Песнь койота. Дилогия (СИ) - Кота Анна

— Отдыхаешь? — пискнул знакомый тонкий голос.

Оборотень шустро схватил камень с земли и швырнул на звук, однако птах увернулся.

— Где шлялся весь день? — рявкнул Найрад.

— При таком приеме стоит ли удивляться, что я появляюсь нечасто? — обиженно пропищал проводник.

— Мог бы и предупредить!

— Всё шло хорошо, моего вмешательства не требовалось.

— Хорошо? — Найрад скосил глаза на спину.

— Не смертельно.

— Посмотрел бы я на тебя!

— В своё время меня угощали и похлеще, — гордо выпятив грудь, заявил птах, — если закончил скулить, перейдём к делу. Аккуратней с мальчишкой, он ещё тот бесёнок.

— Нельзя ли поконкретнее?

— Сегодня он будет звать в подземелье. Не ходи.

— Почему?

— Ты здесь не за этим.

— А зачем? — прорычал Найрад.

Птах не ответил.

— Пошел вон! От тебя никакого толка! — раздражённо добавил он.

— Ты уже и сам, наверное, обо всём догадался, — примирительным тоном предположил птах.

— Леви начнёт движение Анти после того, как его семья погибнет от нападения оборотней?

Птах кивнул.

— Когда случится нападение?

— Не знаю точно, — уклониво ответил птах.

— От тебя точно никакого толку… — проворчал Найрад. — Скажи хотя бы примерно!

— Примерно на этой неделе, — помявшись сообщил птах. — Ты должен остановить зарождение движения Анти.

— Но как я могу остановить волка, если даже не знаю, когда он нападет?

— Увидишь! — птах завертелся в воздухе как маленький торнадо и исчез.

Почему-то Найраду показалось, что остановить зарождение Анти совсем не значило остановить оборотня, напавшего на семью мальчишки. Он швырнул кувшин в то место, где секунду назад сидела птица, и с силой ударил кулаком в стену, о чём тут же пожалел. Костяшки заныли так, что захотелось взвыть, раны на спине отозвались жгучей болью.

— Что же мне со всем этим делать? — Найрад лёг на живот и отвернулся к стене.

Когда стемнело, грузная женщина принесла кувшин с тёплой водой и кусок чистой материи. Великанша промыла раны, нанесла пахучую травяную мазь и наложила на рассечённую скулу несколько грубых швов. Сомкнув кандалы, женщина ушла. Тишина позволила оборотню погрузиться в размышления.

Самодовольная птаха выводила его из себя! Проводник постоянно что-то недоговаривал, вот и сейчас советовал держать ушки на макушке, но не озвучил причину. Найрад и без него понимал, что у ребёнка сложный характер. Ради своих планов он не постеснялся подставить его под плеть и ничуть не сожалел о своём поступке. Но чтобы вот так просто взять и убить ребенка… Вряд ли Найрад на это способен.

Ещё эта история с подземельем. Птах советовал не ходить туда, но очевидно, что там творилось что-то неладное. Таинственные крики в подвале говорили, что у отца мальчика имелись тёмные секреты.

Найрада часто выручал его нюх. Находясь в своём теле, он полагал, что эта особенность присуща волчьей натуре, но сейчас он чуял неладное и без всяких способностей. Проводник водил его за нос, только непонятно, зачем он это делал. Размышления плавно перетекли в сон.

Найрад сидел в лодке посреди подземного озера. Вокруг плавали огромные рыбы с золотыми бляхами на боках. Лампа на носу судёнышка выхватывала из мрака лишь крошечное пятно света. По воде расходились светящиеся круги. Оборотень любовался ими, словно заколдованный.

Парень и девушка с младенцем на руках сидели на берегу. Они тоже были очарованы сиянием волшебного озера.

Найрад каким-то образом знал, что каждый видел в водоеме что-то своё. Лица пары светились гипнотическим счастьем. Они заворожено смотрели на водную гладь, забыв о ребёнке, и не заметили, как ребенок выскользнул из рук матери и плюхнулся в воду. Найрад кричал им и махал руками, но они не слышали. Тогда он прыгнул в ледяную воду и поплыл…

Его разбудил звук шагов. Открыв глаза, Найрад увидел перед собой мальчишку со светильником в руках. Леви выглядел возбуждённым.

