Попаданка. Дочь чокнутого гения (СИ) - Королева Анастасия Юрьевна

Виновато улыбнулась, поравнявшись с ним, а он в ответ с усмешкой на жёстких губах покачал головой. Откуда же ему знать, что для меня куда привычнее обычные джинсы и футболки, а не длинные платья и многослойные юбки?

Очутившись в коридоре, обхватила плечи руками – по сравнению с кабинетом здесь оказалось довольно прохладно.

– Замёрзла? – мягко спросил мужчина.

От его слов смущённо отмахнулась – почему-то глупое сердце сжалось от одной назойливой мысли, что вот сейчас, в эту минуту, Дакар обнимет меня, согревая своим теплом.

И, убегая от собственного неразумного желания, поспешила отойти на безопасное расстояние.

Кажется, «кто-то» беззвучно рассмеялся за моей спиной. Правда, тут же закашлялся, явно пытаясь замаскировать насмешку.

Ему смешно, а я… Наивная и ещё верю в чудеса. Какими бы абсурдными и нелепыми они ни казались.

В новых сапожках, которые Дакар, если и заметил, то ничего не сказал, мои шаги были едва слышны. Да и мужчина рядом передвигался практически бесшумно. Закрыть глаза, и с лёгкостью можно представить, что вокруг никого нет – только два бесплотных призрака скользят над каменным полом.

Но ни молчание, ни тишина в компании хозяина меня не угнетали и не пугали, напротив – безмолвие казалось правильным и даже необходимым. Будто любое слово – моё или его – лишь помешает.

Мы в самом деле пришли обедать. В малую столовую, где порхали, расставляя блюда, девушки с кухни. Но, к сожалению, там были не только они…

Откинувшись на спинку стула, у окна сидел Эдар. А стоило нам появиться, он вскинул голову и уставился на нас. Перевёл взгляд с брата на меня и замер, позволив себе холодную, ядовитую улыбку.

– Надо же! Сегодня нашу мужскую компанию разбавит прелестная леди, – сделал на этом слове особый акцент, – Иза.

К страху, что пригвоздил к месту, лишая возможности дышать свободно, примешалось удивление, что назвал он меня старым именем. Я думала, за время моей «болезни» он-то уж точно выяснил, как меня зовут на самом деле. Но нет, выходит, ошиблась.

Дакар, отчётливо заскрежетав зубами, тем не менее, бросил спокойно:

– Имеешь что-то против?

Таким тоном можно заморозить не одного человека. Даже девушки испуганно замерли, переводя беглые взгляды с одного мужчины на другого.

– Нет, что ты! – притворно удивился Эдар, подняв руки вверх. – Я буду только рад…

Двусмысленность плескалась в каждом слове – тягучая, противная. Нестерпимо хотелось спрятаться за спину Дакара, лишь бы не видеть клубящиеся тьмой глаза. А он, будто почувствовав моё невысказанное желание, выступил вперёд, загораживая собой.

Тихо выдохнула, чувствуя, как дрожат ноги. Какой же он гадкий, этот сводный братец. И чего ему только от меня нужно? Ещё и смотрел так, словно холодом обдавал – осязаемым, а не выдуманным.

Дакар обернулся ко мне с чётким намерением пригласить к столу, но я вдруг поняла, что в присутствии Эдара не смогу проглотить ни кусочка. Посмотрела в глаза, надеясь, что он меня правильно поймёт:

«Не надо».

Уж лучше спуститься на кухню, потерпеть насмешки слуг, чем здесь, с этим…

Нахмурился, сдвинув тёмные брови, и сжал губы в тонкую белесую линию. Он должен почувствовать, обязательно должен.

Нехотя кивнул, всем своим видом выражая досаду и раздражение. А я не стала медлить, выпорхнула из столовой, расслышав удивлённое:

– Куда же…

И злое:

– Угомонись, Эдар!

Похоже, мне никогда не понять эти отношения – то они бросают друг другу взаимные обвинения, то он почему-то оказывается в его покоях, когда меня отравили. И общались они там без какой-либо натянутости, Дакар ещё и одежду на мне при нём разрезал (от этого воспоминания вздрогнула). А теперь снова рычал и приказывал. Собственно, Дакар постоянно был разный, словно менял маски одну за другой, с лёгкостью вживаясь в новую роль. И только наедине, без посторонних любопытных взглядов и вскользь брошенных ядовитых фраз, он казался настоящим – таким, каким не хочет быть на виду у всех. Или это моя очередная розовая мечта?

