Соль и волшебный кристалл - Норр Эбби-Линн

Кровать была огромная, настоящий кинг-сайз. Никаких сдвинутых односпальных кроватей со щелкой между ними, как часто бывает в Европе. Мягкое постельное белье слегка пахло лавандой. Горка из четырех подушек – каждая почти вдвое длиннее стандартной – напоминала кучевое облако. На ослепительно белых наволочках и пододеяльнике был вышит логотип «Судоходной компании Новака». Светло-серые стены с белыми плинтусами и панелями выглядели свежепокрашенными. Напротив изножья кровати у стены стояли два комода красного дерева. За открытыми двойными дверями виднелась обставленная плюшевой мебелью гостиная с развлекательным центром. Дополняли обстановку шкаф и стеллажи с книгами в ярких обложках по обе стороны от него, а на журнальном столике красовалась большая ваза с лилиями. Я слегка принюхалась: лилии оказались настоящими, живыми.

Я взяла телефон и послала сообщение Антони: «Когда увидимся?»

Тут раздался гудок, такой громкий, что я чуть не подскочила. Я скинула одеяло и, лихорадочно оглядываясь, принялась искать, откуда он идет. Наконец я увидела у входа в комнату панель с микрофоном, нажала кнопку «Говорите», и гудение прекратилось.

– Да, слушаю?

– Мисс Мак’Оли? – спросил теплый женский голос с заметным польским акцентом, который я успела полюбить.

– Да, это я.

– Надеюсь, я вас не разбудила.

– Нет, я уже проснулась. – Я зевнула. – Вот только-только.

– Вы хорошо отдохнули?

– Вообще-то да. – Я осознала, что проспала всю ночь без снов и не ворочаясь. – Я прекрасно себя чувствую.

– Замечательно, потому что у вас сегодня важный день, помните?

– Простите, а с кем я разговариваю? – поинтересовалась я, чувствуя угрызения совести. Наверняка меня вчера знакомили с этой женщиной, просто я ничего не запомнила.

– Марианна Суре, секретарь пани Круликовски. – В голосе у нее не было ни капли насмешки, только профессионализм и доброжелательность.

Марианну я вспомнила, потому как обменивалась с ней письмами с тех самых пор, как мы с мамой решили приехать в Польшу, а вот вторую названную ею фамилию я не узнала. И все же что-то в ней было знакомое. Я напрягла память. Круликовски – где же я это слышала?..

Марианна терпеливо ждала, пока я подтвержу, что понимаю, о ком речь. Так что я тупо отозвалась:

– О’кей.

– Сейчас восемь утра. Через час автомобиль отвезет вас в офис в центре. Завтрак подадут в столовой. Я встречу вас с госпожой Мак’Оли в вестибюле в девять.

– Хорошо. – Тон у меня был уверенный, но я начала нервничать. Мне присылали подготовленную программу мероприятий, но у нас было столько дел в связи с переездом, что я в нее заглянула буквально одним глазом. – Э-э-э, Марианна? Госпожа Суре?

– Можете называть меня Марианна, если хотите.

– Спасибо, а меня, пожалуйста, называйте Тарга. А моя мать – кстати, ее можно звать Майра, – она все это знает?

Последовала долгая пауза. Марианна наверняка сейчас гадала, почему я сама не рассказала обо всем матери – мне же присылали подробное и четкое письмо со всей нужной информацией и маршрутами.

– Я прослежу за тем, чтобы ее проинформировали.

– Спасибо. – Я прислонилась лбом к стене возле панели и поморщилась. Впечатление на Марианну я явно произвела не лучшее. Наверняка она в сотый раз гадала, что такое нашло на Мартиниуша, когда он оставил свою компанию двум странноватым канадкам. И не могу сказать, чтобы я ее винила.

– Не за что, – ответила Марианна. – Увидимся через час.

Я хотела найти маму – просто убедиться, что она проснулась и действительно в курсе происходящего, – но когда выглянула за дверь, то оказалась в ошеломляюще длинном коридоре со множеством дверей. Искать маму было просто некогда.

Я залезла в душ и наконец полностью проснулась. Настроение у меня поднялось. Открывалась новая глава моей жизни, и Антони был где-то рядом. Когда я подумала, что скоро его увижу, чуть не затанцевала от радости прямо под душем. Я воображала, как бросаюсь в его объятия и прижимаюсь к его большому теплому телу, и по коже у меня бежали мурашки. Я трепетала от волнения не только из-за Антони, но и из-за всех недавних перемен в моей жизни… и в маминой тоже.

