Рассвет Оникса (ЛП) - Голден Кейт

Это была мысль, которая не приходила мне в голову раньше, а теперь приходила постоянно.

— И я сказал ей, что если она сможет защитить себя, то отпущу. Отправляемся.

Мне стало интересно, знает ли он о моих утренних занятиях с Даганом. Но прежде чем я успела спросить, мы с Кейном стремительно понеслись, а мужчины последовали за нами в строю через ворота Шэдоухолда.

Я приготовилась к встрече с ужасными тварями и смертоносными поворотами Сумеречного Леса, но в ярком свете дня сплетенные деревья оказались не такими пугающими. Я задавалась вопросом, почему раньше лес казался мне таким страшным, и надеялась, что это никак не связано с легендами, окружающими ошеломляюще смертоносного человека, прижавшегося к моей спине. Каждый раз, когда в нем вспыхивал гнев, я напоминала себе о плане: быть сговорчивой, найти борроурут, пережить сегодняшний день, а затем игнорировать Кейна до конца вечности. Я внимательно следила за мерцающими остатками борроурута, стараясь запомнить все вокруг.

В ночь затмения мне все равно придется снова идти сюда, а значит, в конце концов, придется рассказать кому-то о своем плане — даже если лес окажется не таким страшным, как я ожидала, я не могу рисковать безопасностью своей семьи, нарушив сделку с Кейном и тайком выбравшись наружу. Но это была проблема на два месяца вперед. Может, к тому времени его уже кто-нибудь убьет. Девушка может мечтать…

Высокие сосны и ивы, узловатые вязы, прячущиеся в укромных уголках, и голубые полевые цветы — все они уходили корнями в зеленую траву и пучки мха, разбросанные по лесной подстилке. Пока мы ехали по лесу, в густой листве деревьев пробивались солнечные лучи.

Это было совсем не похоже на лес моего дома в Янтарном, который круглый год был золотым и ржаво-алым. Листья падали, как дождь, каждое утро и хрустели под ногами каждую ночь. Я никогда раньше не видела столько зелени — глазам было почти больно.

Кейн молчал во время нашей поездки, несмотря на интимную обстановку. Я ждала похабных шуток и отвратительных прикосновений, но он был почти… неловко сдержан. Я хотела нарушить напряженное молчание, но не могла придумать, что сказать приятного. Было странно прижиматься так близко к человеку, к которому я испытывала такую ненависть.

Особенно потому, что его руки, плотно обхватившие меня, были словно железные полосы жара, и мне отчаянно требовалось отвлечься от них.

— Ты часто совершаешь неспешные прогулки в лес после обеда? — наконец спросила я.

— Я немного занят, чтобы отвлекаться.

Я закатила глаза.

— Чем именно занят? Спать с женщинами и убивать людей ради развлечения?

Его голос был похож на глубокое, довольное мурлыканье.

— Не искушай меня, пташка.

Я сглотнула, борясь с сердцем, которое застряло у меня в горле. Я не хотела знать, какой из этих двух вариантов был для него соблазнительным.

Покладистая, верно.

— Итак, какова цель сегодняшней прогулки? — попыталась я.

— Зачем ты вообще напросилась, если не знаешь?

Справедливый вопрос. Я постаралась быть получестной.

— Мне нужно было выбраться из замка. На меня все так давило.

— Ты часто это испытываешь, не так ли?

Значит, самовлюбленный король был наблюдателен.

— Да. Я не люблю сидеть в ловушке. У меня… неприятная реакция.

— Я помню твою первую ночь в камере.

Я постаралась не зажмуриться от тяжести, сжимающей грудь, которая сопровождала это воспоминание. Или о Кейне, когда он притворялся кем-то другим. Это бесило, я все еще не понимала, почему он так долго мне лгал.

Покладистая, покладистая, покладистая.

Райдер был очарователен на протяжении девятнадцати лет. Я потерпеть один день.

— Я так и не поблагодарила тебя. За то, что перевел меня в комнату для слуг и отпустил Барни с поста.

— Мне показалось, что это разумное наказание за попытку сбежать. — В его голосе послышалась язвительная улыбка.

— По правде говоря, я предупредила тебя, что подумываю об этом.

— Нет, — укорил он. — Ты искала помощи. Ты сказала мне об этом как другу.

