– У тебя явные проблемы с математикой, – сказала ему. – Это работает совсем не так!
Кристоф хохотнул.
– Вполне возможно, оно работает не так, но это лучшее объяснение, которое пришло мне в голову. К тому же я никогда не был силен в математике. В гимназии учился из рук вон плохо, потому что знал, что однажды возглавлю семейное дело. Но внезапно у меня проявился Дар Отступника, и на этом все для меня закончилось.
– Но ты жив, – покачала я головой. – Так что все для тебя продолжается.
Он снова усмехнулся.
– На самом деле, я давно уже официально мертв. Есть даже памятная табличка в семейном склепе, где вместо меня лежит чей-то труп. Мои родители не придумали ничего лучшего, чем инсценировать мою смерть, чтобы дать возможность моим братьям и себе спокойно жить дальше. Я же пребываю в царстве мертвых последние семь лет, и мне в нем совсем не до математики.
– Понимаю. Но при этом ты пришел в мой дом, подвергая нас с братом серьезной опасности. Если даже твои родители…
– Никто не почувствует вибраций Отступника рядом с тобой, Рина Одридж, потому что твой минус полностью их блокирует. Я же затру то, что осталось на лестничной клетке и возле твоего дома. Но ты права! Ни одна живая душа не должна узнать о нашей встрече и об этом разговоре.
– Зачем ты мне это говоришь, если я твержу тебе то же самое?
– Потому что у меня будет к тебе предложение. Деловое, – произнес он, после чего потянулся и подхватил с дальнего конца стола дольку апельсина.
Внезапно мне стало жаль собственного испорченного праздника, а заодно и Рори, который не играл в свой поезд, а сидел на кровати с кочергой в руках, не спуская напряженного взгляда с Отступника.
И еще того, что мой брат так и не съест эту самую дольку апельсина.
– Ах вот как? – сказала я Кристофу. – Единственное предложение, которое меня устроит – чтобы ты сейчас же покинул наш дом. Все остальное – что бы ты мне ни пообещал, ты и твои Отступники, я ни за что на это не соглашусь, потому что собираюсь вести честную жизнь. Мне еще брата растить!
И Рори засопел громче, сжимая в руках кочергу.
– Значит, вести честную жизнь? – усмехнулся Отступник.
Съел очередную дольку апельсина, и я решила, что еще немного, и я окончательно его возненавижу.
За наглое поведение, за апельсин и за то, что Кристоф явился в наш дом, говорит невероятные вещи и не собирается никуда уходить.
С чего бы мне верить, что я какой-то там «минус»? К тому же, мало ли, вдруг сейчас раздадутся свистки и топот ног жандармов на лестнице, и к нам завалятся не только они, но еще и вся инквизиция Ровейны?!
– Я слышал, что на катке Брамса с завтрашнего дня будут две группы, которые ты собираешься обучать катанию на коньках, – произнес Кристоф. – Сорока принесла на хвосте, – пояснил в ответ на мой немой вопрос. – Или групп будет даже три, потому что уж больно много желающих.
– Думаешь, мне стоит набрать еще четвертую, но из Отступников? – усмехнулась я. – Даже и не мечтай, Кристоф!
– Немного не так. Завтра в твою утреннюю группу придет один из наших.
– Что?! – ахнула я.
– Всего одно занятие, Рина Одридж!
– И не подумаю! – заявила ему возмущенно. – Вернее, ни за что не соглашусь! И вот еще, сейчас же убирайся из моего дома, как ты и обещал! Ты сделал свое предложение, я его выслушала и отказалась.
– Одно занятие, – мягко произнес он. – Час рядом с тобой, Рина Одридж, после этого… Если ничего не произойдет, это будет означать, что я ошибся, и минус, который я чувствую подле тебя, – это всего лишь следствие твоей красоты и моего помутнения рассудка. А еще я влюбился в твой суп.
И снова съел дольку апельсина. Затем вторую и третью.
– Вообще-то, это было оставлено моему брату, – резко сказала ему. – И да, мне жаль, так что можешь думать обо мне все что захочешь. И вот еще – я не собираюсь больше выслушивать твои смехотворные заявления! Никаких Отступников на моих занятиях…
– Ему семь лет. Наверное, столько же, сколько и твоему брату, которого ты так любишь. У того мальчика проснулся Огненный дар – самое опасное, что может быть. Такой же, как у меня. Вероятность того, что он сможет с ним совладать, близка к нулю. Ее попросту нет, Рина Одридж!