— Руку давай! — велел мальчишка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Найрад протянул ладонь, скривившись от боли. Раны на спине отзывались на малейшее движение. Леви не обратил внимания на мученическое выражение лица и с энтузиазмом подбирал ключ к замку из объёмной связки.

— Слушай! Отец не вернулся из города, а значит заночует в гостинице, — сообщил он заговорщическим тоном.

— И что? — спросил Найрад зевая.

Его меньше всего интересовал чей-то там отец. Он злился, что ему не дали поспать. Во сне не было боли. Перед глазами стояла пещера с подземным озером. Сердце билось учащённо.

— У меня есть ключи от всех дверей в усадьбе! — воскликнул Леви, удивляясь несообразительности приятеля.

— И?

— Проберёмся в подземелье!

Наверное, на лице Найрада не отразилось энтузиазма.

— В чём дело? — спросил ребёнок подбоченившись, — неужели струсил?

Найрад мысленно прикинул, что, скорее всего, после того, что он увидит в подземелье, ему не останется ничего другого, как придушить отца мальчика собственными руками, не дожидаясь оборотня. Или хуже того Леви заманит его в подземелье и запытает до смерти, дьявольски хохоча. Хотя в последнее верилось слабо, но кто знает? Ведь птах же предупреждал, что не надо туда ходить.

Найрад понимал, что в идеале не должен вмешиваться в другие события. Но правда была в том, что его не спросили, хочет ли он отправиться в круиз во времени. Проводник скрывал от него все как от несмышлёного ребёнка, отмахиваясь вечной отговоркой: «придёт время — узнаешь». Найрад подумал, что "в идеале" — это не про него. Так что, он уж как-нибудь сам разберётся, без советов этой тупоголовой птицы.

— А не поймают? — зевнув поинтересовался оборотень, почувствовав тягу к приключениям.

— Надеюсь, что нет, — лукаво улыбнулся мальчишка.

— Тебе ничего не будет, а мне знатно влетит.

— Вовсе нет.

— Почему?

— На совершеннолетие отец даровал мне любого невольника на выбор. Он сказал, я смогу делать с ним всё, что захочу. Если поймают — выберу тебя, тогда он не сможет ничего тебе сделать.

— Уверен?

— Старик держит слово.

«Старик-то, может, и держит», — подумал Найрад, а вот насчёт сына он не был так уверен.

— Тогда вперёд! — воскликнул он к великой радости ребёнка.

— Надевай! — Леви швырнул ему свёрток, в котором оказалась чёрная рубаха и нашейный платок. Сам он уже повязал маску на лицо, — так нас сложнее заметить, — пояснил мальчишка.

«И лучники из охраны с чистой совестью смогут нас продырявить, так как примут за налётчиков», — подумал оборотень, но ничего не сказал.

Леви задул светильник и на цыпочках вышел во двор.

Снаружи было темно и душно. Найрад никак не мог привыкнуть к жаре, которая не спадала даже в тёмное время суток.

Пригибаясь как воры, они перебегали от строения к строению. Боковым зрением Найрад заметил приближающиеся чёрные пятна и дёрнул Леви за рукав.

— Не обращай внимания, это псы, — отмахнулся тот, — валят воров и стерегут до утра.

Такое объяснение совсем не успокоило Найрада. Собаки тем временем приближались, теперь он отчётливо видел их силуэты.

— Лакрица, — вполголоса сказал Леви, и псы, чьи глаза поблескивали, как неяркие фонарики, отступили.

— Слово, которое отменяет любую команду, — пояснил мальчик. — Вообще, я не должен его знать, но чего только не расскажут, если правильно спрашивать.

До хозяйского особняка добрались без приключений.

Затея с походом в подземелье с каждой секундой нравилась Найраду всё меньше. Он пытался понять, зачем ввязался в чужие дела минувших лет, но отступать было поздно. Может, мальчик рассказал про подаренную душу вовсе не для того, чтобы его успокоить, а для того, чтобы новый знакомый был сговорчивей? Игги был его единственным другом, которого мальчику не хотелось терять, а манипулировать людьми чертёнок умел.

Они крадучись обошли дом. Во дворе не было ни души.