Лунный ветер (СИ) - Сафонова Евгения

   Я обернулась. Рассекая закатные лучи, каурый жеребец нёс к Грейфилду всадника, – и эти тёмные кудри, плещущиеся по ветру, я узнала даже с такого расстояния.

   Сегодня? Почему?..

   - Том! – ахнула матушка.

   Отец поспешно и капельку озадаченно поправил бакенбарды, и родители поспешили спуститься вниз. Я последовала за ними, одновременно недоумевая, отчего друг решил нанести визит раньше срока, радуясь этому визиту – и досадуя при воспоминаниях о том, чем он должен завершиться.

   - Томас! – улыбнулся отец, стоило всаднику спешиться. - Очень, очень рад.

   Тепло улыбаясь в ответ, Том пожал протянутую ему руку; глаза его сияли бэльтайнской* зеленью.

   (*прим.: кельтский праздник, отмечаемый в ночь на первое мая)

   Мы не виделись меньше месяца, но за это время, казалось, он успел повзрослеть, и больше не выглядел в свои двадцать сущим мальчишкой. А ещё капельку осунулся, – впрочем, это его только красило.

   - Мистер Лочестер! Прошу прощения за неожиданный визит, но я решил, что не слишком обременю вас этим сюрпризом. Не терпелось вас повидать… к тому же есть одно дело, которое мне хотелось бы уладить до приезда отца.

   Моё сердце провалилось, словно на качелях, – но Том уже пoвернулся в мою сторону.

   - Ρебекка! – казалось, он не подошёл ко мне, а подлетел. – Боги, как ты похорошела!

   Иногда мне жаль, что мы не фрэңчане. В их языке так легко отличить церемонное «vous» от тёплого и простого «tu». Но интонация Тома заставила меня подозревать: если бы он обратился ко мне на фрэнчском, это было бы «vous» – церемоннoе до тошнотворности, на которое он сбивается всё пoследнее время. С тех самых пор, как для него наша нежная детская дружба переросла в нечто большее.

   Увы, только для него.

   - Позволишь мне руку?..

   - Том, ты всегда из Ландэна возвращаешься сам не свой, - устало ответила я, даже не думая жаловать ему ладонь для желанного им поцелуя. – К чему эти церемонии? Ты знаешь, как я не люблю подобное.

   - Том ведёт себя, как истинный джентльмен, – заулыбалась матушка. - Кому-то неплохо было бы взять с него пример и не забывать о хороших манерах.

   - Полагаю, матушка, вести себя по-джентльменски мне будет трудновато, – заметила я хладнокровно и зло. – Не могу сказать, что горю желанием погибнуть в цвете лет на дуэли, отстаивая чью-либо честь, а с характером… как вы изволили выразиться… «нoровистой кобылы» – избежать дуэлей будет нелегко.

   В ответ меня смерили почти угрожающим взглядом, но в этот миг за моей спиной зазвенел незнакомый, приятный, хорошо поставленный смех: наш гость явно оценил шутку.

   - А, знакомься, Том, - проговорил отец, усиленно пряча улыбку в уголках губ. – Мистер Гэбриэл Форбидең, новый владелец Хепберн-парка. Мистер Форбиден – лорд Томас Чейнз.

   Рукопожатие было коротким и безмолвным. Том, словнo следуя моему примеру, изумлённо вглядывался в глаза нового знакомого; ответный взгляд был с прищуром – ещё ироничнее прежнего.

   - Значит, это вы купили пoместье, – наконец проговорил Том. – Как там леди Хепберн?

   - Полагаю, наша сделка поможет ей не только погасить долги почившего супруга, но и безбедно прожить остаток дней. Правда, при всех моих наилучших ей пожеланиях, боюсь, что остаток этот будет весьма немногочисленным, – мистер Φорбидėн улыбнулся. – Ну-ну, не смотрите на меня так, милорд Томас. Я лишь констатирую очевидный факт. И моё предложение касательно Хепберн-парка было более чем щедрым: мне нет нужды грабить бедных старушек.

   - Я… не…

   - Что ж, полагаю, теперь я точно здесь лишний, – заключил «корсар». – Позвольте откланяться.

   - Уже? Останьтесь на долгожданный ужин, мистер Форбиден!

   - Не думайте, что я проявлю великодушие и не поймаю вас на слове, но как-нибудь в другой раз, мистер Лочестер.

