Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика (СИ) - Корсарова Варвара

Выводы о моем характере он сделал неверные, но указывать ему на ошибку не стала: ничего, пусть думает, что мне палец в рот не клади.

— Что ж, госпожа Вайс, испытание вы прошли наполовину.

— Какое испытание? — озадачилась я. — И почему наполовину?

— Испытание на послушание вы с позором провалили, но испытание на честность сдали на отлично. Хорошо, разрешаю исследовать лабиринт. Прошу лишь соблюдать осторожность и не гулять в компании садовника, — он нахмурился. — Можете брать с собой Кербера. Я тоже буду не прочь составить вам компанию. В детстве я любил там бывать… но со дня приезда в лабиринт не заглядывал. Вы дошли до центра? Видели… это странное сооружение?

— Какое именно, ваша милость? Странных статуй там много. Я нашла растения-фонтаны, спрута, каменную утопленницу в пруду, а еще механический скелет. Но скелеты тут повсюду.

— Значит, еще не видели. Иначе бы поняли, о чем я.

Он замолчал, и стало понятно, что дальнейших пояснений не получу. Из полковника информацию нужно было вытаскивать клещами. Но любопытство разгорелось, и я дала себе слово самостоятельно разузнать, что за чудо обосновалось в центре лабиринта. Странное сооружение! Наверняка что-то совсем уж из ряда вон.

— Лабиринт запущен, но было бы неплохо восстановить его.

Полковник мотнул головой.

— Не до этого. Я ведь недавно сюда вернулся, и двух месяцев не прошло. Пока главное — выполнить просьбу князя. Привести ваш округ в порядок. Замок и поместье подождут.

— Замок пустовал последние годы?

— Верно. Тут жили слуги, моя мать, старый садовник. Они присматривали за домом. Князь добился, чтобы я стал полноправным наследником Морунгена.

— Вы получили замок в дар за свои заслуги?

— По высочайшему соизволению, после удачной кампании в Верденнских пустошах и службы в дипломатическом корпусе. Но титул и поместье достались мне не только за заслуги перед короной… я ведь двоюродный внук прежнего их владельца.

— Как? — изумилась я. — Вы же, кажется… сын конюха?

— Мой отец незаконнорожденный. В юности брат старого барона — мой дед — был большой любитель женского пола. Оставил много бастардов в округе, а вот законным наследником обзавестись не успел. Жизнь он вел беспорядочную и кончил плохо. Рутард — то есть, князь Шваленбергский, мой друг и сослуживец — добился, чтобы наследство отошло мне. Это было непросто, и я очень ему благодарен. Да полно, неужто местные сплетники вас не просветили? — он поднял бровь.

— Впервые об этом слышу. Рада, что у замка Морунген появился новый хозяин, — закончила я вежливо.

— Готов руку дать на отсечение, горожане и арендаторы вашей радости не разделяют. И я сам поселился здесь безо всякой охоты, — он окинул свои владения взором, полным глубокого отвращения. — Слишком много неприятных воспоминаний. Идемте в дом, госпожа Вайс. Думаю, вы не прочь отдохнуть и подкрепиться.

— Желаете, чтобы я осмотрела ваше сердце?

— Не стоит, оно в порядке.

Он пошел по лужайке к замку. Я степенно шагала рядом и прислушивалась к скрипу его сапог и едва различимому тиканью.

Когда вошли в холл, фон Морунген остановился и сказал:

— Госпожа Шварц днем не выходит из башни. Составите мне компанию за столом, Майя? Заодно поговорим. Думаю, у вас много вопросов, да и я хотел бы кое-что у вас выяснить.

— Благодарю за приглашение, — ответила я, удивившись его любезности. Хорошо, что от общества Вороны я буду избавлена. Но о чем, интересно, собирается расспрашивать полковник?

— Попрошу, чтобы накрыли в большом зале, как и вчера. Помнится, вы собирались взяться за те часы и решить проблему с неурочным боем. Можно заняться этим потом.

Первым делом поднялась в комнату, чтобы переодеться. Ноги и спина гудели после долгой прогулки, и вдобавок потряхивало после разговора с полковником. Беседы с ним превращались в испытание для нервов, потому как не угадать, к чему они приведут. Каждый раз я ждала подвоха, ловушки и лавины гнева. Фон Морунген вел себя учтиво, однако за его безупречными манерами легко угадывался крутой нрав. От того, что полковник неплохо умел его обуздывать, легче не становилось.

