Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
– Хоть какие-то хорошие новости! – довольно кивнула хранительница, останавливая такси.
Домой мы ввалились жутко усталые. Диего все еще не было.
– Позвони, – накинулась на меня женщина. – Ледышка огненная! Что тебе, тяжело?
– Мне – тяжело! – отрезала я. – Если он не помнит о завтрашнем дне, то оно и к лучшему. Меньше пострадает!
– Упрямая саламандра! – обозвала меня хранительница и утопала на кухню.
– Спасибо на добром слове! – крикнула я ей вслед.
Душ вернул мне бодрость и отвратное настроение. Я решила занять ум работой и переговорила сначала с Лёной, которая бурно возмущалась, а потом с эфирами, которые так же бурно радовались. Устав от противоположных реакций, я откинулась на подушки и прикрыла глаза. Следовало составить план действий и предусмотреть возможные неожиданности.
– Кобелино Диего! – раздался крик Натки. – Быстро домой! Что? Я и сказала – кабальеро! Домой! Одна нога там, другая тут! – Грозно: – Штаны зашью!
Я рассмеялась, но в коротком смешке не было ни капли веселья. Скривила губы. Ничего нормального для меня в этом мире не осталось. Даже на свидание хожу под присмотром. И кавалеры мои долго не живут. Думаю, Вольдемар уже больше не позвонит…
Бессонная ночь сомкнула тяжелые веки.
Утро встретило и вовсе нерадостно. Только-только начал сереть рассвет, как я почувствовала, что в комнате находится посторонний. Нельзя сказать, чтобы его присутствие мне чем-то особо мешало. Оно просто Ощущалось. Именно так. С большой буквы.
Даже не открывая глаз, я с уверенностью могу сказать, кто это. Наш «кобельеро». Никак решил вспомнить о покаянии и выбрать меня подушкой. Отказываюсь сразу!
Я наблюдала за ним сквозь ресницы.
Он сидел на подоконнике смутным силуэтом и тяжело молчал. Наверное, писал в уме сарабанду или сочинял новую пьесу. «Учитель танцев» плюс «Собака на сене» равно «Звезда Севильи».
Во всяком случае, видок у него был, слово его искупали в океане, а потом забыли высушить. И пах он… солью и водорослями. Не иначе суши где-то обтрескался!
Тихо скрипнул матрас, когда я пошевелилась. Блин! А могла бы еще поспать. Теперь придется работать GPS и показывать направление маршрута к медведям… Нет, не надо больше медведей!.. К пингвинам. С точностью до микрона. Иначе не дойдет. Сто процентов скажет: сбился в пути и вернулся за более подробными инструкциями.
Диего легко спрыгнул с подоконника и подошел к кровати.
– Я сплю! – предупредила я, вспоминая бородатый анекдот моего детства: «Так ведь нет никого!»
Не прокатило.
Опустившись на одно колено, как истинный кобелина – пардон, вырвалось… кабальеро, он сграбастал мою беззащитную руку и собрался…
Стоп! Чего бы он там ни собирался, начиная от лирики и заканчивая покаянием, все равно итог один – поспать мне не дадут! Трудно спать на мокрой от горючих слез подушке. Моих причем слез. Чужие бы я спокойно перенесла.
– Мария… – Голос так трогательно перехватило, что у меня осталось два выхода: припасть к нему на мускулистую грудь или удушить на бретельке от пеньюара. Можно совместить оба действия, но я выбрала третье…
– Я в коме! – И попыталась вытащить ладонь.
У кого-то первоочередная задача – исповедаться и получить индульгенцию с полным отпущением грехов, а мне нужно быстро решить, как убрать вот это чернявое красивое слабое звено с сильным мужским характером с линии огня.
При его дурацкой привычке загораживать мою грудь своей и портить мне имидж с него станется кинуться на ифрита с требованием оставить даму, то есть меня, в покое.
Тот даже согласится, наверно… Только уточнит, что покой – вечный.
– Мария… – Диего решил вырвать меня из комы насильственными методами. И повторял мое имя, будто таблицу умножения. Как в школе. Ночью разбуди: сколько будет пятью шесть? Тридцать! Так и он: кто главный кошмар твоей жизни? Ответ – Мария!
– Коматозные ничего не слышат! – предупредила я.
