Замуж за короля? Ни за что! (СИ) - Соломахина Анна "Fjolia"

Не в силах справиться с потоком эмоций, я заливисто всхлипнула и… разрыдалась.

Глава 19. Вот это поворот!

Фьор

Я слушал Виолетту, точнее Машу, так её звали до того, как она умерла в своём мире и попала сюда, и… охреневал. Можно и жёстче сказать, но пощажу ваши уши.  Не буду скрывать, поначалу у меня мелькали сомнения, но достаточно быстро они ушли. И тут дело сразу в двух вещах.

Первое — такое сложно придумать, да ещё с такими подробностями. Особенно меня поразило то, что у них развод — достаточно простое дело. У нас, конечно, тоже можно разойтись, но на то должна быть веская причина — измена. Тогда благословение Богини истончается, ослабевает, брак можно разорвать, правда, после этого новый союз возможен только через три года. Именно за это время восстанавливается целостность человека, ведь разрыв общего эгрегора — весьма болезненная для энергетики штука.

Впрочем, это больше касается магов, простым людям легче. Им и года хватает. У нас же, соединённых магией, подобное в принципе невозможно.

Вторым фактором, который заставил довольно быстро поверить Маше — огонь. Наш огонь, который горел в унисон, ясно показывал, что она абсолютно искренна. Более того, сильно переживает из-за ребёнка, которого там родила.

— У тебя остался в том мире ребёнок? — Мысль о том, что она была замужем и уже принадлежала какому-то прохвосту (иначе его и не назвать, мог бы, ещё бы и втащил для порядка), угнетала.

С другой стороны, здесь и сейчас её тело было нетронутым. Но самое важное вовсе не это, а её душа. Огонь, который принадлежит именно ей, а не Виолетте. Наверняка та не была бы моей магической парой, уж больно тонкое это дело. С другой стороны — духовный близнец… Что это вообще такое? Я не знаком с этим понятием.

— Нет, он умер вскоре после рождения, — ответ Маши отвлёк меня от возникшего вопроса.

Её огонь зачадил, стал неровным, нервным. Он обжигал, причинял боль и ей и мне, но моё пламя поспешило разбавить её. Обволокло, настроило на более спокойный, ровный лад.

— А как у вас обстоят дела с такими ситуациями? — спросила она дрогнувшим голосом.

Я прекрасно понимал её страх перед неизвестным, её сомнения, поэтому поспешил заверить, что ничего ужасного в этом нет. Всё можно вылечить, родить ещё ребёнка да не одного. Следующий вопрос ещё больше вскрыл её страх, и вновь я успокоил её. Разумеется, говорил истинную правду, и она это почувствовала. Осознала, что именно у нас с ней всё будет хорошо. Всё обязательно получится, ведь единение магий — это вам не шутки! Это самое настоящее благословение.

Машу охватили такие сильные эмоции, что она разрыдалась. Меня тоже зацепило, самообладание покинуло, и я набросился на неё с ещё большей страстью, чем прежде. Мы оба чувствовали дикую потребность друг в друге, жаждали соединиться, принадлежать друг другу полностью и без остатка. Я чувствовал, что ей плевать на последствия (это я о боли во время обряда), знал, что она справится с ними. Мы разделим её на двоих, как сейчас разделим то непередаваемое чувство, что охватило нас.

Потребность соединиться здесь и сейчас. И не днём позже!

Жажда прикоснуться друг к другу полностью, без преград. К телу, к магии, к душе.

— Ах! — воскликнула она, когда мы стали единым целым. — Я и забыла об этой чёртовой девственности.

— Больно? — Зачем я это спросил?

Я и так знал, что да, но не настолько, чтобы остановиться. Чтобы жалеть о случившемся.

— Фигня вопрос, — хмыкнула она и поцеловала меня с такой страстью, что я перестал задавать глупые вопросы и вернулся к действиям.

Маша, которая Виолетта, но кого уже это волнует?

Что я могу сказать, лёжа на Фьоре после самого потрясающего в моей жизни секса? Могу простонать, что такого у меня никогда не было.

