Устранение (ЛП) - Ив Джеймин

В стене, к которой я обращена, горит камин, поленья, которые, кажется, горели несколько часов, мягко тлеют. Вокруг расставлены стол и несколько стульев.

Кажется, что на каждой поверхности что-то есть, будь то книги, миски или другие предметы, которые я не узнаю.

Моё внимание возвращается к Роману, к его тёмным ресницам, лежащим на щеках, к непокорным прядям его тёмно-русых волос и едва заметной поросли на его волевом подбородке. На нём больше нет доспехов, он одет в старую серую футболку и выцветшие джинсы, на одном бедре которых что-то похожее на пятна автомобильного масла, как будто он целыми днями чинит машины, а не наводит ужас на других демонов.

Я уже собираюсь прошептать его имя, когда он открывает глаза. Медленно. Они поразительно чёрные, и на несколько ошеломляющих мгновений я вижу в них своё отражение: мои фиолетовые волосы разметались по подушке, дымчато-серые глаза широко раскрыты. На моей щеке темнеет синяк, чего, наверное, следовало ожидать. Я не могу представить, как выглядит всё остальное моё тело.

Как только Роман видит, что я проснулась, он сразу же настораживается. Его глаза проясняются, снова приобретая цвет морской волны, и он наклоняется вперёд, осторожно убирая прядь волос с моего лица.

— Нова? — его голос звучит как низкий рокот. Он внимательно изучает меня, бросает короткий взгляд на ровную цветовую гамму ткани, а затем снова на меня, проводит большим пальцем по моей щеке, ожидая ответа.

— Где я? — хрипло спрашиваю я.

Он выдыхает, как будто рад, что я заговорила.

— Это мой дом. Здесь ты в безопасности.

Я ещё раз быстро осматриваюсь. Не уверена, что когда-нибудь мечтала, что буду в безопасности в доме Руна.

— Во что я завёрнута? — спрашиваю я, и мой голос становится яснее, когда я им пользуюсь. Я изо всех сил пытаюсь пошевелить руками внутри кокона, чувствуя себя почему-то более уязвимой, чем когда мне было больно.

Он кладёт руку мне на плечо, и давление его ладони ощущается даже сквозь толстый материал.

— Остановись, — он понижает голос. — Пожалуйста.

Я немного удивлена его тихой просьбой, так непохожей на закаленного воина, которого он изобразил в Зилроне.

Он ждёт, пока я успокоюсь, прежде чем сказать:

— Я владею искусством смерти и боли, но не исцеления. Этот кокон не такой прочный, как другие мои руны. Он хрупкий, но он справляется с ядом и заживляет твои раны.

— А цвета?

— Они показывают твоё сердцебиение, дыхание и температуру, — говорит он, проводя кончиками пальцев по моему лбу, прежде чем слегка прижать к нему тыльную сторону ладони. — Сейчас ты намного прохладнее, но мне нужно осмотреть твои раны.

Я сглатываю. Мой голос звучит тихо. Я чертовски беспокоюсь о том, что скрывается под этим коконом, но стараюсь этого не показывать.

— Я не чувствую никакой боли. Это плохо?

Он качает головой.

— Это хорошо. Если бы яд и кислота всё ещё действовали, ты бы сейчас мучилась.

В то время как меня переполняет облегчение, Роман сжимает челюсти.

— Летучие мыши нападают только тогда, когда чувствуют угрозу для своих детёнышей. Проклятие Кроны лишило их разума.

Жнец сказала то же самое — что им не следовало нападать на нас.

Голос Романа становится всё более резким, но он сдерживает его, медленно выдыхая.

— Но магический след в её проклятии позволил мне найти тебя.

Я помню, как трудно нам было выследить Коду на Земле — потому что элитных демонов, таких как я, невозможно отследить, а щиты вокруг наших эмоций защищают нас от того, чтобы их почувствовали.

Роман тянется к краю кокона и медленно отрывает полоску материи. Она исчезает, как только он вынимает её. Единственное, что остаётся, — слабое магическое пятно.

— Крона хочет моей смерти, — говорю я.

Роман коротко кивает мне, аккуратно снимая ещё одну полоску. Каждая из них такая тонкая, что, похоже, он будет снимать их часами.

— В этих испытаниях шансы не в твою пользу, Нова.

