Двое. После (СИ) - Салах Алайна

— В тот день мы посмотрели кино и Антон уехал. А сегодня он написал мне СМС…

Окончание  фразы перерубает раздавшийся звонок дверь. Спина немеет, заковываясь ледяной паникой. Я знаю, кто это пришел. На часах половина восьмого вечера. Больше просто некому. 

— Перестань так дышать, Таисия, — с нажимом произносит Булат, глядя мне в глаза. — Придется открыть. 

28

Мне приходится упереться о стол руками, чтобы подняться: ноги совсем меня не слушаются — стали ватными и дрожат. Никогда бы не подумала, что окажусь в такой ситуации. Отдала бы многое, чтобы ее не было.

Я чувствую на себе пристальный взгляд Булата, и лишь нежелание выглядеть перед ним трусливой истеричкой заставляет меня собраться. Я сама впустила его к себе, сама на радостях совершенно не подумала про возможный приезд Антона. 

— Ты… Я сама, ладно? Переговорю с ним в подъезде, и он уйдет. Я понятия не имела, что он приедет.

Я чувствую себя ужасно. Заставляю Булата прятаться и прячу его от Антона. Как повести себя правильно, чтобы не испортить их отношения, и не сделать Антону больно? Что он подумает, если увидит Булата у меня в квартире? Конечно, все поймет и почувствует себя преданным. Решит, что все разы, когда мы сталкивались с Булатом на мероприятиях, я водила его за нос. Не поверит, что я просто не хотела ни о чем вспоминать. Не могла ему рассказать, потому что для меня, оказывается, ничего не было кончено.

Я бросаю взгляд на ботинки Булата, но прятать их не решаюсь. Слишком трусливо, слишком подло. Дергаю дверь и напряженно вглядываюсь в лицо Антона, упершегося рукой в стену. Его шумное дыхание доносит запах алкоголя, к счастью, не слишком тяжелый. Я ненавижу пьяных людей.

Переступаю порог и неплотно прикрываю за собой дверь, чтобы она ненароком не захлопнулась. Антон переминается с ноги на ногу, смотрит на меня в обреченностью во взгляде:

— Не пустишь? Ты не одна?

Я проглатываю ком из вины и сочувствия и встряхиваю головой.

— Так нельзя, Антон. Я ведь тебе все объяснила. Ты прочитал СМС?

— А если мне надо? Если так плохо, что я ни о чем больше думать не могу?

Одна фраза, разбивающая собой тысячи моих аргументов. Когда кому-то плохо, так хочется помочь. 

— Я знаю, что тебе больно. Честно, знаю, потому что сама через такое проходила. Но СМС и совместные просмотры фильмов делают только больнее. Не только тебе, но и мне. Ты близкий для меня человек, и наше расставание тоже дается мне не просто, потому что с тобой связано так много хорошего… Каждый день получать напоминание, что я виновата перед тобой, мучительно. Пожалуйста, услышь меня.

Антон запускает ладонь в волосы, тянет их. 

— Тебе больно… мне больно… Тогда зачем было расставаться, Тай?

Глаза начинает щипать. Да потому что я так не могу. Заниматься сексом с одним и представлять другого. Не могу спокойно жить, зная, что по моей вине человек может пройти мимо настоящего счастья. Где найти мужества, чтобы произнести вслух, что я не люблю его?

— Твоя настойчивость ни к чему не приведет. Я не кокетничаю. Я правда все решила.

— Тогда ради кого мне становится лучше? Все как будто смысл потеряло, понимаешь? С тобой все было по-другому, а теперь я просто не знаю… Понятия не имею, куда себя деть после работы.

С каждым его словом груз вины сильнее давит мне на плечи. Я не знаю, что ответить. Интуитивно чувствую, что не должна испытывать всего этого — ответственности за него и укоров совести, но все равно испытываю. Не нужно было позволять этим отношениям начаться. Моя самая большая ошибка.

— Тай… — Антон делает шаг ко мне, заставляя меня рефлекторно отступать.

— Не надо... Пожалуйста.

Интуитивно жду, когда лопатки соприкоснутся с дверью, но этого не происходит. Вместо твердости металла спина прижимается к чему-то горячему, пахнущему им.

Я замираю. Замирает и Антон.

— Вернись в квартиру, Таисия, — голос Булата, звучащий над виском, пропитан спокойствием и уверенностью, которых мне сейчас так не хватает. — Ты уже достаточно сказала.