Ей больше не надо каждый день ходить на ненавистную работу, и теперь она может распоряжаться артефактами с «Сибеллен». Я оказалась в одном городе с мужчиной, в которого влюбилась несколько месяцев назад. Я и не надеялась, что наше воссоединение произойдет так быстро. Конечно, тогда никто не ожидал, что для моих подруг это лето тоже станет очень важным (они обретут силу и станут элементалями) и их жизнь изменится так же сильно, как моя, а Солтфорд пострадает от серьезной природной катастрофы (нападения сверхъестественных сил) и моя школа обратится в руины (ее уничтожит демон). Все это меня одновременно пугало, печалило и вдохновляло.

Я выбралась из душа, торопливо вытерлась и в одном из шкафчиков довольно просторной ванной нашла фен. Откопав в багаже щетку для волос, высушила волосы и собрала их в узел на макушке, потом слегка накрасилась. Чего ожидать от офиса «Судоходной компании Новака», я не представляла. Что это за офис – грязный промышленный, стильный современный или какой-то еще? Марианне явно не пришло в голову посоветовать мне, как одеться, так что я достала черные джинсы, любимые ботильоны на небольшом каблуке, серый шелковый топик и короткий черный пиджак. Самое приличное, что у меня было, не считая великолепного платья цвета морской волны, которое подарил Антони. Его я надевать не собиралась, так что придется обойтись джинсами.

Еще раз оглядев себя в зеркале, я вдела в уши небольшие серьги-колечки и наконец почувствовала, что готова встретиться со всем тем, что меня ждет. Особенно с Антони. Я скользнула глазами по экрану телефона; на мой вопрос он пока не ответил. Работает, наверное.

Перед выходом я посмотрела в яркие сине-зеленые глаза девушки в зеркале – волосы зачесаны наверх, лицо открыто, – изобразила уверенную улыбку, взяла сумочку и изготовилась отправиться на поиски столовой. Там я рассчитывала встретить маму.

Прикрывая за собой дверь, я задумалась, не надо ли ее запереть и не давали ли мне вчера ключ, и тут подошла мама.

– Доброе утро, милая, ты прекрасно выглядишь.

Я повернулась и поцеловала ее в щеку.

– И ты тоже.

Мама выбрала черные брюки, туфли-«оксфорды» на плоской подошве, которые я ей насоветовала, светло-зеленую блузку и черный кардиган. Все наши вещи были только с маркетплейсов – почти вся старая одежда сгинула в хаосе катастрофы. Волосы мама завязала в низкий хвост, краситься не стала.

– Как спала? – спросила я ее.

– Как убитое бревно. – Мама взяла меня под руку и повела в сторону лестницы – во всяком случае, я надеялась, что лестница именно там. Я даже не знала, на каком мы этаже.

– По-моему, говорят либо «как убитая», либо «как бревно», – с улыбкой заметила я.

– Ну и что ты занудствуешь, чем тебе не нравится моя грамматика?

– Ты же теперь владелица собственной компании по подъему затонувших судов, а также выдающейся коллекции всяких вымокших древностей, которые ты своими руками подняла с «Сибеллен». По-моему, тебе пора повышать класс.

– Только не напоминай, – простонала мама. – А ведь мы могли сейчас путешествовать по Эгейскому морю! – Мы добрались до широкой лестницы, которую я точно раньше видела, и стали спускаться. Мама покосилась на меня. – Еще есть время передумать. Уже к обеду мы могли бы избавиться от всех этих хлопот и лифчиков.

Я с улыбкой посмотрела на маму. Мне, с одной стороны, было смешно, а с другой – все это раздражало. Когда я сказала маме, что не хочу пока что уйти с ней в океан, она здорово разозлилась. Потом, когда мы унаследовали состояние Мартиниуша (особняк, компании и все то, что его семья с таким трудом создавала последние полтораста лет), она подуспокоилась, но все-таки не до конца. Окончательно ее гнев прошел только при виде разрушений в Солтфорде. Мама все-таки смягчилась, и мне не составило труда убедить ее перебраться в Польшу. Но, похоже, она до сих пор надеется, что я передумаю.