Единственная для невольника (СИ) - Новикова Татьяна О.

Я только вздохнула, но проводила подруг в свою спальню.

— Вы только вчитайтесь в его историю. — Елена нетерпеливо перелистывала страницы. — Да он сменил больше хозяев, чем Джо парней.

— Отвали, — хохотнула Джоанна, обнажив белоснежные зубы. — Ты просто мне завидуешь! Ладно, а если серьезно. Алиска, насколько надо быть плохим рабом, чтобы тебя продавали каждые полгода?

— Я не спрашивала, — пожала плечами.

Если честно, я и личное дело-то не открывала. Не подумала как-то. Какая мне разница, сколько у него было хозяев, если теперь он принадлежит мне? Но после расспросов подруг, признаться, и самой стало интересно. Неужели там всё так плохо?

— Имени, кстати, нигде нет. Безымянный раб, которого вечно перепродают. А, вот и причина, — ухмыльнулась Елена. — Пишут, что он испытывает физическую боль от прикосновений.

— В смысле? — Я непонимающе поморщилась.

— В прямом. Его трогаешь, а ему больно. Смотри. На нем лежит какое-то проклятие, которое не могут снять даже первоклассные маги. Представляю, каково это, когда твой постельный раб неполноценен. Ты просишь от него ласки, а ему больно от твоих прикосновений. Любых.

— И это всё? — Джоанна отобрала у Елены бумажки и неопределенно хмыкнула. — Ерунда какая-то. Ну и что с того, если ему больно? Главное, чтоб господам было приятно.

— Зачем тогда его били плетьми? — задумчиво произнесла я. — У него всё тело исполосовано.

— Может быть, чтобы перебить одну боль другой?

— Либо наоборот, его брали себе те, кто любит причинять страдания. Таким только в кайф, если жертва вопит от любого тычка, — пожала плечами Елена.

— Как вариант. А когда он переставал реагировать — продавали, — согласилась Джоанна. — Эка ему не подфартило, если вдуматься. А ведь мужчины-рабы — огромная редкость. За ночь с таким красавчиком некоторые дамы готовы разориться.

Как-то неприятно было всё это слушать, словно Ветра пытаются измазать грязью. Мне плевать, что с ним не так. Он принадлежит мне и станет моим хранителем! Я выхватила личное дело и положила его на стол, пресекая дальнейшие обсуждения.

— Алиса, а ты не планируешь использовать его по назначению? — спросила Джоанна. — Если он обучался этому, то прикинь, сколько всего умеет?

Матушки, конечно, нет! У девочек богатый опыт — хм — во всех сферах. Но у меня не то, что раба постельного не было; даже обычного мужчины. Ну а куда спешить? После инициации да с любимым человеком — самое оно.

— Вероятно, он будет моим хранителем. Но уж точно не первым мужчиной.

— Ах, точно, ты же скромница. — Джоанна хлопнула себя по лбу так, будто совсем забыла.

— Ну и зря, — поддакнула Елена. — Попробовать впервые с таким экземпляром — это даже любопытно.

— Полностью согласна, он же вознесет тебя к небесам.

— Всё равно не могу понять, как же это… испытывать боль, — я закусила губу. — Я же его сегодня коснулась. А он так дернулся…

Елена пожевала губу, а Джоанна с волнением сказала:

— Давайте проверим, правда это или домыслы. А то вдруг он нормальный, просто придуривается. Заодно поучим покорности. Позови его вечером в комнату для наказаний.

— Зачем? — вспыхнула я.

— Алис, ты пойми, для каждой категории рабов разработаны свои виды наказаний. Это боевые воспринимают кнут, а он… ну… сама увидишь. Гарантирую, он потом тебя уважать будет похлеще, чем остальные.

— Только обещайте не бить его.

— За кого ты нас принимаешь, — фыркнула Джоанна. — Какое бить. Посмотрим, что у нас за сокровище такое, и всё на этом.

Я нехотя согласилась. Скорее ради того, чтобы девочки от меня отвязались.

С другой стороны, они ведь опытнее. Знают, как воспитывать рабов.

Почему тогда так не хочется отдавать им Ветра?

Ох, бесы!

Раньше в комнатах для наказаний мне бывать не доводилось. Своих рабов не имела, а смотреть за тем, как пытают чужих — сомнительное развлечение. Впрочем, так считали далеко не все. Некоторые аристократы устраивали из этого целое представление, собираясь компаниями, выпивая и вкушая яства.

