Магистр ее сердца (СИ) - Штерн Оливия

Алька горестно покачала головой, потерла виски.

В груди все как будто горело, словно кислотой плеснули. Да что ж за разговор у них выходит… Такое впечатление, что она пытается докричаться до глухого.

— Позволь ему хотя бы бывать на воздухе, — пробормотала она через силу.

— Он никуда не выйдет из-под купола, — прошелестел Мариус, — пока я не решу, что можно.

Она посмотрела на Мариуса. Он сидел за столом, выпрямившись, вцепившись в край столешницы так, что побелели костяшки пальцев. Губы сжаты в линию. А глаза все равно что два темных зеркала, и она отражается в них — маленькая, жалкая и совершенно беспомощная.

— Мариус, — выдохнула она, — я не понимаю.

— Тебе не нужно пытаться понять. Тебе достаточно просто… — он привстал, оперся на руки, придвинулся к ней, — просто послушать меня.

— Но тогда скажи хотя бы, почему ты не можешь его отпустить, — боль непонимания стремительно перерастала в раздражение и даже злость. Ну что за бревно. Почему она его полюбила?

Мариус досадливо поморщился, передернул плечами.

— Я не могу тебе пока сказать.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу, — он внезапно улыбнулся, — послушай, Алайна… Прошу, не усложняй все. И без того сложно. И тошно. Единственное, о чем я тебя прошу — верь мне. Я… работаю над проблемой Авельрона. И как только решу тот вопрос, который меня смущает, устрою ему побег, и он отправится к Сантору. Я же обещал, помнишь?

— Как бы не получилось слишком поздно для Авельрона, — горько обронила Алька.

Она поднялась. Почему-то именно сейчас ей очень хотелось побыть одной, попытаться все обдумать… И — да. Хотя бы некоторое время не видеть Мариуса Эльдора.

Просто побыть одной.

— Я хочу вернуться домой, — прошептала она и незаметно смахнула слезинку.

— Я могу отвести тебя в магазин, а домой отправимся вместе, чуть позже, — совершенно спокойно сказал Мариус.

Как будто и не спорили они несколькими минутами раньше.

Алька покачала головой. К щекам прилил жар.

— Мне… надо домой. Пожалуй, я не буду тебя дожидаться.

И обернулась. Она ожидала, что он все же догадается, в чем дело. Но Мариус совершенно спокойно вновь уселся за стол, взял маленький серебряный колокольчик и позвонил.

— Как скажешь, — очень спокойно, почти с ледяной вежливостью, — я распоряжусь, чтоб тебя доставили домой в служебном экипаже.

Алька сделала несколько мелких шажков к двери, потом остановилась.

"Скажи что-нибудь, пожалуйста, не молчи"

Но Мариус Эльдор молчал. Кабинет магистра налился тяжелой, душной тишиной. Во взгляде Мариуса Алька прочла укор… Как будто это она виновата, что у них случилась вот такая размолвка.

Но разве она хочет чего-то невыполнимого? Авельрон, похоже, ходит по самому краю жизни. А Мариус, которого, между прочим, этот Авельрон спас, ведет себя как бревно — толстое, совершенно бесчувственное бревно. И о чем думает, вообще непонятно.

Резко отвернувшись, Алька дернула на себя дверь и выскользнула прочь. Ее трясло, колени подгибались. Она зло уставилась на молодого стража, который ей учтиво поклонился.

— Вас отвезти домой, ниата?

— Д-да, — процедила нехотя.

А потом спохватилась. Этот парень совершенно не виноват, что Магистр Надзора… такой, какой есть.

— Да, пожалуйста, — попросила она, стараясь, чтоб голос не дрожал.

Чувствовала она себя так, словно ее пропустили сквозь мельничные жернова, а потом еще и выжали через сито все соки. Пока шагала вслед за стражем, в голове медленно, но верно выкристаллизовывалась мысль о том, что Авельрона нужно спасать, потому что он очень плох. Но только как?

Или все, что она может для него сделать — это отпустить на свободу?

В экипаже она не выдержала и расплакалась.

Поссорились.

И то, как на нее смотрел Мариус…

Все равно что ножом под сердце, проворачивая, заставляя где-то в глубине души корчиться от боли.

Но ведь…

Авельрону и в самом деле худо. И никто не может упрекнуть ее в том, что она вела себя неподобающе, как истеричка.

