Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

— И ничего особенного, да? — задумчиво произносит Китт.

Выражение моего лица смягчается.

— Но это много значит для тебя.

Он кивает в знак благодарности за понимание, и я киваю в ответ.

Дверь снова скрипит и закрывается, оставляя моего брата наедине с воспоминанием о матери, которой он никогда не знал.

Вскоре я уже поднимаюсь по винтовой лестнице западной башни. Я помню время, когда прогулка по шаткой башне вселяла надежду. Теперь же с каждой ступенькой мое сердце бьется все быстрее и быстрее. Воздух становится холодным и влажным, и эта сырость теперь неизменно ассоциируется у меня с присутствием Смерти.

Я поклялся больше никогда не переступать порог лазарета.

Хотя с тех пор, как я дал эту клятву, я был здесь несколько раз. И каждый раз тупо смотрю на деревянную дверь наверху лестницы, позволяя себе долю секунды поколебаться, прежде чем распахнуть ее и войти в большую комнату за ней.

Она выглядит в точности так, как в день смерти Авы.

Вдоль стен тянутся ряды коек, но мой взгляд избегает одну конкретную. Комната так же проста и уныла, как и много лет назад. Направляясь к единственной занятой кровати, я киваю Целительнице, которая спешит мимо, и которая явно рада предоставить нам немного уединения в обмен на несколько минут вдали от этой мрачной башни.

Я медленно подхожу к матери, замечая темные круги у нее под глазами и хрупкие плечи, виднеющиеся из-под накрахмаленного одеяла. От этого зрелища у меня перехватывает горло. Она выглядит хуже, чем когда я видел ее в последний раз.

— Мой милый мальчик, — ее усталые глаза светлеют, когда она замечает меня. — Ты дома. Я так волновалась.

Вина волной обрушивается на меня, словно удар под дых.

— Мне следовало навестить тебя раньше, — я опускаюсь на стул рядом с ней. — Последние несколько дней были… непростыми.

Она смотрит на меня взглядом, пронзающим до костей.

— Я знаю это. Но ты и сам можешь признать, как тяжело тебе здесь находиться. Видеть койку, на которой она лежала, — мать оглядывает лазарет испуганным взглядом. — Я понимаю твою боль.

Я опускаю голову. Конечно, она понимает. Ведь она оплакивала свою дочь.

— Я думала, что сломаюсь, потеряв Аву, — тихо продолжает она. — Но, похоже, потеря твоего отца станет моей кончиной.

Я стискиваю зубы от ее слов и от всего, что хочу ей ответить. Я никогда не мог и представить, что отец заслуживает большего горя, чем Ава. И в этот момент, глядя на мать, я злюсь из-за того, что она позволила своей дочери быть тайной, и умереть в тайне.

Но я ничего этого не говорю женщине, лежащей на смертном одре.

Я изучаю ее бледное лицо и потухшие серые глаза.

— Как ты себя чувствуешь?

— Кай, мне уже недолго осталось, — просто говорит она.

— Не говори так.

— Похорони меня как можно ближе к нему.

— Мама, пожалуйста…

— Я хочу протянуть руку и коснуться его.

Услышав эти слова, произнесенные шепотом, я перехватываю ее руку и прижимаю к своей груди.

— Ты будешь рядом с ним. Я обещаю, — сглотнув, добавляю: — Но это произойдет еще не скоро.

Она качает головой с грустной улыбкой.

— Я буду скучать по тебе, мой милый мальчик. Береги Китта ради меня, — ее темные ресницы трепещут. — Сожалею, что не была рядом с ним…

— Это не твоя вина, — бормочу я. — Китт всегда был… упрямым, когда дело касалось тебя.

— Потому что на самом деле я ему не мать… — долгая пауза. — Я знаю.

Я сжимаю ее руку.

— Он любит тебя. Я знаю.

— По-своему, да. Он даже навещал меня, пока ты был на задании.

— Он упоминал об этом, — тихо говорю я.

— Они были короткими, — ее нижняя губа слегка дрожит. Я никогда не думал, что увижу такое у столь властной и грациозной женщины. — Китт очень по нему скучает.

— Я знаю, — шепчу я, потому что это правда. Я прекрасно знаю, как смерть отца повлияла на моего брата, даже если он не хотел этого показывать. — Ты слышала, что происходит в королевстве?