Я бы предпочла видеть опасность, а внешняя сдержанность этого мужчины наверняка скрывала и другие малоприятные черты характера. Оттого-то я и чувствовала себя так, словно шла по тонкому льду: малейшая оплошность, и ухнешь в ледяной водоворот.

Я нервно потерла предплечья, как от озноба, и усмехнулась. Опять фантазии и домыслы! Если рассуждать беспристрастно, ничего плохого полковник мне пока не сделал. А значит, лучше не видеть в нем врага, а попытаться подружиться. Ясно, что задушевными приятелями мы не станем, но вполне можем наладить ровные, приятные обоим отношения. Фон Морунген был мне интересен: мне хватало честности это признать. Даже среди столичных знакомых я не встречала людей подобного склада. Любопытно будет узнать, какие бури он пережил, и что сделало его таким, какой он есть, и каких демонов ему приходится обуздывать. Не говоря уже о прочих его секретах…

Доброе слово — дверь в душу, любит повторять наша кухарка Марта. Что ж, запасусь терпением — мне его не занимать, подумала я оптимистично.

Ополоснула лицо ледяной водой, наскоро причесалась и поспешила вниз.

Большой зал при свете дня выглядел приветливей, чем вчера. Солнце било сквозь витражные окна, пылинки танцевали в разноцветных лучах. Часы больше не прятались в тенях, и я остолбенела, когда увидела их во всем великолепии.

Высотой они были до самого потолка, черные, мрачные, как обелиск. Если поставить их рядом с нашим коттеджем в Ольденбурге, циферблат оказался бы выше чердака. На круглом диске поблескивали три символа, но что именно они представляли, разглядеть не удавалось.

— Не часы, а неприступная крепость, верно, Майя? Такую с наскоку не возьмешь.

— Мне они кажутся похожими на сказочного монстра. Но ничего, попробую его укротить, — заявила я самонадеянно и заняла место за столом.

— Не сомневаюсь, что справитесь, — вежливо отозвался фон Морунген.

Дальше разговор не клеился. Мы уткнулись в тарелки. Курт принес омлет и рыбное суфле. Оба блюда были приготовлены из рук вон плохо. Омлет подгорел, суфле отдавало тиной. После прогулки меня мучил дикий голод, поэтому я ела, стараясь не думать о том, что попадает в рот.

— Одно из самых неприятных воспоминаний о моей военной службе, — вдруг заговорил полковник задумчиво, — связано с кампанией в Ультонских низинах. Тогда я был в чине капитана, командовал пехотной ротой. Полевой кухней у нас заведовал одноглазый Вальц, и он отличался редким талантом испортить любую еду.

Уж поверьте, испортить и без того отвратительную солдатскую кашу не каждому дано. Но старуха Барбела его переплюнула. На болотной воде она это готовит, что ли?

Полковник с кислой миной глянул на содержимое тарелки и продолжил изливать душу.

— Стряпня нашей кухарки — одна из причин, почему я держусь подальше от этого дома. Завтрак еще могу стерпеть, но днем предпочитаю закусывать в деревенских трактирах. Не пойму, как вы это едите, Майя?

Он сердито придвинул масленку и хлебницу и вооружился ножом.

— Хотите бутерброд, Майя? Боюсь, ваше мнение обо мне как хозяине замка окончательно испорчено. Изысканной кухни мы вам предложить не можем.

— Почему вы не уволите кухарку, если вам не по вкусу ее стряпня?

— Зато моя мать от нее в восторге. Уверяет, что эта еда в точности, как в монастыре святой Лизбет, где она воспитывалась в юности. Кроме того, Барбела ее давняя подруга и наставница. Я не часто балую свою мать, да и в замке провожу мало времени, поэтому по этому вопросу ссориться с ней не хотел. Однако думаю, пора настоять на своем.

— Не стоит менять что-то ради меня, — улыбнулась я. — Вам следовало позавчера остаться на обед у отца. Наша кухарка Марта хорошо готовит.

— Вряд ли ваш отец захотел бы кормить меня обедом после нашей с ним беседы.

Я неловко поерзала.

— Я заехал сегодня к вашему отцу и обговорил дела. Господин Вайс был доволен, что все разрешилось благополучно. Он передал вам письмо.