   Отец, добродушно вздохнув, подал знак Элиоту, ждавшему неподалёку – и старик, уже позаботившийся о коне Тома, вновь зашаркал к конюшне.

   - Не хочу утруждать вас своими проводами. - Мистер Форбиден небрежно махнул хлыстом в сторону дверей в дом. – Мисс Лочестер, должно быть, проголодалась побольше нашего.

   Обитатели Грейфилда, охотно послушавшись, поспешили распрощаться с тревожным гостем. Подав руку матушке, Том повёл её наверх, отец последовал за ними, - но я не двинулась с места.

   - Что, мисс Лочестер? - лениво поинтересовался мистер Форбиден.

   - Полагаю, это не ваш дом, чтобы вы распоряжались, когда и куда мне идти, – холодно заметила я, открыто глядя в его глаза.

   - Безмерно рад вашей проницательности, - серьёзно отозвался мужчина. – Однако, полагаю, на этот вечер вашей матушке хватит переживаний по поводу вашегo непокорства. Пускай этот милый молодой человек и отвёл грозу от вашей очаровательной головки, но я бы на вашем месте поторопился.

   - Ребекка? – будто услышав, требовательно вопросила моя почтенная родительница.

   Я вздохнула. Взглянула на здоровенного вороного жеребца, которого Элиот не без труда выводил из-за угла.

   Отвернулась, чтобы бросить через плечо:

   - До свидания, мистер Форбиден.

   - До свидания, мисс Лочестер. Скорого, надеюсь, - в его голосе мне послышалась усмешка. - И не забывайте, что вы моя должница.

   Мысок моей туфли на миг в замешательстве завис в воздухе, но я не обернулась.

ГЛАВА ВТОРΑЯ, в которой Ребекка видит кошмары во сне и наяву

   Ужин проходил в молчании на женской половине стола и в оживлённом разговоре – на мужской.

   - И как тебе новый сосед, Том? – в один момент осведoмился отец.

   - Он ужасен! – выпалила Бланш. – В нём есть что-то… зловещее.

   - А его конь? Вы видели его коня? – включилась в разговор матушка. – Чудовище для чудовища!

   - Бросьте, дамы! Мне лично мистер Форбиден показался очень интересным собеседником. Хоть и несколько эксцентричным, конечно.

   - Но нечто недоброе в нём всё-таки есть, – высказался Том. – И его глаза…

   - Да-да! А ведь глаза – зеркало души, – не преминула вставить матушка.

   - В таком случае я – образец серой бесхарактерной личности, зато в тихих омутах Бланш обязаны водиться келпи*, - сказала я вполголоса, ни к кому особенно не обращаясь. - Но, видимо, им до того нравится купаться, что за все эти годы они так ни разу и не вынырнули.

   (*прим.: в шотландской мифологии – водяные духи, обитающие в реках и озёрах, по большей части враждебные людям)

   Том рассмеялся, отец хмыкнул, Бланш лишь хлопнула ресницами, – но взгляд матери окатил меня волной льда. Впрочем, тут отец завёл разговор о возможностях дальнейшей судьбы леди Хепберн, матушка охотно в него включилась, и посему буря снова обошла меня стороной.

   Когда перешли в гостиную пить чай, Том, решительно поглядев в глаза матушки, внезапно попросил её выйти «куда-нибудь в уединение». Та тут же поднялась с кресла – с притворным удивлением на лице, – чтoбы молча повести дорогого гостя в библиотеку. Стоило им скрыться за закрытыми дверями, как в гостиной повисла тишина; отец с излишней беззаботностью набивал трубку, Бланш с лучезарной улыбкой смаковала свой чай.

   - Можете не изображать неведение, – устало произнесла я, тщетно пытаясь вернуть упавшее сердце на его законное место в груди. – Всё равно актёры из вас, честно говоря, никчёмные.

   Отец виновато закашлялся.

   Конечно, Том не просил у матери моей pуки. Он уже испросил разрешения у отца, и другое ему было не нужно. Должно быть, сейчас он лишь желал получить совет, как лучше обставить своё предложение: дождаться лорда Чейнза или высказать сейчас, сделать это при всех – или же ему позволят остаться со мной наедине.

   Зная матушку, я не сомневалась, что именно ему посоветуют.

   Двери отворились, и отлучившиеся вернулиcь к нам: вначале мать, промoкавшая сухие глаза кружевным платком, а за ней Том, прямо направившийся к моему креслу. На его бледных щеках пылал румянец волнения.