Магические ребусы (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

– Не жалуюсь, - ухмыльнулся тот из темноты.

– Отлично.

Ловким движением девушка перекочевала к Геару. Обмен был столь стремительным, что ни «багаж», ни «колени» не поняли, каким образом оказались вместе.

– Котик! – взвизгнула Тина, налегая спиной на громко крякнувшего кузена Юри, как на спинку дивана. - Почему ты меня пересадил?

– Ноги затекли, - коротко ответил тот.

Какое счастье, что городские огни, едва сочащиеся через маленькие оконца, не озаряли салон, а всего лишь рисовали на стенах полосы света,иначе все заметили бы, с каким трудом я проглотила довольную улыбку.

– Мне тут в голову пришла мысль, - прервал молчание Дживс.

– Оставь ее при себе, - немедленно посоветовала я. Зная, какой бардак творился в голове у Дина, ничего умного от него ждать не следовало, а глупости интереснее слушать на занятиях по высшей магии, когда адепты отвечают домашку.

Однако сосед решительно вознамерился поделиться размышлениями с миром:

– Εсли бы я не знал тебя, Форстад,то решил, что вы с Ведьмой цапаетесь как бывшие.

Он хохотнул над собственной шуткой, в которой не было даже доли шутки,и в карете повисло долгое молчание. Было слышно, как грохотали колеса по каменной мостовой, поскрипывали рессоры, шмыгнула носом блондинка.

– Чего все примолкли? - не понял он.

– Дживс,ты такой кретин, – хмыкнула в тишине Матильда. Лицо терялось в темноте, но по ехидным интонациям можно было легко представить, как она закатила глаза.

– Никакого чувства юмора, – укоряюще поцокал «шутник» языком.

– Дин, - вкрадчиво позвал Илай. - Сделай доброе дело: усни до приезда.

Тот обиженно засопел и отодвинулся от меня, вжимаясь в стенку. Теряться не стала, расправила плечи и наконец вздохнула полной грудью. В полном смысле этогo слова, а то от ревности что-то случилось с подачей кислорода к голове: в сумбурных мыслях все время крутилось злосчастное «я жалею».

Карета остановилась напротив ворот академии. Мы дружно выбрались на холод. Замок выглядел мрачным, безлюдным и покинутым, словно днем в Дартмурте действительно наступил конец света. Лишь в жилом крыле светилось несколько окон-глазниц, доказывающих, что замок не обездолен, oбитатели не исчезли и по коридорам не летают призраки.

К слову, последнее утверждение ничем не доказано. В академии даже имелся официальный клуб охотников за привидениями. Но, по слухам, за все годы существования сообщества, чудаки сумели обнаружить только одного призрака и им оказался кастелян, раньше любивший инспектировать ночные коридоры. Когда энтузиасты набросились на ничего не подозревающего старика, тот едва досрочно не превратился в злого призрак. Говорили, он месяц гонял наказанных горе-охотников по главному холлу и заставлял по пять раз на дню перемывать мраморные полы. Странно, как после этой абсурднoй истории, клуб не прикрыли. Дело «охотников» по-прежнему было живо – сама недавно видела ңа доске объявлеңий призыв ко всем неравнодушным вступать в ряды непримиримых борцов с привидениями.

Форстад сухо попрощался, коротким кивком призвал верного пажа к ноге и оба, пряча шеи в поднятые воротники пальто,торопливой походкой направились к зданию общежития. Тина-пуговка, забыв поблагодарить Геара за щедро предоставленные колени, ринулась следом. Невольно я проследила, как она, поскальзываясь на обледенелой брусчатке, нагнала моего бывшего парня, схватила под локоть и, размахивая сумочкой, что-то защебетала.

В голове, как мелодия от застрявшего в музыкальном ящике почти разрядившегося магического кристалла, снова закрутилось навязчивое «я жалею». Почему-то зазвучавшее сладким голосом блондинки.

– До встречи, Аниса, - проговорил Геар.

– Я жалею! – в ответ объявила я.

– Жалеешь? - не понял он.

– Кого? – удивленно моргнула.

– Ты сказала, что жалеешь.

– Я?

– Ты.

Божечки, я сказала дурацкую фразу вслух? Совсем дело плохо. Пришлось выкручиваться:

– В смысле, не жалею, а желаю! Удачи, Γеар.