Вот что ему сегодня делать на операции по ликвидации? Я сама впервые встречусь с таким противником и понятия не имею, где у него та игла, за которую нужно дернуть и до смерти замучить.
Тварь нам досталась… М-да, старый, древний как Вселенная, матерый ифрит, сумевший приспособиться в современном враждебном мире и довольно-таки холодном климате. А это значит, что он невероятно силен, имеет гибкий ум и колоссальную способность к адаптации – то бишь выкрутится живым и невредимым даже из эпицентра ядерного взрыва. Да что это я! Как раз из эпицентра он выкрутится в первую очередь!
При подсчете сил: одна огненная, два эфира и одна земляная – напрашивается минус Диего. И тогда, может быть, – только может быть! – мы немножко наступим ифриту на хвост. Плюс Диего – и хвосты оторвут нам! В комплекте с остальными запчастями.
Нашего непробиваемого слово «кома» не впечатлило. Ну да, я ж еще шевелилась и издавала набор звуков, не доходящих до утрамбованного чувством вины мозга!
Диего начал с банального:
– Мария, нам с тобой надо поговорить…
И я поняла – и сну кранты, и покой мне только снится, и вечная память мне в коме!
– У-у-у! – простонала я, струсив от подступающего разговора, который ничем хорошим по определению не закончится. – Отдай руку – я буду страдать!
Диего безропотно выпустил ладонь. Я тут же отползла подальше, изображая помесь зубной и головной боли с добавкой гормонов стервозности.
– Нам нужно поговорить! – мрачно повторил мужчина.
– Нет! – подскочила я. – Никаких бесед! У нас карантин! Все молчат и кранты… карантинят! Молча! Поодиночке! Каждый в своем углу!
Диего мрачно пошевелил челюстью и попробовал пробиться вторично:
– И ты не хочешь от меня выслушать оправдания, где я был и почему отсутствовал сутки на работе? Не выслушаешь извинений? Не поругаешь? Не расскажешь, какой я нехороший бездельник и безответственный тип?
Я снова застонала. Ну за какие грехи мне все это?!
– А надо?.. – страдальчески сморщившись, тихо спросила я. – Можно я завтра тебе все вынесу – и вид, и выговор, и мозг, и зарплату? Давай сейчас расстанемся нетронутые эмоциями и с непобитыми чувствами.
– Но… – У Диего восстал дух противоречия. Господи, лучше бы у него восстала совесть!
Ну все! Он меня выбесил!!!
– Хочешь побыть мучеником – сходи к Лёне, – едко посоветовала я. – Она тебе все пропишет соответственно трудовому и моральному кодексу. Хочешь – латынью загнет, хочешь по-юридически отшлепает! У меня сегодня в отношении тебя «железный занавес».
– А… – Видимо, заткнуть этого упрямца можно было только мной. Но себя стало жалко.
– Нет! – рявкнула я, агрессивно подскакивая. – «Но», и «А», и все прочее – не пройдут! Считай, что я – это триста спартанцев! Одна за всех! И вообще, у меня траур по Вольдемару! Дай пострадать, что не я его опять добила!
– У тебя на уме один Вольдемар! – вспылил Диего.
– Конечно, – изумилась я. – А где он, по-твоему, должен быть? Варианта три – один неприличный. Промежуточный – «на теле», как я понимаю, тоже не рассматривается?
Диего дернулся, но смолчал.
– Молодец! – одобрила я. – Если бы там кроме Натки, собаки, палки и мужика был еще и ты, я б точно не выжила. Хотя… тогда мы бы быстрее нашли березу… У тебя лопата в машине есть?
– Зачем? – отшатнулся испанец, глядя на меня с подозрением.
– «Скорая» сказала – если быстро закопать, то это не считается убийством. Так, грязевые ванны в закрытой клинике.
– И все же нам нужно прояснить… – завел свою шарманку Диего.
– Нам нужно прояснить, где ты будешь отсиживаться, пока мы будем танцевать перед ифритом танец живота! – перебила его я. Рявкнула: – Я – элементаль, хоть и низший! Моя стихия, как и у него, – огонь. Мы не можем уничтожить друг друга. Эфиры для него тоже недоступны и очень опасны, – продолжала я убеждать. – Лана, как земляная, вообще ему неподвластна, но зато имеет возможность связать его силы.
Диего молчал. Решил, видимо, дослушать мою лекцию до конца.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
