Школа прошлой жизни (СИ) - Брэйн Даниэль

Фил шел впереди, что-то бормоча, и он не боялся ни капли. Может, ему придавали смелости мы. Лэнгли тоже осматривался, потом подскочил к лошади и повел ее — я не рассмотрела, как ему удалось, но лошадь послушно за ним пошла. Фил похлопываниями заставил зайти в конюшню вторую лошадь и загнал обеих в денники. Я прижалась к стене, мечтая провалиться сквозь землю, Лэнгли прошел вдоль денников. Я была готова поклясться — он искренне изумлен.

— Как они могли выйти? — спросил он у Фила.

— Выгнали, господин директор! — откликнулся Фил. — Как иначе? Да вот эта, которая возле двери торчала, она в жизни не выйдет, если кормушка полная! Дрянная лошадь, работать вообще не хочет, ленивая и прожорливая! А жеребчик этот, которого вы привели, трусоват. Где остальные, господин директор? Кто лошадей украл?

Лэнгли подошел к седлам и принялся их рассматривать. Я тоже приблизилась — пусть не сказала, что мне пришла в голову эта же мысль. Мне не хотелось ее заканчивать, она звучала бы как приговор, я предпочитала, чтобы Лэнгли сделал это за меня. Мог ли кто-то похитить Нэн? Она дорого стоит в прямом смысле этого слова, за нее могут дать и дадут баснословный выкуп.

— Сколько всего седел, Фил?

— Так семь! — прокричал тот откуда-то из глубины конюшни. — Лошадей шесть, седел семь. Восьмое еще Криспин выкинул, совсем развалилось.

Лэнгли кивнул и отошел, удовлетворенный, но я схватила его за рукав и тут же выпустила.

— Их шесть, — простонала я, и Лэнгли медленно повернул ко мне голову. — Их всего только шесть.

— Госпожа Гэйн, — он вскользь коснулся моего запястья и сразу убрал руку. — Конечно, их шесть. Тот, кто увел лошадей, оседлал одну лошадь, остальные седла ему ни к чему. Это печально, но не самое страшное, что могло произойти, уверяю.

— А Нэн?.. Госпожа Крэйг? — поправилась я. — Надо найти ее. Может, ее похитили!

— Идите к себе, — резко оборвал меня Лэнгли. Потом улыбнулся, будто извиняясь. — Ни к чему вам мерзнуть. Вы можете еще немного поспать. Пожалуйста, мы тут осмотримся, Фил мне поможет.

Я знала, что уснуть не смогу. Даже если бы и хотела, не смогла бы, и дело было не в лошадях — в Нэн и в том, что Лэнгли вел себя очень странно. Но я покорно повернулась, а потом вдруг подумала, что все может быть проще. Пока Лэнгли со мной говорил, Нэн заправила половину кровати. Пока он одевался, она стояла так, чтобы я не могла ее увидеть. А сейчас она вернулась в комнату и, возможно, уже спит и утром скормит мне наивную ложь о том, что она уснула в библиотеке.

Я вышла за двери конюшни, и снова что-то хлопнуло. Окно? Я подняла голову. Судя по звуку, окно было с торца. Кто-то плохо закрыл окно, похоже, в классе Коры Лидделл. Я застонала, представив, какую истерику она закатит с утра, и решила подняться. Упущение Фила или девочек, которые там убирались, но лучше исправить все так, будто окно всю ночь было закрыто, ведь никто не докажет обратное.

Я подошла ближе, чтобы удостовериться — это действительно класс анатомии. Но нет, класс арифметики, третий этаж, и я вздохнула с облегчением и опустила голову.

Кричать я не стала в который раз. Сама себе удивилась — я воспринимала все происходящее обреченно, а может, стоически. Но я только закрыла рукой рот, всмотрелась и на почти онемевших ногах бросилась обратно в конюшню.

Глава двадцать третья

Лэнгли что-то делал в деннике, и когда я вошла — вбежала, — встревоженно обернулся и все понял по моему выражению лица.

Я покачала головой. Почему я стала вестником беды?

— Я не знаю, кто это. Может быть, госпожа Коул. Я не подходила к ней близко.

Лэнгли вышел, вытирая руки о мантию, и крикнул:

— Фил! Нам нужна госпожа Джонсон. Скорее.

Он выскочил, не дожидаясь ответа, и я выбежала за ним. Мне хотелось верить, что я ошиблась. Что, возможно, она — кто это? Да кто бы ни был! — просто лежит без сознания, как госпожа Коул тогда, в теплицах. Я напрасно переполошилась, ничего не произошло… никто больше не умер. Но нет, Лэнгли, быстро осмотрев тело, вернулся ко мне.