Ужасно, не правда ли?

Но так было принято с древности.

Под такое дело в гимназии был отведен целый цокольный этаж. Я открыла дверь одной из комнатушек и невольно поежилась. Повсюду были развешены кандалы, кольца, в специальных креплениях разлеглись потрепанные плетки и кнуты.

Давящая такая обстановка.

Ветер вошел следом за нами, удивленно осмотрелся. В первую секунду он даже отшатнулся, словно собирался сбежать, но затем рабская природа взяла верх. Мужчина застыл за моей спиной, будто соляная статуя.

— Хозяйка, я чем-то провинился? — спросил, сглотнув.

— Пока ещё ничем, но если будет задавать лишние вопросы: получишь десять ударов, — ответила за меня Джоанна. — Раздевайся.

Он молча стянул брюки и рубашку, оставаясь абсолютно голым. Неужели ему не выделили нижнего белья?.. Застарелые шрамы проступили на смуглой коже белесыми полосами. Какой же он худой, жилистый. Натренирован тяжелым физическим трудом. Я осматривала Ветра так, словно видела впервые.

— Алиса, пообещай, что не будешь нам мешать. А ты, раб. Садись на колени к стене, лицом к нам, — хихикнула Елена, подмигнув мне.

Он мельком глянул в мою сторону, а затем беспрекословно исполнил указание. Уселся на холодный пол без единого признака недовольства. Я смотрела на всё со стороны. Не привыкла командовать рабами. Но девочкам лучше знать, они уже полгода ходят с будущими хранителями, и те аж в рот им заглядывают.

Наверное, надо поучиться у них опыту.

— Разведи колени. Руки за голову, — продолжила Джоанна стальным тоном.

Елена защелкнула его запястья в кандалах, которые свисали с потолка. Теперь Ветер не мог опустить руки, а потому был вынужден держать их над собой. Джоанна надела ему на глаза непроницаемую повязку — зачем? — а Елена тем временем тронула его за щеку.

Мужчина содрогнулся. Ему пришлось закусить губу.

— Что вы делаете?.. — спросила я с испугом.

— Тс-с, — приложила Джоанна палец к губам. — Проверяем, правду ли пишут. Видимо, правду.

— Шикарная поза, не так ли? — обратилась ко мне Елена. — А глаза завязала для того, чтобы он сам не догадывался, что с ним будет.

Я стояла в дверях, обмерев. Ни жива, ни мертва. Всякое понимаю, но это как-то слишком. Он же абсолютно беззащитен.

Джоанна прикоснулась к волосам, наклонилась к нему и легонько поцеловала в шею.

Я видела, как Ветер сдерживает стон, и далеко не удовольствия. Мужчина весь поджался. Я понимала, как тяжело ему дается поза покорности. Губы сведены в полоску, желваки напряглись. На щеках выступили белые пятна.

Шикарная поза?

Нет. Отвратительная.

Сейчас подруги больше всего походили на тех аристократов, которые использовали рабов в качестве предмета для развлечения. В их глазах появилась алчность. Мне стало не по себе.

— И что дальше? — спросила, сглотнув острый ком.

— Иди сюда, Алиска, — Елена поманила его, — заяви свои права. Он так смешно дрыгается, когда к нему приближаешься.

— И?.. — всё ещё не могла понять смысла наказания.

— Неужели не догадываешься? Тебе достался такой шикарный мужик, которого даже бить не надо в случае неповиновения. — Елена закатила глаза и стиснула плечо раба ногтями. — Попробуй же! Потрогай его.

Я посмотрела на Ветра, который пытался сохранять прямую спину. На лбу выступила испарина, а изо рта все-таки вырывается слабый хрип.

Мне было не по себе. Девочки ржали как ненормальные, обсуждая то, как надо обучать постельных рабов уму-разуму, а я думать ни о чем не могла, кроме того, что наказание лишено всякого смысла. Если вдуматься, оно даже безжалостнее, чем порка розгами.

— Ну что, где отметим встречу после каникул? Возьмем наших боевых рабов? — предложила Елена весело, будто и не издевалась сейчас над человеком. — Алиска, ну чего ты мнешься? Иди сюда.

— Что-то не хочется, — ответила тихим голосом. — Не вижу смысла его наказывать… ещё сильнее.