Игрушка для драконов (СИ) - Иванова Инесса

Прошли годы, пока мы поняли и приняли характер друг друга. С тех пор отец стал для меня идеалом мужчины, а потом появился Рикард.

При воспоминании о муже я ощутила жалость. Теперь он казался мне испорченным ребёнком, ломающим игрушку, не оправдавшую его ожидания. Если бы он не стремился делить меня с кузеном, я бы терпела. И его нетрадиционные ласки, и нелюбовь, и даже пренебрежение моим супружеским ложем ради Виктории. Терпела и рожала бы детей. Таких же славных и рассудительных, как Филипп.

В груди потеплело от одной мысли о темноволосом и сероглазом «солнышке», важно встречавшим меня каждое утро: «Здравствуй, Ядвига! Поиграем после завтрака?» А однажды, когда мы сидели прямо на земле, под раскидистым дубом, пользуясь тем, что огромном саду нас никто не видит, малыш прижался ко мне и промурлыкал: «Хорошо, что ты бескрылая. Значит, никуда не улетишь».

К моим глазам подступили слёзы. Ну как я могу сказать тебе, малыш, что не распоряжаюсь собой? Что всё зависит от твоего сердитого папы…

И всё-таки меня распирало любопытство: с какой целью Шилдс пригласил меня на ужин? Будь у меня выбор, я, разумеется, не пошла бы. Хотя бы потому, что без личной горничной сделать приличную случаю причёску невозможно.

Словно подслушав мои мысли, Троединый послал мне чудо в виде миниатюрной полукровки, державшей в руках внушительных размеров саквояж. Немолодая уже женщина чинно поклонилась мне с порога и тут же молча указала на стул возле зеркала. Я подчинилась, недоумевая: что карлица сможет сотворить? Выбора всё равно не было, не идти же на ужин с мужчиной простоволосой! Пусть даже с таким угрюмым и неприятным типом как Шилдс!

Я наблюдала в зеркало, как кудесница достала из саквояжа щипцы для завивки и шпильки. Ожидая, что меня спросят о пожеланиях, я молчала. Мастерица встала на подставку и, больно повернув мою голову так, чтобы я смотрела прямо в зеркало, принялась взбивать волосы руками. Я морщилась и всячески давала понять, насколько мне неприятно, но карлица, казалось, этого не замечала. Лишь когда она взялась за расчёску, больше похожую на орудие пыток, я решилась возразить:

— Спасибо, но дальше я сама.

— Что сами-то?! — зычным голосом буркнула помощница. — Накрутите кулю и пойдёте позорить моё доброе имя. Сидите, пока не разрешу!

И хлопнула меня по плечу с такой силой, какой я и не подозревала в тщедушном теле.

— Я думала, что вы немая.

— Просто привыкла работать с госпожой Кларой. Она хоть не достаёт глупыми вопросами, — сердито фыркнула карлица и, прищурив глаза, посмотрела в зеркало. — Так, не мешайте больше!

— Так вас Клара прислала?

— Можно и так сказать, — хмыкнула кудесница, продолжая орудовать расчёской и щипцами для завивки. Каждое прикосновение причиняло боль. В кожу головы втыкались шпильки, пряди волос растягивали в разные стороны, всё это проделывалось с немыслимой для обычной горничной скоростью. — Ей настоятельно рекомендовали помочь вашей особе.

Меня так и подмывало спросить, кто же этот благожелатель. Хотя я, к своему удовольствию, и так догадывалась. Больше некому. Клара вряд ли стала бы слушать прислугу или постороннего. А о том, что не понравилась ей с первого взгляда, я давно догадывалась.

«Итак, похоже, Шилдс хочет видеть меня на ужине настоящей дамой», — думала я, закрыв глаза. Так было легче терпеть неудобства. Мысль показалась забавной, и одновременно мне было это приятно. Я давно перестала воспринимать себя женщиной, с которой можно просто отужинать и приятно провести время за бокалом вина.

— Готово! — вклинилась в мои мысли мастерица.

Я открыла глаза и онемела от восторга. Высокая причёска открывала шею и делала меня хрупкой и беззащитной, но одновременно и элегантной.

— А она не рассыплется? — затаив дыхание, спросила я.

— Смотря, что будете делать, — мрачно заявила карлица, складывая инструменты в саквояж. Сердито щёлкнул замок. — На ночь лучше расчесать. Если не хотите иметь колтун наутро.

