Дорогами судьбы (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна

Лучащаяся довольством Кира сидела у старого кострища с полной корзинкой синих ягод и щедро раздавала их окружающим. И она, и Сират щеголяли синими ладошками и языками:

— Леди Гелла, угощайтесь! — церемонно склонила голову орчанка и тут же засмеялась: — Мы и лягушкам ягод насыпали, Сират сказал, что им полезно.

Гелла невольно заулыбалась, представив лягушек, перемазанных ежевичным соком, и в очередной раз поблагодарила богиню за встречу с орками. Через полчаса вновь тронулись в путь, лес сменили луга, и то тут, то там начали появляться следы разумной деятельности: стога сена, пасущиеся вдалеке стада, а потом и разноцветные домики с нежно-зелеными и коричневыми крышами.

— Почему такие интересные крыши?

— Они крыты дерном поверх сланцевых пластин или досок, зеленые — старые, плотные, а коричневые — свежие, иногда хозяева просто подсыпают землю, чтобы утепляющий слой был толще, — пояснил державшийся рядом Сират.

К вечеру дорога немного сузилась — с одной стороны ее подпирал высокий каменистый холм, а с другой — широкий ручей, изрядно заросший тальником.

— Этот ручей разливается каждую весну так, что подмывает холм. И тогда нам приходится его объезжать, но это крюк почти в пять миль, — пояснил Сатре один из Стражей на ее недоумение. Узость дороги заставила маленький караван вытянуться цепочкой и внимательно смотреть под ноги лошадям. Вдруг раздался пронзительный свист, и на отряд обрушились стрелы. В первую же минуту Гелла растерялась и замерла на месте, глядя, как один из стражей вскинул маленький ручной щит.

«Какой маленький», — думала Гелла, разворачиваясь в седле и пришпоривая лошадь.

Но края миниатюрного щита, напоминавшего скорее символ, а не боевую защиту, вспыхнули и раскрылись подобно зонту; стрелы, коснувшись полупрозрачной пленки, сгорали, но герцогиня уже догнала подруг. Стражи сгрудились вокруг девушек, закрывая их щитами и держа наготове мечи. Силен, Сират и несколько охранников, спешившись, врассыпную кинулись к кустам, но опоздали: нападавшие стреляли с узких легких лодок и теперь стремительно скатывались вниз по течению ручья.

— Вампиры! — Сират сплюнул горькую слюну, и камень, на который она попала, зашипел.

— Спокойно, сын, — Силен, убрал в ножны бесполезный меч. — Нужно убедиться, что девушки не пострадали. Валер эр Луэст был прав, кто-то очень не хочет появления его сестер при Дворе.

— Отец, может быть, стоит изменить маршрут??

— Не уверен, скоро большое поселение, остановимся там на ночь и решим, как быть.

— Хорошо.

Вернувшись к каравану, вампиры подсчитали потери — несколько разбитых кувшинов с припасами, две серьезно раненые лошади и один помятый Кирой Страж. С перепугу орчанка принялась отмахиваться от защиты тем, что подвернулось под руку, а подвернулась полупустая корзинка с ягодами, и теперь храбрый воин щеголял ежевичными пятнами по всей доступной взгляду поверхности.

Навь хорошо подкормилась и решила сходить на охоту — сил уже хватало не только на зайцев и ворон. Убедившись, что шалаш прикрыт мороком от посторонних глаз, а принц спит как младенец, она большими прыжками направилась в лес — если и проснется, далеко не уйдет, а свежей крови хотелось все больше.

Принц очнулся неожиданно, словно вынырнул из глубокого омута. В голове непрестанно зудел комариным писком сигнал вызова, но ответить не получалось. Он шевельнулся, борясь со слабостью, и огляделся — взгляд выхватил потемневшие жерди шалаша, лысую волчью шкуру и земляной пол. В углу лежали его вещи, небрежно накрытые корзиной, амулет ментальной связи горел огоньком, словно раскаленный. Борясь с тошнотой, слабостью и головокружением, принц сполз на пол и буквально усилием воли добрался до кучки амулетов и оружия — увы, амулет погас. Натянув все ремни и кошели поверх белья, он еще раз огляделся и, шатаясь от слабости, направился к выходу. За грубой дерюгой, прикрывающей вход, клубился туман; Калабриан сделал неуверенный шаг, и вдруг его полосы сгустились, и сквозь них проступила оскаленная морда с капающей слюной и горящими безумием глазами. Закричав, принц рубанул мечом — он вспомнил эту пасть, бешеная собака набросилась на него в дворцовом саду, когда ему было около трех лет. Нянька упала в обморок, и он остался с чудовищем один на один. Никто не узнал, как принцу удалось спастись, но теперь он с тем же ужасом наблюдал, как его меч прошел сквозь туманную тварь, не причинив ей вреда. А из-за плеча высунулся короткий клинок и, вонзившись в распахнутую пасть пса, проткнул небо, задев мозг.