А Мариус… Не слышит ее. Возвел привычную стену, отгораживаясь от всего света. На миг Альке показалось, что все у них начинается сначала, когда он — приор Надзора, а она — неудачливая воровка…

И весь остаток пути до дома она крутилась на скользком кожаном сиденье и пыталась думать. И выхода никакого из этой ситуации. Послушаться Мариуса и следить за тем, как медленно угасает ее брат, Алька не могла. И точно также она не представляла, что такого должно случиться, чтоб Мариус отпустил Авельрона. Ведь если решил держать — то ли в заложниках, то ли "безопасности ради" — тут хоть головой об стену бейся, Мариус Эльдор не тот человек, который меняет свои решения.

Когда экипаж остановился, она дождалась, пока страж надзора распахнет дверцу и опустит лесенку, затем самостоятельно спустилась и, сдержанно поблагодарив, пошла к дому. Калитка была не заперта, Алька обогнула розарий и, стараясь перешагивать через мелкие лужи, поспешила к парадному.

Ей открыл Бертран.

Алька улыбнулась ему через силу.

— Доброго дня, фьер Воллис.

— Доброго дня, ниата Эльдор, — полупоклон Воллиса был безупречен, и Алька мимоходом подумала, что с такими манерами он мог раньше служить в каком-нибудь очень богатом доме, и не только богатом, но и приближенном к королевской семье.

Бертран окинул ее странным взглядом, словно оценивая.

— Вас ждут, ниата Эльдор.

В груди екнуло. Алька резко остановилась, невольно прижав руки к груди. Вот оно… Началось?

— Кто… ждет? — выдохнула сипло.

— Ваш брат, — ответил Бертран, и Альке в его голосе почудилась усмешка, — в гостиной ждет ваш брат.

— Тиберик? — испуганно переспросила она. Неужели что-то случилось в школе?

— Нет, он представился Кьером, ниата. У вас ведь есть брат по имени Кьер?

Кьер.

Внутри все ухнуло в пустоту.

Но она же… не звала его. А он вот так взял и сам пришел. А что, если бы она вернулась вместе с Мариусом? Или он уже знал, что она будет одна? Но как?

Поймав настороженный и все еще насмешливый взгляд Бертрана, Алька поняла, что предательская краснота начинает заливать щеки.

"Да что он подумал-то? Что это мой любовник?"

— Ах, Кьер, — выдавила из себя радостное, — Пастырь, как я могла забыть? Столько лет… Это мой кузен, Бертран, я никак не ожидала, что он будет в столице… Позаботься, чтобы подали чай, пожалуйста.

И торопливо застучала каблучками, спеша в гостиную.

Не то, чтобы очень хотелось увидеть этого… Кьера.

Но хотя бы Бертран должен был увериться в том, что все нормально.

Тут снова екнуло в груди, нехорошо так.

Ведь Бертран обязательно доложит Мариусу об этом "брате"… И что тогда? Ей ведь… придется снова соврать, рассказать небылицу о том, что это был кузен, со стороны убитого приемного отца. Выглядело все это… мерзко. Так мерзко, что внутри все выкручивало.

"Надо все рассказать Мариусу", — подумала она, подходя к распахнутым дверям гостиной.

Но Мариус… занимался тем, что методично загонял в могилу Авельрона.

А вдруг этот… Кьер что-нибудь сможет сделать со всем этим?

Она вскинула голову. Со своего места ей было видно, что в гостиной, за столиком, спиной к ней сидел беловолосый мужчина. Он не был седым, а именно таким светлым блондином, что шевелюра, казалось, светится в мягком полумраке. Волосы его были заплетены в тугую недлинную косу и перевязаны черной лентой, он лениво обернулся, заслышав ее шаги — Алька отметила жесткий профиль хищника: острые скулы, острый нос с горбинкой, надменно выпяченный и гладко выбритый подбородок. Кьер был смугл, и светлые густые брови тоже выделялись на темной коже. Увидев Альку, он быстро поднялся с кресла, кивнул.

— Кьер, — демонстративно громко воскликнула она, — не ждала тебя. Какими судьбами?

Она все еще разглядывала его.

Одежда — самая скромная, дешевые штаны и сюртук. Мятая рубашка и простой шейный платок. Было видно, что Кьер последние дни проводил отнюдь не праздно.