— Да, — ровно отвечает она. — Твой отец всегда был больше занят заботой об Обычных, чем делами Илии.

Я терпеливо жду объяснений, достойных той головной боли, что отец оставил Китту. Но она ничего не добавляет, и это, как ни странно, разочаровывает. Королева Мила всегда была предана и любвеобильна по отношению к своему мужу, хотя иногда и рассказывала истории о том, как некогда презирала своего короля. Эти воспоминания накатывали на нее лишь после нескольких кубков вина и сопровождались туманными образами из прошлого. Но даже сейчас мать отказывается плохо отзываться о любимом мужчине.

Это достойно уважения, несмотря на все ее упрямство.

— А Пэйдин? — медленно спрашиваю я. — Ты знаешь о его помолвке с Обычной?

— Обычная, — задумчиво повторяет она, окидывая меня проницательным взглядом. — Это не все, кем она является. Особенно для тебя.

Я отпускаю ее руку, стараясь изобразить безразличие, хотя мое сердце забилось чаще.

— Я не знаю, что ты слышала, но…

— О, не стоит все отрицать, Кай, — ее смех переходит в резкий кашель. Я тянусь к стакану воды, стоящему на прикроватной тумбочке. Пока я прижимаю его к ее пересохшим губам, она жадно глотает и наконец произносит:

— Я знала с того самого первого ужина — с того, на котором были все участники Отборочных Испытаний — что между вами что-то есть.

Я шумно выдыхаю.

— Мама…

— А потом она взяла и убила твоего отца, и все стало еще сложнее. — Она говорит это так прямо, что я едва сдерживаю смех. После еще одного сухого кашля она добавляет: — Хотя, возможно, этого было недостаточно, чтобы ты ее возненавидел. Я знаю, что ты к нему чувствовал.

— Он никогда не был мне настоящим отцом, — заявляю я. — Так что нет, не могу сказать, что сильно горюю о его смерти.

Слова резки и пропитаны гневом, который я редко позволяю себе по отношению к нему. Но я выплескиваю их на его жену. И, осознав это, я уже готов извиниться.

Вместо этого она сжимает мою руку и умоляюще смотрит на меня.

— Прости меня за то, что он с тобой сделал. И за то, что я не остановила его, — в наших серых глазах стоят слезы. — Я просто хотела, чтобы ты был сильным. И посмотри на себя — ты неотразим. Но это меня не оправдывает. Я не должна была молчать о твоих тренировках с ним…

— Тсс, — обрываю ее одним словом. — Все в порядке. Ты сделала меня сильным, — слеза скатывается по ее щеке, и я стираю ее костяшками пальцев. — Ты сделала меня сильным, — шепчу я снова.

С ее губ срываются всхлип и смех одновременно.

— И, видимо, недостаточно сильным, чтобы устоять перед ней.

Я качаю головой, слегка улыбаясь.

— Нет, недостаточно сильным, чтобы устоять перед ней.

— Кай, — вдруг серьезно произносит она, — она предназначена твоему брату.

Я отвожу взгляд.

— Я знаю.

— Не позволяй ей встать между вами, — в ее голосе слышится строгость. — Обещай мне это, Кай.

Я качаю головой.

— Мама, кажется, с этим обещанием я немного запоздал.

— Тогда пообещай мне другое, — она с трудом отрывает голову от подушки, и в ее голосе появляется твердость, которой так не хватает ее телу. — Не позволяй ей быть твоей слабостью.

Спустя какое-то время, когда я наконец встаю, чтобы покинуть лазарет, она напоминает мне об этом обещании, которое я так и не дал.

В ответ я напоминаю ей, что Пэйдин Грэй стала моей слабостью с того самого первого ужина перед Испытаниями Очищения.

Глава восемнадцатая

Пэйдин

Я балансирую на крышке гроба.

Грязная корона покоится в сгибе моего локтя и соскальзывает к плечу, когда я снова поднимаю руки. Я тянусь вверх в темноту, отчаянно пытаясь нащупать дыру, в которую провалилась. Деревянная крышка прогибается под моим весом, ей больше нечем заняться, кроме как гнить после десятилетий, проведенных в этом склепе.