– Но ведь ты…
– На тот момент мне было почти семнадцать, поэтому у меня имелись кое-какие шансы, которыми я воспользовался. У него они отсутствуют.
– Мне жаль этого мальчика, но у меня есть свой собственный… мальчик. Ты прав, Рори семь, но если меня заберет инквизиция, то апельсинами его в приюте кормить никто не станет.
Кристоф кивнул, соглашаясь, что не станет.
– Один час на льду в твоей группе, и на этом все! Насколько мне известно, к этому времени в нее набрали уже около пятнадцати человек. К завтрашнему утру, наверное, будет даже больше. Ничего не произойдет, если к вам присоединится еще один ребенок.
– Кристоф, я не понимаю… Зачем тебе это устраивать? Почему ты не можешь сам определить, работает оно или нет?
– Потому что я уже семь лет как проявленный Отступник, и со мной все слишком сложно, – усмехнулся он. – С тем ребенком совсем иной случай. Вопрос жизни и смерти. Если я не ошибся, то ты сможешь ему помочь, и при этом тебе ничего не угрожает.
– Ты настолько в этом уверен?
– Я ни в чем не уверен, но знаю, что это намного безопаснее, чем если я начну водить Отступников в твой дом под носом у Высшего Мага из Особого Отдела. На катке же… Даже если что-то случится, ты не будешь иметь к этому ни малейшего отношения. Всего лишь очередной ребенок на твоем занятии. Один из многих. Я даже не назову тебе его имени.
Я молчала.
Рори сопел так громко, словно ему было тяжело дышать.
– Мне надо подумать, – наконец, выдавила из себя.
Кристоф кивнул, сказав, что время у меня есть. Несколько минут, пока он еще не ушел.
– Ты не спросила, что мы тебе за это предложим.
– Мне ничего от вас не нужно! – выдохнула я. – Просто… Просто убирайся из моего дома сейчас же! И следы свои за собой затри!
К удивлению, Кристоф кивнул, а затем поднялся на ноги.
– Что мне сказать его родителям?
Закрыла глаза. Вдох-выдох.
Открыла.
– Пусть приходят, но ведут себя так, чтобы никто… Никто и ничего не заподозрил, даже я! Обычный мальчик, один из многих, обычная тренировка. И все, я больше не хочу ничего знать.
– Естественно, – кивнул Кристоф. – Так оно и будет. До завтра, Рина Одридж!
Прихватил еще несколько долек апельсинов и целый киви, после чего ушел. Закрыл за собой дверь, и я услышала, как поворачивался ключ.
С нашей стороны, хотя Отступник уже был с другой.
– Вот же выпендрежник! – пробормотала я.
– Кто такой «выпендрежник»? – поинтересовался брат.
– Неважно, – отозвалась я. – Сейчас это совсем не важно!
Рори кивнул, соглашаясь.
– Ты поможешь этому мальчику?
– Не знаю, – честно сказала ему. – Ты же сам все слышал, Рори! От меня мало что зависит. Если Кристоф не ошибся, то помогу, а если нет…
– Тогда ему помогут Боги! – торжественным голосом произнес брат.
– Что-то в этом роде, – вздохнула я. – Рори, давай уже ложиться спать, я так устала! Только сперва соберем… Хотя нет, можешь оставить свой поезд на полу. Жаль разбирать твою дорогу.
К удивлению, брат не стал спорить или вредничать. Вместо этого покорно смыл сажу с рук после кочерги и улегся в кровать, а я при свете последней незатушенной свечи стала рассказывать ему продолжение сказки. Когда добралась до потерянной Золушкой туфельки, брат уже спал.
Я поднялась на ноги, и тут мой взгляд упал на открытку, которую приложил к своему подарку Маркус Блекстон. Не собиралась ее читать, но оно… как-то вышло само по себе.
«Твоей сестре нужен мужчина, который всегда сможет ее поддержать и защитить. Ты уже большой, Рори Одридж, а она – маленькая и слабая, хотя и пытается казаться взрослой и сильной. Помни об этом и заботься о ней тогда, когда меня не будет рядом».