Господи, какой мужчина! Спасибо тебе за то, что мы смогли встретиться! Да, для этого пришлось упасть вместе с балконом, умереть, вселиться в чужое тело и испытать культурный шок от всего произошедшего. Пережила же? Пережила. И крышесносный секс пережила, который стоил всего вышеперечисленного.

Хотя, чего это я? Банальным сексом произошедшее называть, это всё равно, что сравнивать пение Моргенштерна и Шамана [1]. У первого ни слуха, ни голоса, ни таланта (не говоря уже о чести и совести), а второй прекрасен, как чистейшая квинтэссенция музыки. Вот и у нас случилась эта самая квинтэссенция, то есть настолько полная и всеобъемлющая гармония, что слова трудно подобрать.

Гармония чудесная, яркая, огненная! Впрочем, тут удивляться не приходится, учитывая характер подвластной нам стихии. Эта гармония, удивительное единение всех наших составляющих, начиная с тела, заканчивая душами, потрясла меня. Я и не подозревала, что такое может быть в принципе! Видимо, надо было умереть, чтобы попасть в другой мир и встретить того самого мужчину, с которым это стало возможным.

— Ну вот, теперь Фердинандушке точно ничего не обломится, — ехидно проговорила я, прислонившись щекой к широкой мужской груди.

— Ты — отчаянная голова, — довольно хмыкнул Фьор, оглаживая мои округлости.

Уф, как приятно, его руки — это нечто! Они одновременно и будоражат, и успокаивают. Греют и заставляют покрываться мурашками. В общем, творят со мной, что хотят.

— Что поделать, после смерти учишься действовать решительно, чтобы она не повторилась.

Моя голова затряслась, потому что кое-кто изволил захохотать. Его грудная клетка заходила ходуном, отчего голова начала с неё сползать.

— Эй, ну я же соскальзываю! — проныла я голосом русалки из мультфильма «Иван Царевич и Серый Волк».

В ответ грудь затряслась ещё сильнее, правда, голова соскальзывать перестала, потому что оказалась прижатой его рукой.

— Нет, ты точно не из нашего мира, и как я сразу не понял? — Он запустил пальцы в мои волосы, отчего захотелось замурлыкать. — А ведь все предпосылки были, начиная с физкультуры. Кстати, а как так вышло, что ты смогла столь быстро овладеть магией?

Блин, придётся сосредоточиться и ответить, хотя хочется просто таять от его прикосновений.

— В первую же ночь, которую я здесь провела, приходил дух Виолетты и помог мне с пониманием. Да и сама я могу пользоваться её памятью, особенно хорошо получается, если выпить глоток вина. Правда, голова от этого кружится, но иногда надо.

— Девочка моя, как же трудно тебе пришлось. — Он отпустил мои волосы и сжал в объятьях так сильно, что я не знаю, как умудрялась вдыхать.

Но знаете, умудрялась, а от крепких объятий получала истинное наслаждение.

— Знаешь, какое облегчение я испытала, когда встретила тебя в первый раз? — Воскликнула я, когда он ослабил хватку. — О, я так обрадовалась, что король всё-таки адекватен!

— Могу себе представить, — сочувственно хмыкнул Фьор.

С пониманием. Ещё бы ему не понимать, он ведь с этим надутым индюком бок о бок рос. Родным братом ему приходится. Удивительно, насколько они похожи внешне и насколько разные внутри.

— Верю. Кстати, когда скажем Фредди, что у него теперь нет невесты?

Фьор задумался. Помолчал некоторое время, глядя в потолок, а потом выдал:

— Я бы хоть сейчас это сделал, но нам нужно выяснить, что он задумал.

— А, точно, ты ведь говорил. — Меня охватило лёгкое разочарование, так как хотелось решить вопрос побыстрее, но я понимала, что торопиться действительно не стоит. — Что ж, подождём, я по своим каналам попробую что-нибудь выяснить.

Грудь подо мной напряглась.

— Каким таким каналам?

— Тем самым, откуда появился балкон с лестницей.

— И об этом я тоже собирался с тобой поговорить, даже старые книги Зветландии прихватил.

Чёрт, как бы мне быстренько переговорить с хозяйником, а то вдруг никому нельзя о нём рассказывать? С другой стороны, мы с Фьором теперь повязаны, рано или поздно придётся вскрываться.