Отравленные морем (СИ) - Волгина Алена

— Собирайся, но быстро. Тебя проводят. Барка уже готова. Вот твой паспорт. Ты поедешь как уполномоченный представитель Светлейшей Республики. С этими полномочиями ты имеешь право отдавать приказы хоть Реньеру, хоть Альбицци, хоть самому ди Горо. Ясно?

«Всё выглядит так, будто меня отправляют в ссылку», — подумал Энрике.

— Я могу попрощаться с Инес? — спросил он, пытаясь изобразить улыбку. Но вместо неё получилась только жалкая гримаса.

На лице Сакетти не дрогнул ни один мускул. Он был мрачен, как надгробие:

— Я попрощаюсь с ней за тебя. Корабли отходят с рассветом, так что поторопись.

Как в дурмане, Энрике двинулся к двери. Потянулся распахнуть её… и вдруг столкнулся со стражником в бело-зелёной форме, беспардонно ввалившимся внутрь.

— Это что ещё такое?! — рявкнул дож.

Запыхавшийся страж порядка только молча открывал рот, тараща круглые глаза. Видно, какое-то событие лишило его дара речи:

— Там… на площади… это… оно…

Энрике с вопросом оглянулся на дожа. Тот медленно багровел лицом. Как будто гнев, давно зревший в нём, наконец-то нашёл себе выход. Резко поднявшись и оттолкнув их обоих с пути, дон Сакетти стремительно вышел наружу.

***

Факелы стражников осветили каменный колодец, стены которого внизу были тёмными от копоти. Сквозь решётчатое окно я увидела внизу фигурки вошедших людей. Первым появился могучий, плечистый человек в кожаном переднике, один вид которого вызывал очень тревожные ассоциации. Следом появился его подручный, который сразу же принялся раздувать угли в жаровне, а потом отошёл к стене, чтобы проверить какие-то рычаги.

Моё сердце затрепыхалось от страха, когда двое стражников привели Скарпу. Один из них пинком отправил карлика в центр площадки и велел ему раздеваться. Когда с бывшего шута стянули рубаху, я смущённо отвернулась, отпрянув от стены. Скарпа отнюдь не был похож на атлета, из тех, чьи фигуры украшали наши портики и балконы. Это была обычная, беззащитная нагота искалеченного природой человека. Его бледная кожа блестела в свете факелов.

Его первый крик обжёг меня, как кнутом. Изнутри всё тело прошило болью. Ни за что на свете я не осмелилась бы выглянуть сейчас в то окошко, но по какой-то причине — то ли от страха, то ли от безумного желания ощутить рядом сочувствующую душу — дар кьямата вернулся ко мне с прежней силой! Так что весь боль и страх Скарпы я почувствовала как свои.

Очевидно, приспособление из верёвок, свисавших в центре шахты, было чем-то вроде дыбы. Меня замутило от запаха человеческого пота и горячего железа. Я зажмурилась и закрыла ладонями уши, но никуда не могла спрятаться от ощущений. Внизу палачи проделывали со Скарпой что-то такое, чего ни один человек не имеет права делать с другим живым существом. Даже с пескаторо!

«Боже мой! Алессандро, Бьянка, кто-нибудь, заберите меня отсюда!»

Вдруг сквозь пелену боли и страха до моего слуха донеслись отрывистые выкрики:

— Дьявол! Он меня укусил!

— Как он выскользнул?!

Я дрожащими пальцами схватилась за решётку. В скудном свете было видно, как болтается внизу пустая верёвка. Стражники, лениво караулившие у дверей, схватились за мечи. Карлик куда-то исчез — вероятно, ускользнул в один из тёмных неосвещённых углов.

Если он использовал превращение… Я обрадовалась, но потом испугалась: «Скарпа, нет!» Если стража опознает в нём оборотня — нам крышка!

Пока солдаты, выхватив мечи, собирались изловить слишком шустрого пленника, подручный палача шумно жаловался, показывая пострадавшую руку:

— Он мне чуть палец не откусил! Ты глянь!

— Брешешь! — пожимал плечами палач. В решающий момент он, похоже, занимался рычагами у стены и не заметил манёвра Скарпы.

— Да никуда он не денется! — послышался весёлый басок одного из стражников. — Вон он, в угол забился!

