Лес (ЛП) - Бобульски Челси
— Ты прав, извини. Я просто немного нервничаю. Я точно не планировала выводить тебя в современное общество, пока ты здесь, не говоря уже о том, чтобы тайком провести тебя мимо моей мамы, чтобы сделать это.
Он пожимает плечами.
— Ты смогла незаметно провести меня внутрь. Это не может сильно отличаться.
— Да, ну, в прошлый раз моя мама не была в полутора метрах дальше по коридору.
Я прижимаюсь ухом к двери. Я всё ещё слышу, как мама ходит по своей спальне. Это и хорошо, и плохо касательно жизни в доме, которому двести с лишним лет: я могу точно слышать, где она находится, но и она может точно слышать, где я нахожусь.
Я вздыхаю и кручу пальцем.
— Отвернись.
Он пристально смотрит на меня.
Я поднимаю свитер.
— Мне нужно переодеться.
Он краснеет и отворачивается, вжимаясь в дальний угол комнаты. Он бормочет извинения и хрустит костяшками пальцев, низко наклонив голову, пока я снимаю рубашку.
Это странное чувство — стоять в одном лифчике в комнате с парнем, а холодный воздух, просачивающийся сквозь щели вокруг окна, вызывает мурашки на твоём теле. Я остро ощущаю свою кожу, своё слишком громкое сердце. Я бросаю чёрную рубашку в корзину и натягиваю свитер через голову. Мои волосы потрескивают от статического электричества, и я почти уверена, что размазала дезодорант по ткани, но, по крайней мере, он на мне.
Затем идут джинсы, узкие, которые цепляются за мои лодыжки, когда я пытаюсь их снять. Я прыгаю на одной ноге, пытаясь снять их, и падаю на край своей кровати.
— Ты в порядке? — спрашивает Генри, его голос приглушен стеной.
— Да. Хорошо. Просто продолжай пялиться в стену, Брайтоншир.
Он смеётся, низкий звук, который напоминает мне мурлыканье. И хотя я совершенно подавлена, это заставляет меня улыбаться, зная, что я могу заставить его так смеяться, даже когда его мир рушится вокруг него.
Я безжалостно тяну за лодыжку, пока она, наконец, не поддаётся, затем натягиваю свежую пару джинсов, к счастью, не обтягивающих.
— Ладно. Готово.
Генри поворачивается, но по-прежнему не смотрит на меня.
— Нет, правда, — говорю я. — Теперь полностью одета.
Он поднимает глаза на пару сантиметров и встречается со мной взглядом, и воздух потрескивает между нами. Его радужки темнее, чем раньше, сфокусированы подобно лазеру. Мою кожу покалывает. Что-то тянет у меня в животе, то же самое, что ведёт меня в лес днём и обратно в дом, когда садится солнце. Инстинкт слишком силён, чтобы его игнорировать.
Он отводит взгляд, и это чувство исчезает.
— Я буду… Я одет соответствующим образом?
Хороший довод. Конечно, я привыкла к его одежде — за время работы в лесу я практически прослушала курс истории моды для выпускников, — но все остальные будут пялиться на него, а это значит внимание. Это означает сплетни. Это означает «нехорошо».
— Я возьму кое-что из старой одежды моего отца после ужина. Мне нужно, чтобы ты остался здесь ещё на час или около того. С тобой всё будет в порядке?
— Конечно, — отвечает он, возвращаясь к столу и беря книгу. — Я должен выяснить, что происходит с этими ужасными детьми.
Я ухмыляюсь.
— Я принесу тебе немного еды, когда у меня будет возможность.
Он машет в сторону выхода, и вновь склоняет голову над старыми, пожелтевшими страницами. Моё сердце сжимается от этого зрелища. Я знаю, что он просто пытается сохранить храброе лицо — я не могу себе представить, насколько больше он беспокоится о своих родителях теперь, когда он знает, что психопат на свободе, — но это напоминает мне о моём отце, об уроках, которые он привил мне. В человеке есть тихая сила, он может идти дальше и делать то, что нужно, даже когда кажется, что вся надежда потеряна. И да, может быть, я всё ещё недостаточно знаю Генри, чтобы полностью доверять ему, но теперь, когда я узнаю, что он за человек, мне становится всё труднее сохранять бдительность.
* * *
Телефон жужжит в кармане, когда я сажусь за обеденный стол.
Мер: Вечером идёшь?
Я (делая всё возможное, чтобы скрыть своё разочарование от мамы): Да.
Мер: !!!!!!!
Мама ставит передо мной тарелку куриного супа и корзинку со свежеиспечённым хлебом. Мой телефон снова жужжит.
