Тени столь жестокие (ЛП) - Зандер Лив

— Значит, спешить некуда, — сказал Себиан.

— Пока её пустота голодна, — сказал Малир, на мгновение задержав взгляд на браслете на моём запястье, — ей будет сложно сосредоточиться на том, чтобы овладеть ею. Другие вещи будут оставлены без внимания… например, её жестокость.

— Я пытаюсь обернуться, — сказала я.

— Да-да, я видел, как вы то и дело держались за руки, — сказал Малир, вновь вызвав во мне вспышку жара, от которой я сжала челюсти. — Только вот пользы от этого — ни на грош. Ты ведь понимаешь, что между этим местом и Аммареттом всего несколько высоких зданий, с которых я могу тебя столкнуть, верно? К тому же неконтролируемая пустота — в лучшем случае бесполезна, в худшем — обуза.

— Бесполезна? — жар со щёк расползся до губ, заставив их поджаться в раздражённом выдохе. — Я могу управлять своей пустотой!

Бровь Малира дернулась при моём крике, как и его рука.

— Говоришь — да не показываешь. — Принц снова сделал мне манящий жест двумя пальцами. — Подойди и докажи.

Его тени расползлись в стороны, медленно выползая влево и вправо корчащимися щупальцами. Они менялись, густели, постепенно образуя вокруг него высокие стены из чёрного, извивавшиеся, словно живые, оставив лишь один проход — зловещую тропу — прямо к нему.

— Она этим занимается с рассвета, — сказал рядом Себиан, будто и сам сомневаясь в моём прогрессе. — Ей, наверное, лучше отдохнуть.

Да, да, лучше.

Но я всё равно пошла к Малиру, ноги несли вперёд то ли гордостью, то ли глупостью. Разница между ними далеко не всегда была очевидна, но оставлять вызов Малира без ответа я отказалась. Проиграю? Возможно. Но если я откажусь — то заведомо проиграла.

Я шагнула в его тени.

Клетка из чистейшей тьмы сомкнулась вокруг, изолировав нас внутри. Единственным источником света оставалось крошечное отверстие над головой, через которое едва-едва просачивалось сияние, не в силах пробить всё пожирающую темноту.

— Что ты делаешь? — я оглянулась, дезориентированная, сердце бешено колотилось. Внешний мир вдруг заглушило, словно мы оказались погружены на дно чёрного океана. — Выпусти меня.

Малир схватил меня за шею и рванул к себе, удар выбил из лёгких весь воздух. Его голос зашипел у самого уха, полон угрожающей ярости:

— Почему бы тебе просто не сесть на его хуй прямо здесь, на виду у всего двора, чтобы они ржали у меня за спиной!?

Я вздрогнула от жестокости его голоса, от теней, сползающих на его глаза. Его хватка была железной, тело — жёстким и неумолимым, прижимая меня к себе. Я ощущала грохочущий ритм его сердца, горячее дыхание, обжигавшее висок, дрожь его ладони у меня на спине. Всё, что он прятал под тенью, под благородным самообладанием и гладкой речью, теперь изливалось наружу в виде чистой злобы и ярости.

— Как они ржали за моей спиной, когда ты швырнул меня на колени во время пира? — рявкнула я в ответ, ибо он не имел надо мной никакой власти. — Объяви ещё один спектакль ради лучшей публики, Малир, и, может быть, я подумаю над твоим предложением.

Даже тени не могли скрыть того, как его глаза скользнули по моему лицу, будто проверяя — решусь ли я в самом деле.

— Ты не посмеешь.

— Нет, не посмею, — призналась я, с горьким сожалением осознавая, что моё сердце никогда не позволит такой мстительности. — Потому что я не жестока, как ты.

— Не жестока, говоришь? — Его рука соскользнула с моей шеи в волосы, сжав пряди до боли в корнях. — Ты хоть представляешь, что значит видеть его дары на твоём запястье? Его губы на моей аноалее?

Наверное, то же самое, что и для меня, когда он поцеловал Лорн у меня на глазах, — будто какая-то часть меня уже тогда знала.

— Что-то я не заметила у тебя проблем с «делиться», когда ты отдал меня Себиану.

— Не вижу я тут никакого дележа, — прошипел он. — Ты дала ему тебя выебать, да? Ты извиваешься на его члене по ночам, когда должна быть со мной?