В его голосе слышалось превосходство здорового мужика, вооружённого мечом, перед голым беззащитным карликом, съёжившимся в ненадёжном укрытии. Мне почти захотелось, чтобы Скарпа откусил ему что-нибудь! Но…

Не окажись здесь стражников, у пескаторо был бы шанс сбежать. Однако четверо вооружённых мужчин — это слишком много для одного оборотня! А сколько их ещё торчит за дверью? Нет, таким способом ему не выбраться!

Словно в ответ на мои мысли дверь вдруг со скрежетом распахнулась, впустив ещё одного человека в форме дворцовой стражи. Сквозь грохот сердца в ушах я не сразу расслышала:

— Приказ… все на двор! Срочно!

— А с этим что? — спросил палач, указывая на пленника.

— Ну, заприте в камере! Куда он денется?

Стонущего шута волоком протащили к одной из каменных каморок внизу, втолкнули внутрь, заперли дверь и быстро ушли. Факелы они забрали с собой. Темнота упала так внезапно, что сначала мне показалось, будто я ослепла от ужаса. Это было бы даже к лучшему! Разум отказывался представить, что случится, когда стражники вспомнят обо мне, и в том страшном колодце вместо Скарпы окажусь уже я.

Меня мутило не только от страха, но и от осознания собственной трусости. Мне хотелось заранее попросить прощения у Джулии и Алессандро… Я не выдержу! Несомненно, как только эти, внизу возьмутся за меня всерьёз, я им выложу всё и о нашем с Джулией плане, и о моей мести дону Арсаго, и об участии Алессандро в моём спасении…

Было страшно и тошно от отвращения к самой себе.

***

Бьянка весь вечер была сама не своя. Куда, сожри её Хорро, провалилась эта вертихвостка, Франческа? Сидя рядом с Джоанной, она видела, как Джулия во время фейерверка ушла куда-то вместе с Инес, но вскоре вернулась. Бьянка сгорала от желания поговорить с ней, но Джоанна не отходила от неё ни на шаг. Её трескучая болтовня и в обычные дни вызывала у Бьянки зубовный скрежет и головную боль, а сейчас она вообще с трудом удерживалась от желания схватить веер и запихнуть ей в рот. Три раза она делала вид, что ей нужно отлучиться в уборную, и под этим предлогом бегала проверить пустынный коридор, выходящий на одну из лестниц Золотого дворца. Никого, пусто. Где же Франческа?

«Может, она решила сбежать в одиночку?» — мелькнула нехорошая мысль. Да нет, не похоже… Раз уж она решилась подменить подругу в волчьем логове дона Арсаго в прошлом году, то и сейчас не бросила бы её в Золотом дворце!

Бьянка подумала, что по сравнению с графом Арсаго нынешний дож был больше похож на шакала. Любит таскать каштаны из огня чужими руками… Дон Сакетти, кстати, тоже почтил своим присутствием только официальную часть праздника, а потом бесследно исчез. Это наводило на подозрения. Что происходит?!

Под утро веселье пошло на спад. После ужина большинство патрициев и нарядных дам в масках переместились на площадь, где можно было вдосталь пофлиртовать под аркадами, потанцевать или прокатиться в закрытой гондоле. На галерее, откуда виднелись колонны Пьяцетты, остались немногие. Донна Джоанна, разумеется, была здесь. В углу стоял доктор Фалетрус, беседуя с пожилым сенатором синьором Санфермо, ради праздника нарядившимся в фиолетовый атлас, затканный серебром. Из внутренних комнат дворца вперевалку вышла Джулия, бледная, с тёмными подглазьями на лице.

«Пора уводить её отсюда, — решила Бьянка. — Не в её положении целую ночь проводить на ногах!»

Только сейчас бросалось в глаза, насколько похожи были Джулия с Франческой. Прямо сказать, для двух совершенно чужих девушек это было необычайное сходство! Даже теперь, когда лицо Джулии располнело из-за беременности и утратило нежный румянец, её большие глаза, линии носа и полных губ напоминали Франческу.

— Дон Сакетти распорядился, чтобы Джулию разместили в комнатах матери, — вдруг негромко прозвучало над ухом. — Я помогу тебе.

Бьянка вздрогнула и отшатнулась: Инес! До чего же тихо она подкрадывается! Ходит бесшумно, как кошка.

— Я не сказала отцу, что ты хотела помочь ей сбежать, — добавила девушка с лёгким неодобрением в голосе. — Сделала вид, что просто подслушала чей-то разговор на галерее. Но ты должна понимать, как это серьёзно!