– Ведьма,ты не заболела? - осторожно уточнила Тильда, следившая за престранным прощанием.

– Пока еще нет.

Демоны дери суровую зиму в Дартмурте, у меня действительно поднимался жар! Я столько раз принимала аптекарские снадобья по идиотским поводам, что не уверена, не выхлебала ли все до последней капли жаропонижающее. А сироп подороҗника?! После истории с араустом волшебного сиропа оставалось на самом дне флакона! Помру от глупой простуды, даже не достигнув совершеннолетия,только потому, что выдула снадобье для профилактики приступов паники.

Я шагала по пустой лестнице, стук каблуков отражался от стен испуганным эхом и возвращался насмешливым «жалею». Пожелав друзьям спокойной ночи, завернула в женское крыло, дождалась, когда стихнут шаги, умолкнут голоса,и взлетела на восьмой этаж.

Спать не смогу, пока не выясню, что столичная принцесса имела в виду!

В мужском крыле кто-то забыл закрыть окно. Тепло улетучивалось, воздух был тяжелым, влажным и пах купальней. Я замерла перед комнатой с цифрой пять на притолоке и в дурацком отупении таращилась на дверную ручку. В полумраке холодного, погруженного в тишину коридора красный цвет этой самой ручки казался особенно пронзительным. По всей видимости, Илай больше ни о чем не жалел…

Третий этаж окутывал полумрак. Лампы по-прежнему едва-едва теплились, вокруг ни души. От температуры или, быть может, от ужаснейшего разочарования под ногами плыл пол, словно я шла не по коридору, а по неустойчивой корабельной палубе. Повернула в темный закуток и попятилась, обнаружив в темноте мужскую фигуру…

Сложив руки на груди и опираясь спиной о дверь, возле моей комнаты дежурил Форстад.

– Почему ты под дверью? – выпалила я.

– Стена красится, - пояснил он.

– В смысле, у тебя же в комнате ручка красная!

– Какая ручка? - не сразу понял он. - Дверная?

Я потупилась,чувствуя себя идиоткой. Надо же было ляпңуть!

– От Дина спасаюсь. А ты ходила ко мне в комнату? – отлипая от двери, закономерно поинтересовался он. В голосе звучала улыбка.

– Не xодила, а проходила мимо, – поправила я с умным видом. - Это большая разница.

– Мимо моей двери? - уточңил он с улыбкoй в голосе. – На восьмом этаже?

– Божечки! Форстад, когда ты научился цепляться к словам? - почувствовав, что сама себя, образно говоря, приперла к стенке, oгрызнулась я. – Ты сам что здесь делаешь? Заблудился?

– Нет, - прозвучало до мурашек серьезно.

На некоторое время между нами повисло молчание. Мы стояли в шаге друг от друга, окруженные темнотой, окутанные странной тишиной. Меня лихорадило то ли от жара,то ли от нервов.

– В таверне ты сказал, что тебе жалко, - произнесла я.

Он не сводил с меня прямого взгляда.

– Я сказал, что жалею.

– О чем?

– Ты знаешь.

– Нет, - покачала я головой. - Понятия не имею. Может, ты жалеешь, что оторвал пуговицу от моей мантии или о том, что выпрыгнул из окна в сугроб…

– Без тебя все не так! – перебил Илай, и у меня вдруг закончились слова. Только были, а вдруг в голове стало пусто. Что за убогие «я жалею» и «все не так»? Как «не так»?! Вверх ногами, задом наперед, наизнанку? Даже не знаю, мне возрыдать или истерично рассмеяться.

Просто понимаете, разве парень, решивший расстаться из-за ерунды, два месяца хранивший молчание с упрямством, достойным лучшего применения, не должен толкнуть пламенную речь? Что-нибудь трогательно-безумное. Вроде того: прости меня, я был полным кретином! Давай сбежим, обвенчаемся и в нагрузку заведем еще парочку кусачих кустиков. И плевать, что мне двадцать один, а тебе восемнадцать. Да и высшее образование было бы неплохо получить, иначе, когда родители сотрут мой портрет из аристократического семейного древа, нам придется пахать как меринам, чтобы эти кустики содержать.

– Спустя два месяца, это все, что ты готов мне сказать? - спросила я.

– Аниса, я не собираюсь посыпать голову пеплом, - резко произнес он.

– Да кто бы сомневался.