугало. Правда, он на моей стороне. Пока. Сейчас… И предает свой род. Если его отец узнает…

Я тяжело вздохнула и осторожно отстранила его руку. Дрогнувшими пальцами подняла листок. А затем наиграно бодрым голосом произнесла:

– Но я не понимаю, как это связано с тем, что Шендан делает здесь. И мы должны это узнать.

Ару кивнул и поднял со стола пачку листов. Мы углубились в чтение. Иногда я ловила на себе обжигающий взгляд учителя. Но больше ко мне не прикасались. Я старательно давила в себе сожаления и пыталась сосредоточиться на деле.

Вскоре я поняла, почему Ару заставлял меня писать отчеты о практике. Потому что писал подобные сам. После каждой смены. Огненные оказались теми еще бюрократами и крючкотворами. Отчет о закрытии врат был невероятно детальным, с описанием всех признаков уровня Адских врат, перечислением тварей, которые вырвались через прореху, и рассказом о том, как убивали каждую из этих тварей.

Тот, который я держала в руках, был составлен не только дотошно, но и велеречиво, на старинный манер. Продираться через буквы было невероятно тяжело, и скоро я сдалась:

– Не знаю. Не вижу я здесь никаких намеков.

Кровник не растерялся и вручил мне следующий лист:

– Посмотри этот. Через две улицы от того дома, где Шендан оставил заклинание.

Я послушно приняла листок из его рук. Разобрать этот оказалось легче, но я по-прежнему не видела ничего необычного.

Через несколько минут случилось то, от чего я успела отвыкнуть. Руперт постучал, прежде чем вломиться в комнату друга. Наверное, представлял, что Ару здесь утешает рыдающую девицу всеми доступными способами. Но после короткого “войдите” блондин влетел в комнату, захлопнул дверь и сунул в руки друга мятый листок.

– Читай, – потребовал он. – По-моему все, что тут написано, очень подозрительно.

Учитель принял отчет. Я не удержалась и придвинулась ближе. Ару чуть развернул лист ко мне. Почерк патрульного оставлял желать лучшего, и мне пришлось потрудиться, чтобы разобрать каракули. На этот раз отчет оказался в два раза короче обычного. И странное в нем было не только это.

Ару переглянулся с Рупертом и многозначительно произнес:

– Это писал Хоакин Хако.

Хоакин? Это с ним мы закрывали врата, в которые не мог пролезть искроват…

Учитель повернулся ко мне и спросил:

– А тебя здесь что смутило?

Поколебавшись, я неуверенно ответила:

– Из этого отчета совершенно не ясно, кто закрыл врата. В предыдущих все точно. Кто, во сколько, каким заклинанием.

– И почерк, - добавил Руперт, падая в кресло. – Как будто он безумно торопился.

– Например, переписывая отчет в угоду “родственнику”, – согласился учитель.

Я вспомнила, что из рода Хако происходила мать Кая, и, холодея, спросила:

– Думаете, они помогают Шендану?

– Не исключено, – кивнул Ару и отложил листок. – В тот день, когда мы встретили его в этом квартале, тоже дежурил Хоакин.

Я снова вспомнила мага, с которым пряталась под лестницей от искровата, и неуверенно произнесла:

– Он не вел себя как человек, который работает на Шендана.

– Я и не говорил, что Хако работают на него, - терпеливо пояснил кровник. – Но только благодаря связям Лиора Кай учится в Эйехоне. Если Хоакину пригрозить, что мальчишку выкинут, он согласится на все. Как и большинство представителей его рода, Хоакин нежно любит сводную сестру и ее бестолкового ребенка. Да и сам он слабый маг, так что им достаточно легко манипулировать.

– Тогда, получается, что это случилось всего несколько дней назад, - сказал Руперт, указывая на дату. – Что будем делать?

– Проверять, - серьезно ответил кровник. – У тебя сегодня ночная?

– Да, но у меня другой район. Меняться поздно.

Ару откинулся на спинку дивана, и немного подумав, решил:

– Посмотрю, с кем можно поменяться, а пока… нам с Ариенай стоит наведаться в бедняцкий квартал ночью. Правда, после того как я разнес их логово в Мейшире, сообщники Лиора начеку.

Руперт укоризненно покачал головой:

– Не стоило лезть туда без прикрытия.

– Что поделать, тебя там не было.

Я упрекнула учителя:

– Могли бы меня взять.

– И я уже объяснил тебе, почему не взял, – раздраженно ответил Ару.

– Я могла помочь вам с… раной, – продолжала гнуть свою линию я.

– Ты и помогла.

– А могла помочь сразу.

Руперт усмехнулся, и Ару мрачно спросил:

– Что?

– Ничего, — ответил блондин. – Радуюсь тому, что появился еще один человек, который готов присматривать за тобой. Это неблагодарное дело.

– Я никого об этом не просил, – окрысился кровник.

Но его друг не ответил.

На всякий случай мы просмотрели все остальные отчеты, но ничего не нашли. Но Ару заставил меня выписать на отдельный листок дату и время еще нескольких происшествий. После этого Руперт поднялся на ноги и сказал:

– Что ж, отнесу это моему приятелю, пока не закончилась его смена.

Я поспешно встала и пошла к выходу следом за ним. Мы покинули комнаты Ару, и я подошла к своей двери. За моей спиной воцарилась подозрительная тишина. Вставив ключ в замок, я рискнула обернуться и увидела, что оба мужчины изумленно смотрят на меня. Тогда я нервно спросила:

– Что-то не так?

– Все так, как надо, – отстранённо сообщил Ару.

Руперт подобрал челюсть и спросил:

– Ты что, теперь здесь живешь?

– Да, – призналась я, чувствуя, как щеки начинает заливать краска. – Мне же положено муниципальное жилье, как личной помощнице…

Закончить мне не дали. Он начал беззастенчиво хохотать. Я смотрела на него, не зная, что сказать. Лицо Ару стало замкнутым, и он сухо произнес:

– Прекрати.

– Прости, – сквозь смех ответил Руперт. – Свежий деревенский воздух явно пошел вам обоим на пользу.

С этими словами, продолжая посмеиваться, он скрылся в своей комнате. Я проводила его обескураженным взглядом. А затем повернула в замке ключ. То, что Ару пересек коридор и встал за моей спиной, я скорее почувствовала, чем услышала. Осторожно толкнула дверь и на ватных ногах шагнула в комнату. И только после этого рискнула обернуться.

Учитель стоял на пороге и смотрел на меня совершенно непроницаемым взглядом. Я понимала, чего он ждет, и еще лучше понимала, что делать этого не нужно. Но закрыть дверь не смогла. Только молча посторонилась, предлагая ему войти.