***

Честно сказать, я немного погорячилась, бросив, что с лёгкостью вынесу насмешки женского коллектива. Не дойдя до кухни, остановилась, всерьёз подумывая переждать здесь окончание обеда и потом, как ни в чём не бывало, вернуться в кабинет.

Но неугомонный желудок недвусмысленно напомнил о себе, а ещё вдруг накатила тошнота. В этот день я впервые за долгое время почувствовала себя действительно хорошо, и рисковать своим здоровьем из-за страха было бы довольно глупо. Тем более насмешки — сущий пустяк по сравнению с жутким взглядом Эдара.

Выдохнула и, натянув на лицо обаятельно-глупую улыбку, спустилась по оставшимся двум ступеням, направившись к двери. А кухня… Кухня встретила меня так, как и ожидалось – вдруг оглушившей тишиной и таким удивлением, будто женщины увидели, по меньшей мере, мертвеца. Только шкворчание кастрюль и сковородок разбавляло немую сцену.

Самый лучший выход из тупиковой ситуации – сделать вид, что ничего особенного не происходит. И моё долгое отсутствие вовсе не обусловлено сменой должности, отравлением и переездом на господский этаж.

Поэтому, отсчитывая глухие удары сердца и стараясь удержать непринуждённое выражение лица, подошла к столу, взяла миску и ложку.

– Кто это к нам пожаловал? – первой пришла в себя Таеса – та самая, которая вперёд всех узнаёт новости у Шпона.

Голос сочится ядом, точнее, не так – фонтанировал, грозясь затопить не только кухню, но весь замок и окрестности в придачу.

– Хозяйская подстилка? – сдаваться девица не собиралась, видимо, желая, чтобы я чем-нибудь замахнулась на неё.

Нет, я бы непременно и замахнулась, и разозлилась, и огорчилась, заливаясь румянцем стыда, но… Не чего ведь мне стыдиться, потому что уж кем-кем, а подстилкой я не была.

– А чего, Таеса, завидно? – неожиданно обронила самая тощая из всех женщина. Кажется, её звали Хана, если память меня не подводит. – Каждый крутится, как может. Будь я моложе лет на двадцать, я бы… Ух!

Признание, несколько неуместное и комичное, вызвало бурный хохот, затмивший писклявый голос девушки, что попыталась огрызнуться в ответ. И пусть предположение Ханы было далеко от истины, я выдохнула с облегчением. Она права. Каждый думает о себе и о своём благополучии, как бы аморально это не звучало. Закон выживания, а уж в их мире это отнюдь не красивая метафора. Это истина.

Села за стол и только собралась положить в тарелку запечённые овощи и маленький кусочек мяса, как от двери раздался возмущённый голос Грассы:

– Это ещё что такое?

Обернулась. Женщина выглядела, как разъярённая фурия – глаза блестят, волосы разметались, руки в бока упираются.

– Я тебе бульон приготовила, наверх отправила, а ты тут собралась овощи есть?

Даже мысленно не нашлась, что на такой выпад ответить. Только простонала, осознав сказанное – опять бульон?

– И не морщься, – тут же отчитала меня Грасса. – Для тебя же, дурёхи, лучше будет.

На дурёху стоило бы обидеться, но я не смогла. Сидела и пыталась подавить теперь уже настоящую глупую улыбку. Обо мне заботились совершенно посторонние люди… Это так странно и, казалось, даже противоестественным. В роли «мамочки» привыкла выступать я, и когда болела сама, рассчитывать ни на кого не приходилось. Отец, если и делал вид, что ему не безразлично, то получалось у него неубедительно.

Я всё же съела бульон, а стоило выйти из кухни, столкнулась с Амисой.

– Ты куда пропала? Я к тебе приходила, – прошипела она, оглядываясь, словно опасаясь, что нас кто-то увидит.

Не зная, как объяснить, неопределённо махнула рукой.

– Я у тебя на столе оставила вазу с сухарями, – и, пока я не успела удивиться такой «щедрости», она пояснила: – Тётка поймала меня за руку и ничего больше не разрешила тебе относить. Говорит, пока рано.

Кивнула. Да уж, с Грассой особо не поспоришь, у неё разговор короткий.