Драконова доля - Питкевич Samum Александра

– Исла, – поправила я. Мне было как-то неприятно слышать такое учтивое обращение, словно я пыталась занять не свое место.

– Рехан, – наконец, представился дракон, принимая из моих рук полотенце и после безошибочно вешая его на прежнее место, расправа складки.

– Приятно познакомиться, – по привычке отозвалась, и тут же поняла, насколько это нелепо звучит, с учетом обстоятельств встречи.

– Взаимно, – хмыкнул дракон, не двигаясь с места и глядя прямо в глаза.

Я переступила с ноги на ногу. Под этим взглядом мне было неловко, словно дракон мог видеть меня насквозь.

– так за чем вам так понадобился мой отец? Не думаю, что я чем-то могу вам помочь.

– А мне что-то подсказывает, что все же можете, – тон дракона изменился. Он стал серьезным, словно мы обсуждали поставки зерна на всю столицу, никак не меньше. – Дело в том, что ваш отец был единственным мастером способным справиться с этим. А в его отсутствие… мне говорили, что часть работ он выполнял с помощником. С дочерью. А так как из детей у него были только вы, Исла, я смею надеяться, что часть знаний он вам все же успел передать.

– Это так, – я говорила осторожно, опасаясь, что неверно сказанное слово мне может навредить. – Но я далеко не мастер. Даже не подмастерье. Я не сдавала никаких экзаменов в гильдию, так что есть вам нужен витражист…

– Я был у всех именитых мастеров Империи, – перебил меня дракон, разворачивая на столе какой-то чертеж. Угля рисунка он прижал маленькими кусочками стекла. – И никто не смог дать мне того, что необходимо. Так что надежда только на вас. Подойдите. Вы знаете, что это?

Я нерешительно двинулась к столу, и у меня перехватило дыхание.

– Это окно-роза. То, что на главное столичной ратуше. Он сделал ее лет тридцать назад, – безошибочно опознала я редкий рисунок, со сложными переплетениями.

– Именно, – глаза дракона блеснули. В голосе проскользнули нотки торжества, от которых мне стало еще больше не по себе.

– То, что я знаю этот рисунок, не говорит ни о чем. Если вы хотите поставить в ратуше окна по его подобию…

– Окно разбито.

В комнате повисло молчание, от которого снова стало холодно.

– Как так? – у меня от удивления сел голос, так что вопрос прозвучал сипло, едва слышно.

– Не это важно. Куда интереснее то, что никто из известных мастеров не может восстановить вот это.

На стол лег кусочек стекла такого темного, синего оттенка, словно его достали из самых недоступных синих глубин.

– Кобольтовой синий, – с благоговением прошептала я. И поняла, что сделала это напрасно. Дракон, оперевшись руками на стол, следил за каждой сменой эмоций на моем лице.

– Никто не может повторить этот цвет, – с нажимом проговорил дракон. Подтянув с края стола другие синие стекляшки. Но в них не было той глубины, той силы цвета, что сумел когда-то добиться мой отец.

Я отступила от стола, сложив руки на груди. Мне не нужно было даже прикасаться к стекляшками, чтобы увидеть разницу. Не было нужды смотреть и на свет. Я знала, в чем причина.

– Потому что это не те красители. Отец использовал в этом витраже только Тувейнонский кобальт. А его добывают только в одной шахте, на самой границе страны. Ни ни другой пигмент не дает такой глубины.

– И вы еще будете говорить, что не сможете мне помочь? – хмыкнул дракон, тоже отступая от стола и складывая руки на массивной груди. Мы так и стояли, буравя друг друга взглядом, словно это было какое-то противостояние. Первым нарушил тишину дракон. – Сейчас вы мне сказали куда больше, чем любой из мастеров. Но неизвестного остается еще много. Почему никто не может восстановить нужный цвет?

– Потому что этот кобальт больше не используют. Он невероятно дорог. И капризен. Мастера предпочитают более доступные и простые материалы.

– Если я привезу этот краситель, окно смогут сделать наново?

– Если мастер знает, как обращаться с порошком. Данные наверняка должны были сохраниться в старых книгах или дневниках.

