Невеста Стального принца (СИ) - Чернованова Валерия М.

— Лучше молчите, потому что вы не умеете отвечать так, как должна отвечать наина своему господину.

Утопитесь в ванной, ваше господинство. Или, скорее, свинство. Хрючество. Самое настоящее. По-другому и не скажешь.

— Наверное, мне следует съездить в эту вашу обитель и расспросить наставниц, чему они вас там учили и наставляли.

А вот это была неожиданная атака, почти что нокаут. Мне сразу стало плохо. Настолько, что весь запал мгновенно угас, и я решила, что сейчас действительно лучше молчать. Дожевывать рогалик. Впрочем, от аппетита и следа не осталось.

А Мэдок тем временем продолжал меня добивать:

— Обитель Созидательницы Пречистой известна строгими порядками, поэтому мне вдвойне интересно, как так получилось, что из ее стен вышла дерзкая, острая на язык девица, у которой на все есть свое мнение?

— В семье не без урода, — хмыкнула первая невеста.

— Я сейчас не с тобой разговариваю, Паулина. — Лорд не удостоил ее даже взглядом, продолжал препарировать им меня. — Тебя здесь тоже хвалить не за что, и твоя попытка свалить всю вину на Филиппу выставляет тебя в еще более неприглядном свете.

Я украдкой взглянула по сторонам. Полька побледнела, Одель испуганно пялилась в пустую тарелку, в то время как Винсенсия и Марлен едва заметно улыбались. Эти улыбки были почти неразличимы, но тут не нужно обладать особой проницательностью, чтобы понять: обе девицы вне себя от радости, ведь эта стальная свинья только что изволил быть недовольным сразу двумя своими избранницами (читай: их соперницами и конкурентками в борьбе за его проржавевшее сердце).

Для наины номер два и номер четыре это было очень хорошее утро.

Мне следовало взять пример с Одель и рассматривать золотые завихрюшки на фарфоровой кайме тарелки или вот любоваться кружевом скатерти, но… Но, сколько себя помню, меня никогда не отчитывал ни один мужчина, не строил меня и уж тем более не провозглашал себя моим господином.

Ведет себя со мной так, словно я его рабыня. Словно я вещь, которой можно попользоваться в свое удовольствие, купать ее и с ней спать, а потом выбросить, когда надоест, ну то есть отправить к фальшивой родне.

Несмотря на то что съеденная булочка и недоеденный рогалик были безумно вкусными и сладкими, на языке горчило. От обиды.

— Разве это так плохо? — посмотрела я на де Горта.

— Что именно?

— Иметь на все свое мнение. Или вы предпочитаете видеть рядом с собой бессловесную куклу, которая всю жизнь будет послушно заглядывать вам в рот и эхом повторять каждое ваше слово?

— Столь долгий срок, всю жизнь, мы с вами точно вместе не проведем, — усмехнулся убийца пришлых.

— Ну вот вы сами себя и успокоили. — Я холодно улыбнулась.

— Что вы имеете в виду, Филиппа?

— Я не стану ни вашей женой, ни вашей асави, а значит, вам нечего переживать за мое воспитание. Хвала за это Созидательнице. А теперь мы можем продолжить завтрак? Или предпочитаете продолжать нас наказывать за то, что вчера мы повели себя в вашем доме не как рабыни, а как хозяйки?

А теперь он смотрел на меня так, словно собирался распять. Прямо здесь и сейчас.

— Мне больше по душе второй вариант. Спасибо за идею, леди Адельвейн.

С этими словами стальное чудовище поднялось, решительно приблизилось ко мне и отодвинуло мой стул. Вместе со мной. Легко так, совсем не напрягаясь. А потом так же легко меня схватило и, как какую-нибудь котомку на палке, закинуло себе на плечо. Я только и успела, что протестующе пискнуть, а следом и вовсе дар речи потеряла, почувствовав ладонь мерзавца у себя на заднице.

— Леди, продолжайте завтракать.

И де Горт понес меня к выходу, приказав вейру не рыпаться.

Последнее, что услышала, это сокрушенный вздох Морса:

«Ну, что я говорил, цыпа?»

ГЛАВА 10

— Сейчас же отпустите! — потребовала я, когда за нами захлопнулись двери и мы оказались в холле.

Фрисо как раз шагал в сторону столовой, насвистывая себе под нос что-то веселое. Сразу видно, у человека хорошее настроение. А вот у меня — прескверное.