— Это госпожа Лидделл.

Кора Лидделл? Я ведь хотела спросить ее, видела ли она что-то или кого-то. Не успела, и теперь ответ был очевиден. Я посмотрела в глаза Лэнгли, но ничего не сказала о своих подозрениях, он мне не верит, пускай.

— Она упала из окна?

— Госпожа Джонсон скажет точнее, но мне кажется, нет. Она… умерла? — он пожал плечами. — Или ее убили.

Я несколько раз провела рукой по лицу. В голове у меня шумело, и это был не внезапно налетевший ветер, что есть силы заколотивший рамой открытого окна.

— Я имею в виду конокрада, госпожа Гэйн, — пояснил Лэнгли. — В этот раз вряд ли призрак, поверьте. Не вы одна слышали что-то, просто вам повезло, вы пришли, когда все было кончено.

Мы слышали, как пробежал мимо Фил, потом Лэнгли протянул ко мне руку, и я не сразу поняла, что он хочет. Фонарь.

— Я должен осмотреть все внимательнее, — объяснил он. — Вы позволите?

Как будто я могла ему запретить! И я пошла за ним следом, как овечка, мне было страшно оставаться одной, хотя до тела несчастной госпожи Лидделл было всего несколько ярдов.

Лэнгли светил на землю — искал следы. В одном месте он остановился.

— Смотрите, — он указал на явный отпечаток сапога, — похоже, что я прав.

Земля еще не промерзла. Ночью подмораживало, покрывалось инеем, но снег почти не выпадает в Дессийских Перевалах, а иней лежит лишь пару часов. Кто-то оставил след на земле — грубый мужской сапог.

Лэнгли поставил свою ногу рядом с отпечатком и сразу ее убрал. Я не поняла, зачем он это сделал, хотел доказать мне, что это не он? Но потом я догадалась.

— Он был меньше вас и… — я быстро окинула его ладную фигуру взглядом. — Он крестьянин. Он более… грузный, сэр.

Лэнгли обернулся, с трудом удержавшись от возгласа. Он издал какой-то неловкий звук, но постарался придать лицу строгое выражение.

— Вы можете быть правы, госпожа Гэйн, — сказал он медленно, — в том, что это крестьянин, у меня практически нет сомнений, но рост — о нет, размер ноги не показатель. У высоких мужчин бывает не такая большая ступня, как можно предположить. В любом случае… здесь очень далеко деревни, не так ли?

Я кивнула. Далеко — не то слово, но лошадей нам уже все равно не догнать.

— Насколько я помню лошадей, — продолжал Лэнгли, — конокрад мог выбрать наиболее крупную… Ту, которая не устанет под его весом.

— Тогда ему стоило взять два седла, — вырвалось у меня. И тут же я подумала, что лучше мне будет закрыть неуемный рот. Но ни к чему это не привело, возможно, страх гнал меня на поиски ответов. — Если устанет одна лошадь, он может сесть на вторую?

— Но как так могло случиться, — пробормотал Лэнгли куда-то в сторону. Он не обращался ко мне, не отвечал и не задавал встречный вопрос. Он был озадачен пропажей лошадей куда больше, чем смертью госпожи Лидделл. — Идите к себе, госпожа Гэйн…

Я никуда не ушла, только посмотрела на него вызывающе. Почему кража лошадей занимала его сильнее, чем погибшие люди? Это было неправильно. Да, кто-то очень сильно нуждался в деньгах, раз проделал такой путь от деревни до Школы, рискнул увести лошадей, но…

— Он мог приехать сюда на лошади. На своей. И он оседлал нашу лошадь, чтобы потом пересесть на нее.

— Вы очень наблюдательны и умны, госпожа Гэйн, — произнес Лэнгли абсолютно серьезно. — И все же я советую вам вернуться.

— Моя помощь может понадобиться госпоже Джонсон, — возразила я. Лэнгли скривился неодобрительно, но промолчал, и я сочла необходимым пояснить: — Она плохо видит и мало кого выносит на дух. Из преподавателей, сэр.

На крыльцо брызнул свет, показался Фил, быстро пошел в нашу сторону. Через пару мгновений появилась госпожа Джонсон, и мне стало легче. Она никогда не даст меня в обиду. Я на это надеялась.

Она не успела как следует одеться, накинула только старую теплую мантию, но кого она могла стесняться или бояться смутить. Она была обеспокоена, просеменила к нам, уставилась на Лэнгли, вытянув шею.