– И в записях вашего отца, – вкрадчиво проговорил дракон. И это не был вопрос. Он знал, что дневники у меня. За любой из них, за то, что в них скрывалось, умельцы были готовы заплатить невероятные деньги, но я все еще надеялась, что когда-нибудь сумею передать их сыну в качестве наследства. Если у меня будет сын.

Не отвечая, я отвернулась от дракона и направилась к печи. На улице стремительно темнело и в доме становилось холодно. А может, так было из-за присутствия дракона. Я предпочитала не задумываться, просто разворошила угли, которые всегда старалась держать в печи, и бросила несколько поленьев, чтобы огонь разгорелся побыстрее. Мне нужно было согреться. Вот только, то ли я торопилась и забыла закрыть юшку, то ли просто дрова отсырели, но огонь никак не желал разгораться, плюя в меня черным дымом.

– Отойдите, Исла, – велел дракон, и вдруг щелкнул пальцами. Огонь затрещал так весело ,стремительно расходясь по дровам, что я отшатнулась от топки. Белый дым повалил сперва в комнату, но почти тут же, словно вспомнив правильное направление, стянулся в трубу. В печи загудело, а в комнате стало словно светлее.

– Так вы мне поможете? – спросил дракон, глядя на меня и чуть склонив голову на бок.

– В чем именно?

– Восстановить наследие вашего отца. Мне нужно во что бы то ни стало вернуть розу в ее прежнем виде на место.

– Вы знаете, от чего умер мой отец? – вдруг резко, зло посмотрела я на дракона. У меня все клокотало в груди, словно сам гость был виновен в разбитом окне и это оскорбляло не только меня, но и память о родителе.

– Нет, этого я не знаю.

– От отравления свинцом. Вот это окно, – я подошла к чертежу на столе и ткнула в него пальцем,– оно собрано свинцовыми нитями. Просто потому, что так «правильно». Вы еще и потому не можете найти мастера, что никто не хочет работать с этим материалом.

– И ничего нельзя сделать, чтобы избежать таких последствий? – Рехан слушал внимательно. Кажется, это на самом деле была важная для него информация.

– Почему же? – я разошлась совсем и больше не боялась ни самого дракона, ни его силы и власти. – Можно. Но артефакт, который стягивает на себя влияние свинца, очень дорог в изготовлении. И если мастер уже отравился… то и он не поможет.

– Если я достану артефакт, – медленно, с расстановкой, продолжил дракон, – вы поможете сделать синие части витража? И собрать окно. Вы же знаете, как это делать. Я вижу.

– Зачем? – мне стало горько. Если бы дракон приехал раньше, если бы окно разбилось не сейчас, а года два назад…

– Ради восстановления труда и памяти вашего отца. Ну и за весьма, весьма приличное вознаграждение.

Дракон замолчал, произнеся последнюю фразу. Он смотрел на меня, ожидая ответа, а мне хотелось кричать.

Тогда Рехан продолжил:

– Это окно – символ благополучия нашей страны. Многие годы, после того, как закончились вторжения с ругой стороны, люди жили в мире и спокойствии. А теперь окно разбито. И это тревожит народ. Оно должно быть восстановлено. И в том виде, в котором его видели раньше. Никак иначе.

Я все еще молчала, не зная, какие аргументы еще можно привести.

– Госпожа Исла,– вернулся к официальному обращению дракон, – окно должно быть восстановлено и я сделаю все, чтобы этого добиться. И мне нужна ваша помощь. Настолько, что я готов на любые условия. И на любую цену. Вы не останетесь в накладе, обещаюсь.

– Я согласна.

Ответ прозвучал еще до того, как я сама поняла, что именно сказала. Но вернуть слова было уже не возможно: лицо дракон расцвело улыбкой.

– Но это будет не просто. И дорого,– быстро добавила я, сама пока не представляя, какую цену назначить за свою работу. И не очень представляя, как я с ней справлюсь.

– Вы получите все, что попросите. И для работы и в качестве оплаты. Но для начала… что-то нужно сделать с вашим домом, – дракон поднял голову и с потолка, ему прямо на лоб, упала большая капля.