При виде герцога с необычной ношей дворецкий замер как вкопанный. Поднос выскользнул у него из рук и с грохотом полетел на пол, а сам Фрисо, икнув от удивления, неуверенно начал:

— Ваше всемогущество…

— Отпустите, я кому говорю! — повторила, зверея.

— Если отпущу, вы упадете, — невозмутимо заявил де Горт, кажется даже не заметив дворецкого, и взбежал по лестнице. Так легко и быстро, словно не нес на плече пятьдесят бесценных килограммов, ну то есть свою наину.

— Согласна на упасть!

— Но я не согласен вас отпускать.

И все-таки какой же он гад!

Как и ожидала, гад сгрузил меня на кровать. Просто скинул на нее, особо не церемонясь и совершенно не заботясь о сохранности своей «котомки».

Я бросила по сторонам затравленный взгляд. Если и сейчас начнет штаны спускать… Ы-ы-ы, а канделябр-то унесли!

Ироды и супостаты.

Так как вид у его охренейшества был очень (даже слишком) решительный, я поползла к другому краю кровати, чтобы увеличить расстояние между нами. Но хальдаг (чтоб его шерты за одно место покусали!) схватил меня за пятку и потянул обратно.

— Вы не имеете права! — возмутилась я, снова отползая.

А он снова сцапал меня за ногу и дернул на себя. Развернул, опрокинув на спину, и навис надо мной, сверля злющим взглядом.

— Ошибаетесь, Филиппа, я имею на вас все права. Сейчас вы моя, — рыкнул, вжимая мои запястья в покрывало. — Невеста, наина, собственность, вещь — называйте как хотите. Как вам больше нравится. Главное, уясните для себя: я не терплю непослушания, и за каждое проявление характера вы будете наказаны.

Меня полоснуло его словами, как будто жесткой плетью прошлись по обнаженному сознанию. Жаль, запястья, словно наручники, сдавливали его пальцы, иначе, клянусь, я бы ему все лицо расцарапала!

— Накажете? Слабую беззащитную девушку? Как это по-мужски! — выплюнула и едва не зашипела, когда де Горт одним точным рывком перевернул меня на живот.

Дернулась — бесполезно. Ладонь хальдага легла мне на шею, будто вплавляясь в нее раскаленным железом. Широкая, горячая и до обидного сильная. Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Сейчас я была беззащитней бабочки, наколотой энтомологической булавкой и помещенной в коробку коллекционера.

— Еще одно слово, Филиппа, и вы доведете меня совсем до другого наказания, — рыча, пригрозил мне эта скотина и принялся свободной рукой задирать мои юбки.

В виски ударила кровь, в голове зашумело, когда де Горт, закончив свое грязное дело, грубо дернул за панталоны.

Ткань жалобно затрещала, а я взвыла и снова забилась в отчаянном бессилии:

— Вы что творите?!

Перевернуться на спину, лягнуть ногой мерзавца, одернуть юбки не получилось. Уже в следующую секунду правая рука де Горта впечаталась в мою ягодицу. Чувство было такое, будто на кожу плеснули кипятком, поливали снова и снова, пока он прижимался ладонью к моей обнаженной плоти.

— Прекратите! Мне больно!

Садист! Маньяк!

Животное!!!

— Дышите, Филиппа. Глубоко и ровно. Я просто ставлю на вас защиту, — раздалось у самого уха спокойное и безразличное.

— Защиту от кого?! От себя?!

— Метка убережет вас от ментального воздействия других хальдагов. Влиять на чужих наин запрещается, но я предпочитаю подстраховаться.

Ничего себе у него подстраховочка. Да у меня сейчас живого места на мягком месте не останется!

— Мне больно. — Глаза защипало от слез.

— Если перестанете вырываться и расслабитесь, я закончу быстрее.

— Вы это говорите всем девушкам, которые оказываются у вас в постели?

— Только вам, Филиппа. Другим все нравится. — Короткая усмешка, и пальцы де Горта, как будто издеваясь, скользнули по внутренней стороне моих бедер и только потом оставили меня в покое.

Я тут же дернула наверх дурацкое белье, а юбки, наоборот, опустила.

— И что, этой пытки удостаиваются все наины? — подскочила на коленях и тихонько охнула. В том месте, где меня касались пальцы этого демона, кожа как будто горела.