Мер: Я знаю, у тебя нелепое отвращение к косметике, но, пожалуйста, надень что-нибудь сегодня вечером. Я приглашу тебя на танцы, даже если это убьёт меня.
Я закатываю глаза и засовываю телефон обратно в карман. Найти пару для танцев — это наименьшая из моих забот. Хотя я не могу быть слишком раздражена из-за неё. Это было бы несправедливо. Она не знает, что влечёт за собой моя жизнь. Она не знает, что последнее, что мне нужно, это парень. Или урок макияжа.
— Ты уверена, что готова пойти куда-нибудь сегодня вечером? — спрашивает мама, опуская ложку в тарелку с супом.
Я киваю.
— На самом деле у меня нет выбора, но так как это по соседству, я могу вернуться прямо домой, если мне снова станет плохо.
— Хорошо, — говорит мама. — Только не переусердствуй.
Я делаю несколько глотков супа, затем кладу ложку обратно на стол.
— Мама?
Она смотрит на меня, отрывая кусок хлеба.
— Да?
Глубокий вдох.
— Папа когда-нибудь вёл дневник?
— Почему ты спрашиваешь?
Ладно, не та реакция, которую я ожидала.
— Ну, я просто подумала…
— Похоже, ты много сегодня думала.
— Да, ну, когда тебе больше нечем заняться… — я прочищаю горло. — Так или иначе, я думала обо всех дневниках в папином кабинете. Им сотни лет, и они, очевидно, важны, раз мы так хорошо о них заботимся. Так… почему у папы его не было?
Мама проводит рукой по лбу.
— Я очень не хочу вдаваться в это прямо сейчас. У меня был долгий день.
Я знаю, что должна остановиться. Мама не любит говорить о папе, особенно о том, что касается его и леса. Но мне нужно знать.
— Мама, — я кладу свою руку поверх её. — Это важно.
Она колеблется.
— У него действительно был один, — говорит она, — давным-давно. Когда мы только поженились, он брал его с собой, куда бы ни отправлялся. Но потом, с годами, я стала видеть его всё реже и реже, а потом больше никогда не видела.
— Ты помнишь, когда в последний раз видела его с ним?
Она качает головой.
— Ты была маленькой, может быть, малышкой, когда он начал появляться реже, но в последний раз? Должно быть, это было примерно в то время, когда ты начала свои уроки.
— Ты знаешь, почему он перестал писать в нём?
— Нет, я не знаю.
— Но…
Она хлопает ладонью по столу.
— Ты видела, каким он был, Винтер. Как ты думаешь, почему он перестал писать в нём?
Я смотрю на неё, потеряв дар речи.
Она берёт свою тарелку и бросает её в кухонную раковину. Её пальцы сжимаются вокруг стойки, плечи трясутся.
— Мама, — мой голос звучит хрипло и ужасно. — Я не хотела…
— Я знаю, — она вытирает тыльной стороной ладони глаза. — Просто… просто иди наверх, хорошо? Мне нужна секунда.
Я сглатываю.
— Мама…
— Винтер, пожалуйста.
Я встаю из-за стола. Я беру остатки хлеба из корзины, но она этого не замечает. Я поднимаюсь в свою комнату, тихо закрывая за собой дверь.
ГЛАВА XXII
Пока мама моет посуду, я достаю из её шкафа пару старых отцовских джинсов и зелёный свитер крупной вязки, сдвигаю плечики вместе, чтобы скрыть оставленные прорехи. Когда я тихо закрываю за собой мамину дверь, перекинув одежду через руку, мне приходит сообщение от Мер.
«Я здесь. Где ты?»
«Скоро буду», отвечаю я, прислоняясь к выцветшим голубым обоям. «Собираюсь».
Когда я открываю дверь, я нахожу Генри, сидящего на краю моей кровати и листающего альбом с вырезками из прошлого лета, который Мер сделала для меня в качестве подарка на возвращение в школу. Он останавливается на моей фотографии, сделанной на вечеринке её родителей по случаю Четвертого июля. На мне шорты и винтажный топ на бретельках в горошек. Моя кожа загорелая, голая. Он откидывает волосы назад, его губы приоткрываются, когда он смотрит на мой летний образ. Поток дыхания вырывается из его рта с тихим свистом. Это напоминает мне об одном мамином друге-археологе, которого я видела на выставке древней керамики в кампусе, о том, как он смотрел на артефакты, как будто они были слишком прекрасны, чтобы существовать на самом деле.
Похожие книги на "Лес (ЛП)", Бобульски Челси
Бобульски Челси читать все книги автора по порядку
Бобульски Челси - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.