— Привет, малыш, испугался? — молодой парень в гвардейской форме склонился над упавшим от неожиданности принцем и протянул руку, помогая встать.

— А … Амиран?

Улыбнувшись, парень растаял в клубах тумана. Тряхнув головой, принц решительно сделал шаг вперед, и навстречу ему выскочила девчушка в длинном фартуке и чепце; ее невыразительное личико, усыпанное веснушками вдруг скривилось, а откуда-то сверху опрокинулся кувшин с водой. Ее принц вспомнил с трудом, но перекосившееся личико девочки вдруг задергалось, словно она пыталась его расправить, а у нее не получалось. А потом под ошарашенным взглядом принца девочка начала взрослеть, а слезы все текли и текли по перекошенному личику, и вот перед ним стояла уже взрослая девушка, вполне миловидная, если бы не загнанное выражение глаз и перекошенный, словно в вечной ухмылке, рот.

— Прости, — выдавил принц, и девушка растаяла, в последний раз взглянув на него затравленным взглядом.

Делая следующий шаг, принц зажмурился, но это не помогло, до него донесся шум борьбы и детские голоса:

— Как ты смеешь мне сопротивляться? Я принц! — потом глухой удар, стон и вновь повелительный голос: — Проси прощения, или твоего отца сегодня же выгонят из дворца!

Мучительная краска стыда залила бледные щеки Калабриана, он вспомнил этого мальчишку — единственный и любимый сын камердинера, приставленного к юному наследнику. Парнишка оказался сильным и ловким и частенько скручивал принца в бараний рог, не имея почтения к его статусу. В тот раз он, кланяясь, униженно просил прощения, чтобы не расстраивать единственного отца, а через неделю исчез; сломленный тоской камердинер неожиданно простудился и тихо умер в своей каморке, а принцу просто приставили другого. Кэл открыл глаза и встретил полный ненависти взгляд крепкого паренька с рассеченной губой.

— Я не хотел… — прошелестело в тумане, и парнишка начал таять, медленно и неохотно, словно хотел что-то сказать.

И так шаг за шагом — слуги, придворные, девушки, а за ним стояли власть, презрение, равнодушие. Каждый шаг указывал ошибки, напоминал события, дарил не случившиеся встречи.

Принц уже не мог кричать, только сипел, делая шаг за шагом в непроглядную серую муть. Наконец ему показалось, что туман редеет, и, держа меч наизготовку, он выпал из тумана в неизвестность.

Тирос медленно продвигался вперед, следуя за усилением импульса. Сзади ехали Амиран и Ивэн, старый гвардеец налил поутру во фляги горячий суп, и теперь они ехали, не останавливаясь, подкрепляясь прямо в седле. Болото объехали краем и выбрались к глубокому оврагу, кони зафырчали, заплясали на месте, путникам пришлось спешиться. Оставив оруженосца с лошадьми, Тирос и гвардеец приблизились к яме и едва не напоролись на меч — принц вывалился из морока навстречу другу и наставнику.

— Ваше Высочество!

— Тирос, это ты?

— Я, Кэл, что с тобой случилось?

— Не знаю, — принц растерянно смотрел по сторонам. — Амиран! — принц неожиданно облапил наставника, а по худым щетинистым щекам заструились слезы.

Тирос с ужасом разглядывал друга: лицо Калабриана осунулось, глаза потухли, в волосах змеей бежала серебристая прядь, рубаха свободно болталась на плечах, а штаны были привязаны отдельной веревочкой. Амиран, не расцепляя объятий принца, тут же снял с пояса флягу и протянул подопечному, но сведенные судорогой руки принца тряслись от слабости, и Тиросу пришлось перехватить его и удерживать, пока он жадно пил.