Я пытаюсь выровнять своё прерывистое дыхание, но затем меня пронзает дрожь, и от осознания этого замирает сердце.

— Подожди… — мой взгляд мечется по комнате, пытаясь определить время суток по яркости за окнами. — Сколько времени прошло?

Несмотря на его твердую ладонь на моем плече, я пытаюсь вырваться из кокона, внезапный страх охватывает меня.

— Ты исцелялась больше суток, — говорит он, сжимая меня обеими руками.

— Больше суток? Мне нужно двигаться. Мне нужно вернуться…

— Арга уже вернулся.

Моё сердце останавливается. Комната плывёт.

— Что? — несмотря на шок, я пытаюсь сосредоточиться на Романе. — Нет.

Роман опускается на колени рядом с кроватью, чтобы смотреть мне прямо в глаза.

— Он вернулся за несколько минут до того, как я обнаружил тебя.

Вопль боли срывается с моих губ. Я ещё сильнее прижимаюсь к кокону, мне хочется ударить по чему-нибудь. Пнуть. Кричать.

— Мои сёстры!

— Они в безопасности. Крона не сможет прикоснуться к ним, пока они в тюрьме. Ноги её там не будет. Королевских особ тоже.

— А мои волки?

— Я отвёл твоих волков в безопасное место за пределами города, — встревоженный взгляд Романа скользит по мне, когда по кокону пробегает чёрная рябь. — Нова, тебе нужно перестать двигаться.

Мои зубы заостряются, а когти вонзаются в материал, становясь достаточно острыми, чтобы пробить его.

— Не говори мне остановиться, когда я не смогла защитить свою семью!

Вместо того, чтобы попытаться успокоить меня, Роман опускается на кровать рядом со мной, притягивает меня к себе и обхватывает обеими руками, словно коконом, закидывает свою ногу поверх моей, крепко прижимая меня к себе. Моя голова покоится на изгибе его шеи, поддерживаемая его плечом, а его подбородок упирается в мой лоб. Я учащённо дышу ему в шею, издавая болезненный свистящий звук, пока борюсь с желанием встать. Двигаться.

И… Пока я борюсь с воздействием его объятий на меня.

Откуда этот демон знает, как обнимать подобным образом?

Каждое прикосновение его рук, ног и ладоней, поглаживающих мою спину, несмотря на плотный кокон — я чувствую всё это, и это чертовски помогает. Слишком, чёрт возьми, сострадательный для такого демона, как он.

— Я знаю, как сильно ты любишь свою семью, — говорит он хриплым голосом. — Если бы у меня была семья, я бы хотел, чтобы они были такими же, как у тебя. И я бы, чёрт возьми, убил, чтобы защитить их.

Мои глаза широко раскрываются, когда он продолжает.

— Твои сёстры умны. Сильны. Они будут оберегать друг друга. Я беспокоюсь о твоей жизни, Нова.

Я теряю дар речи, но не могу позволить себе сосредоточиться на его заботе обо мне. Непрошеные слёзы наворачиваются на глаза, и я ненавижу себя за то, что показываю, насколько уязвимой я себя сейчас чувствую. Я так чертовски боюсь за своих сестёр и своих волков. Моё тело, вероятно, в полном беспорядке под этим коконом. Моё сердце разрывается на части, и я не могу доверять ничему, что вижу.

— Я не могу оставить их.

— Я понимаю твою боль, — говорит он. — Но, если ты вернешься сейчас, раненная, Крона воспользуется этим. Она устроит тебе ещё одно испытание, с намерением сломить тебя.

Он немного отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Крона не может продолжать Устранение, пока ты не вернёшься или пока не будет доказано, что ты мертва. Сейчас все козыри на твоих руках. Ты можешь использовать это время, чтобы подлечиться. Ты можешь использовать это время для планирования.

Я смотрю ему в глаза.

— Ты хочешь сказать, что эта Крона теперь вынуждена ждать меня?

Он кивает, но он и раньше вводил меня в заблуждение, и я не могу перешагнуть через стену недоверия, которую сама же и возвела вокруг себя.

— Как я могу тебе верить, если ты обманул меня относительно того, кто ты есть — относительно того, кто я есть? — спрашиваю я. — Ты мог бы быть в сговоре со Кроной, удерживая меня здесь, пока остальные заканчивают этот чёртово Устранение без меня. В конце концов, это место полно иллюзий.