Он несильно сжимает мои плечи и отодвигает назад, закрывая собой окаменевшее лицо Антона. Я не в силах выдавить ни слова. А что мне сказать? Произошло то, чего я боялась больше всего. Можно начать оправдываться, но разве это поможет?

Дверь мягко закрывается перед моим лицом, отрезая меня от «До» и «После». Что мне делать? Что мне делать? Булат будет с ним говорить? Каково сейчас Антону? Он ведь пьян. Они не решат драться? Как мне оставаться в стороне, если это я причина того, что случилось?

Я напрягаю слух, ловя каждый звук из-за двери, и по стихающему эху шагов понимаю, что Антон и Булат спускаются вниз. Что мне делать? Что делать?! Разве правильно просто отсидеться в квартире?

Я захожу в ванную, промокаю лицо и шею холодной водой, чтобы немного отрезвить объятый паникой разум. Они встретились и этого уже не изменить. Зато у меня больше нет тайн и потребности врать. Это ведь хорошо, правда?

Сорвавшись, я быстро иду в гостиную и, прижавшись к окну, оглядываю двор. Ни Антона, ни Булата в нем нет. Где они? Стоят возле подъезда?

Я снова пытаюсь себя успокоить. Булат не станет с ним драться. Он слишком справедливый, слишком здравомыслящий. Только бы Антон не стал его провоцировать — он ведь выпил. Хотя я даже пьяным ни разу не видела его агрессивным.

Стук распахнувшейся двери раздается в прихожей как раз в тот момент, когда мои нервы окончательно сдали. Дрожащими пальцами я возвращаю пальто на вешалку и смотрю на Булата. Его пиджак по-прежнему выглядит идеально, волосы не растрепались, а на лице нет злости. Разве что напряжение.

— Как…? — вот и все, что выходит из меня. 

— Антон уехал, — лаконично произносит Булат и берет меня под локоть, увлекая в кухню. — Сделаешь еще кофе? Можно растворимый.

Я машинально раскладываю порошок в чашки, и также машинально заливаю его остывшей водой. Все понятия о радушии и гостеприимстве временно вытеснились шоком.

— Как он? — заглядываю Булату в глаза. 

Он смотрит прямо, взгляд не отводит. 

— Плохо. Но ничего из того, с чем он не сможет справиться. 

Я оседаю на стул. Плохо… Конечно, Булат бы не стал врать, но… «Плохо» означает, что Антону стало больнее. И это тоже ожидаемо, но…

— А что ты ему сказал? — я запинаюсь, не зная, как правильно сформулировать мысль. — Я имею в виду… 

— Сказал, что у нас с тобой давняя история, и что не говорить ему о ней была моя личная просьба тебе.

Я гипнотизирую взглядом ногти. Булат взял вину на себя. Не выдал мою трусость.

— И он просто уехал?

— Нет, он настаивал на том, чтобы с тобой поговорить. 

— И ты ему не разрешил?

— Не запрещал, если ты об этом. Я попросил его быть мужчиной и не перекладывать ответственность за его слабость на тебя. После этого он принял решение уехать.

Воздух покидает мои легкие короткими толчками. Наверное, так правильно… Но Антон выпил, и он наверняка за рулем. Вдруг в таком состоянии с ним что-то случится?

— Он приехал на машине? 

— Да, он был за рулем. Мой совет вызвать такси он проигнорировал.

— Он может попасть в аварию.

Булат издает короткий нетерпеливый вздох и подается вперед.

— Таисия, ты не способна осчастливить всех людей на земле. По достижению совершеннолетия каждый человек сам несет за себя ответственность. Твоя доброта — идеальная мишень для тех, кто слабее, и Антон это знает.

Я вспыхиваю. 

— Он не слабый.

— Я не сказал, что он слабый. Но он слабее тебя. Потому так отчаянно сопротивляется вашему разрыву, наплевав на то, что чувствуешь ты. Без тебя в его жизни все станет сложнее, потому что только ты напоминаешь ему об ответственности. Ты старше его, пусть даже паспорт утверждает иное.

— Мы в ответственности за тех, кого приручили, — повторяю известную фразу, выбитую клеймом на моей совести.

— Идиотская присказка, — резко парирует Булат. — Он не собака, которую ты подобрала из жалости и теперь обязана до конца жизни подкармливать. Почему ты считаешь, что другой человек достоин сочувствия больше, чем ты сама?