На мои благодарности и заверения в восхищении талантом, мастерица лишь хмыкнула, но во взгляде, кинутом ей напоследок, читалось удовлетворение и гордость за проделанную работу.

Времени оставалось немного. Только чтобы одеться и припудриться. Платье было такого покроя, что я не нуждалась в посторонней помощи. Выполнив последние приготовления, я расправила шёлковые складки и накинула на плечи полупрозрачный шарф, чуть прикрывающий вырез на груди. Всё-таки близилась осень, на террасе будет прохладно.

И только тогда позволила себе посмотреть в зеркало. Серебряная поверхность отражала красивую девушку, в глазах которой застыла неуверенность. Нет, так не годится. Едва я успела придать лицу светское выражение лёгкой заинтересованности с большой долей равнодушия, как за мной пришли.

Глава 17

Я немного волновалась, но не хотела этого показывать. Почему-то у меня было предчувствие, что предстоящий ужин будет больше походить на допрос, чем на милую светскую беседу. Впрочем, и в том, и в этом опыт у меня был невелик.

Рикард почти никогда не ужинал со мной. Ни до замужества, ни тем более после. Кеннет, напротив, часто звал меня составить ему компанию в столовой. Однажды я приняла приглашение, не ожидая подвоха, хотя должна была понимать, что главным блюдом окажусь я сама. Виктория и Рикард куда-то отлучились, так что отказывать формального повода не было. К тому же я опасалась, что в этом случае кузен Рикарда явится ко мне проведать заболевшую родственницу и справиться о самочувствии.

Едва приступив к еде, Кеннет обворожительно улыбнулся и спросил, люблю ли я куропаток. Я честно ответила, что пробую их впервые, дома мы больше предпочитали мясо молочных бычков. Драконы же ели в основном птицу и вообще слыли гурманами.

— Мясо у них нежное, — продолжил кузен мужа, расправляясь с очередной костью. — Важно, чтобы приготовили именно молодняк, который ещё не вошёл в полный расцвет сил. Иначе вкус будет совсем иным.

И посмотрел так откровенно, что я почувствовала себя той самой птицей, разделанной на тарелке.

Следующие полчаса я думала, как бы под благовидным предлогом уйти в свою комнату, и почти не притронулась к еде. Что не осталось незамеченным.

— Тебе больше по душе южные вина Эскарола? — улыбнулся Кеннет и протянул мне бокал, до краёв наполненный янтарной жидкостью. Я пригубила, только бы не смотреть в голубые глаза мужчины напротив. В них отражался пожар, который вскоре, я это понимала, передастся и мне. Я уже чувствовала, как между нами пробегают искры. И билась, словно рыба в сетях, в тщетной попытке отдалить неизбежное. Но оно накрыло меня с головой, как корабль бурной волной.

Кеннет отбросил салфетку и, не сводя с меня глаз, взял за руку. Я почувствовала электрические искры, побежавшие по моей коже, свет вдруг стал меркнуть, тело откликнулось на зов. В следующую минуту я обнаружила себя на столе с широко разведёнными ногами, с радостным стоном встречающую ласки чужого мужчины. Всей душой я ненавидела его за ту силу, которую он бесстыдно применял, чтобы подчинить моё тело.

— Скажи, что хочешь меня, — самодовольно улыбнулся Кеннет и провёл пальцами по внутренней поверхности моего бедра. Я застонала, но не хотела проигрывать, хотя и подозревала, что вскоре сдамся.

В тот раз кузен Рикарда не стал дожидаться капитуляции и резко ворвался в меня, причиняя сладостную боль, от которой темнело в глазах. Наш вздохи заполнили столовую, проникая сквозь щель под дверью в каждый укромный уголок дальних комнат. В воздухе запахло сладостью ванили и пряностью лесных трав. Я видела бусинки пота, выступившие на лбу любовника, я разделяла его звериную похоть. Была его женщиной, его страстью и одновременно пленницей. Жар чужого Дара подавил мою волю, смял достоинство и попрал всё то, чем я ранее гордилась: чистоту и гордость.

— А теперь пошла вон, — переводя дух после яркой разрядки, произнёс Дракон, и в голубых глазах отразилось брезгливость. Я понимала, что он хочет наказать меня за строптивость, но всё же готова была разрыдаться от унижения. Тот, чьё семя я только что с радостью приняла, гнал меня прочь, точно приблудную собаку.