— Что за лицемерие, учитывая, как Сиси выходила из твоих покоев с растрёпанными волосами, прямо перед тем как…

— Я никогда не прикасался к этой женщине.

— Может, и не прикасался, а может, и да. Но уж в моё свадебное платье ты её, сука, нарядил! — закричала я, не веря ни единому слову. — Что я делаю с Себианом — это мой выбор.

— Иллюзия выбора — удобная ложь, которой мы поддаёмся, пока судьба ведёт каждый наш шаг. Поверь, я сам пытался уклониться от судьбы долгие годы, и всё же она оказалась у меня в руках. — Он дёрнул меня за волосы так, что моя голова откинулась, и провёл языком от ключицы до мочки уха, где прошептал: — Не знаю, заметила ли ты, но мои тени становятся беспокойными, а это никогда не сулит ничего хорошего.

Его губы задержались на моей коже, дыхание ласкало шею, холодное, как зимний ветер, отчего я задрожала.

— Открой мне свою пустоту. Позволь мне влить в тебя мои тени.

Я зажмурилась, сосредоточившись на голубом и серебряном мерцании стеклянного ящика, стоящего в центре черноты. Я не могла позволить его теням хлынуть в меня, превращая меня в безмозглую, стонущую тварь, как тогда.

— Злит ли тебя, что я не оказалась ткачом смерти? — спросила я. — Должно быть, ты разочарован.

— Наоборот, Галантия, я в полном восторге.

— Я тебе ни на секунду не верю.

— Мне плевать, во что ты веришь. — Он прижался щекой к моему лицу, дрожащим выдохом выпустив искру энергии в самое сердце. — Открой свою пустоту. Пусть я войду.

— Нет, — выдавила я сквозь зубы. — Я не бу… ммм…

Поток теней просочился сквозь одежду в меня, как скользкое масло, растекающееся по воде. Тёмные щупальца щупали на краю сознания, ищя трещины в хрупком материале силы воли. Они толкали и давили, испытывая стойкость ментального барьера, выбивая тончайшие трещины в стекле пустоты. Один неправильный шаг — и пустота распахнется.

Всё тело дрожало, но я отказалась поддаваться. Я втянула воздух полной грудью, удерживая его за сжатыми губами.

Не поглощай. Оттолкни.

— Так жаждешь моих теней, — пропел Малир, и тьма усилилась, вторгаясь в чувства с силой, словно физический удар. — Проглоти их, маленькая голубка, пока не насытишься. Откройся. Пусть я войду. Возьми из меня столько, сколько нужно.

— Не поглощай, — бормотала я себе под нос, цепляясь за рвущиеся нити решимости. — Отто…

Губы Малира обрушились на мои с пылким намерением, язык скользнул в рот. Его поцелуй послал волны удовольствия вдоль позвоночника и по всему телу, разжигая неудержимый огонь в центре, пылающий глубоко внутри. Кожа дрожала и звенела от предвкушения, жара между ног разгоралась в неконтролируемую потребность.

Стекло треснуло.

Я задыхалась.

— Ты теряешь своё впечатляющую сосредоточенность, маленькая голубка, — прохрипел он, скользя рукой между моих ног, заставляя ткань платья скользить по клитору. — Я лишь хочу влить в тебя.

Что-то изменилось внутри меня.

Это был рывок — ломающее ощущение в груди, словно кто-то обвязал моё сердце верёвкой и пытается вырвать орган наружу. Я застонала, рефлекторно прижимая руку к груди. Это… связь?

Паника нахлынула.

Собрав последние крупицы силы воли, я обратилась к самым тёмным, первобытным уголкам, к праймелу.

Обернись, приказала я. Нам нужно вырваться! Сейчас!

Привычное покалывание поползло под кожу. В взрыве белых теней мы вспорхнули вверх, выше и выше, к тому конусу света, оставляя тьму позади.

Глава 20



Галантия

Наши дни, Тайдстоун

Мы пролетали над лазурно-обледенелым ландшафтом, крылья бились против пронизывающего ветра с такой же отчаянной силой, с какой наши маленькие сердца колотились под перьями. Острые глаза сканировали просторы внизу, ныряя к лесу, где мы петляли между стволами и колючими зарослями, лишь бы… вдруг белый всплеск дрожи всколыхнул наши перья до самого основания, пока…