Напоминание о моей глупости было подобно обливанию ледяной водой. И что-то еще… маленькая, странная боль защемила мое сердце. За ту близость, которую я чувствовала к нему в ту последнюю ночь перед тем, как сбежать и узнать правду.

— Да, — призналась я. — Мы были почти друзьями, не так ли?

— Ммм, — пробормотал он. — Друзьями.

— Почему ты пришел в мою камеру той ночью, все еще скрывая свою истинную личность?

Его голос стал как бритва.

— Может, я хотел узнать, не собираешься ли ты бежать?

— Если бы ты хотел, чтобы я этого не делала, ты бы мог лучше меня охранять, — огрызнулась я.

— Точно. Как легко удержать от побега того, кто смертельно боится оказаться в заточении.

Предательское удивление расцвело в моей груди при мысли о том, что он изо всех сил старается сдержать мою тревогу. Я посмотрела на лес перед нами, солнечные лучи пробивались сквозь изумрудную листву. Если в этом человеке была хоть капля доброты, которую я упустила, то мне придется найти способ использовать ее в своих интересах.

— В любом случае, это не имело значения, — продолжил он. — Ты даже не дошла до моих дозорных.

— Дозорные?

— Каждую ночь после твоего признания в лазарете я выставлял стражу по периметру леса. Если бы ты добралась до них, они бы тебя остановили. Но, конечно, ты этого не сделала. — Костяшки его пальцев побелели от напряжения на поводьях, а тело напряглось позади меня.

— Верно.

Минуты пронзительного молчания тянулись, пока мы ехали через высоченные деревья, ветви которых словно сплелись воедино.

— Осмелюсь ли я спросить, где сейчас Берт?

— Я бы не стал, — сказал он, и его низкий голос словно кинжал прикоснулся к моей щеке. Но я почувствовала, как он придвинулся еще ближе, и его рука, протянувшаяся по моему животу, прижала меня к нему.

Поездка была долгой, и я уже начала уставать от нашей близости. Но я больше не могла держаться прямо — спина начала болеть, колени и бедра болели от того, что я ухватилась за лошадь, чтобы удержаться в вертикальном положении. Я осторожно прислонилась к Кейну, совсем чуть-чуть, и позволила своей голове лечь ему на грудь.

Он вздрогнул, и я хотела сказать, Мне это нравится не больше, чем тебе, но побоялась его несомненно самоуверенного ответа.

Наконец лошадь Гриффина обогнала нашу. Проезжая мимо, он бросил в мою сторону колкий взгляд, и я неловко выпрямилась, моя спина заныла в знак протеста.

Когда Кейн заговорил, его голос был немного хриплым.

— Не обращай на него внимания.

— Думаю, он меня ненавидит, — пошутила я, но это прозвучало без юмора.

— Он обижен не на тебя, пташка.

Я хотела спросить, что он имеет в виду, но мы уже вышли на поляну.

Открытая поляна была светлее, чем на нашем пути к ней, залитая лучами солнца, которые высвечивали насекомых и порхающих тварей, лениво дрейфующих на ветерке.

Но позади меня Кейн затих, и вдалеке я увидела причину этого.

Похоже, это были последствия какого-то нападения. Грязь и камни валялись вокруг, словно кого-то тащили туда-сюда. Мы приблизились, и я заметила кровь на траве. Я молилась, чтобы грязные, мясистые массы среди листьев не оказались внутренностями, но я достаточно долго работала с военными травмами, чтобы понять, что это пустая молитва.

Кейн пришпорил нашу лошадь, а Гриффин сошел с коня. Остальные мужчины остановились позади нас.

— Что здесь произошло? — вздохнула я.

— Это мы и пытаемся выяснить, — сказал Гриффин, подходя ближе к месту происшествия среди высокой, помятой травы.

Кейн и остальные мужчины слезли с лошадей, чтобы посмотреть поближе. Я последовала их примеру, слушая, как мужчины оценивают место происшествия на тихих тонах.

Мой желудок опускался все ниже и ниже, чем ближе я смотрела на кровавые ошметки.

Мари не шутила, говоря о существах, скрывающихся в этом лесу. Я даже не представляла, что могло так изувечить человека, чтобы оставить после себя такое зрелище.