Война (ЛП) - Андрижески Дж. С.

— Ну не знаю, Мост, — глазами она продолжала изучать вид на бухту через прозрачное стекло. — Судя по тому, что слышала я, ты отлично справляешься, — она бросила на меня более многозначительный взгляд. — Я определённо не жалуюсь на собственное спасение.

Я моргнула, слегка опешив от искренности, которую увидела в её глазах.

Молчание затянулось.

Поколебавшись, я повернулась к ней лицом.

— Наверное, ты знаешь это, но Балидор мне не говорил. Месяцами. Я понятия не имела, что ты вызвалась работать на нас под прикрытием, — помедлив, я оценила выражение её глаз. — Честно, если бы я знала, я могла бы тебе врезать. Ты серьёзно не понимаешь, насколько это было опасно? Потому что я могу тебе сказать… с моей точки зрения, это было довольно рискованно.

Чандрэ пожала плечами, продолжая смотреть на ОБЭ поля.

— Ты находилась куда ближе к опасности, чем я, Мост, — произнесла она с лёгким упрёком. — Честно, если мы будем обсуждать безумные планы, то у меня тоже найдётся, что тебе сказать.

Я хмыкнула, скрестив руки на груди и повернувшись к смотровым экранам.

— Ладно. Справедливо.

— Может, нам стоит разобраться с этим на ринге, — пошутила она. — Надавать друг другу хорошенько?

— А может, мне стоит просто надрать зад Балидору, потому что это он изначально подсунул тебе этот безумный план, — пробормотала я. — Если так подумать, я собиралась поговорить с ним об этом…

Она вновь улыбнулась, всё ещё глядя на воду.

Наблюдая за её профилем, я ощутила, как к горлу подступает ком. В те же несколько секунд я стиснула зубы. Я осознала, как долго я её не видела. Я вспомнила, как чувствовала себя, думая, что она бросила меня и ушла работать на Ревика и Салинса.

Внезапно мне действительно заходилось ей врезать.

Щёлкнув себе под нос, я покачала головой и хмуро посмотрела на Чандрэ.

— Это не имело бы значения, знаешь. В ситуации с Тенью. Когда мы отправились в Аргентину. Я бы не оставила тебя там, Чан, даже если бы ты работала на Салинса. Я бы никогда не оставила тебя в таком месте.

Высокая мускулистая видящая не ответила, но я увидела, как в её тёмных глазах что-то изменилось прямо перед тем, как она посмотрела на меня. Тот мягкий свет в её глазах проступил достаточно отчётливо, чтобы изумить меня. Через несколько секунд она отвернулась, отбросив назад свои афрокосички и посмотрев на команду, которая работала на консолях под нами.

— Я ценю это, Высокочтимый Мост, — произнесла она официально и улыбнулась, не поворачиваясь. — …Как и то, что ты не врезала мне кулаком, когда увидела.

Я снова фыркнула.

Однако я по-прежнему ощущала лёгкое чувство вины. Мне действительно было больно, когда она уехала.

Не просто больно — я злилась. У меня возникло такое чувство, будто она выбрала Ревика вместо меня, и хоть отчасти я это понимала, в то же время я иррационально сердилась на неё, хоть осознавая её мотивы умом, хоть нет.

Более того, с моей точки зрения она даже не потрудилась сказать мне об этом или попрощаться.

Она улизнула в разгар бомбёжки, которую Ревик и Салинс устроили в Дели; не сказала даже «прости» или «увидимся позже» или даже «иди ты нах*й».

Положа руку на сердце, я злилась на неё ещё до отъезда, в основном из-за той ситуации с Ревиком в Вашингтоне, в которой я частично винила Чандрэ — опять-таки, несправедливо. Я злилась на всех, кто согласился с вашингтонским планом Ревика, может, потому что легче было сосредоточиться на этом, а не на том, во что Ревик превратился после.

При этой мысли в мозгу промелькнуло другое воспоминание, и я содрогнулась.

Я накричала и на Касс тоже — а Касс там вообще не было.

Я накричала на Касс за то, что её там не было, что она не поехала с Джоном и Ревиком в Вашингтон. Я обвинила её в том, что она оставила Джона одного, заставила его быть единственным голосом рассудка во всей этой проклятой команде. Вспомнив, что наговорила тогда, я снова содрогнулась. Я извинилась перед ней в ту же самую ночь, но разве извинений после такого может быть достаточно?

Даже Джон после этого несколько дней злился на меня. Он сказал, что я знатно перешла черту. Он также напомнил мне, что это Касс устранила Териана — факт, который большинство команды (за исключением, может, Балидора) замалчивало в связи с её статусом «червяка».

Вспомнив и этот разговор тоже, я ощутила лёгкую тошноту.

Но мысли о Касс сейчас не особенно помогали.

Нахмурившись, я перевела взгляд на видящую с тёмно-красными глазами.

Она была там, в крепости Тени. Она наблюдала, как разворачивалась вся эта ситуация с Тенью и Касс: как Касс узнала, что она Война, и всё, что Тень говорил ей, убеждая, что надо быть на его стороне. Она также видела, как в Касс что-то сместилось настолько, что она начала спать с Фиграном.

Я не посещала те собрания в Олбани, на которых Балидор выслушивал доклады Чандрэ.

Я знала, что это должно быть непросто. Я знала, что мне надо взглянуть на информацию с тех брифингов; просто я ещё не заставила себя сделать это.

Я также знала, что это наверняка причинило Чандрэ боль на личном уровне. Она любила Касс.

Учитывая всё это, Чандрэ вела себя настолько трезвомысляще, насколько это вообще возможно. Может, она и не потерпит выражения эмоций, если я попытаюсь поговорить с ней об этом.

Продолжая смотреть на неё, я осознала, что скучала по ней — по Чандрэ. Я скучала по ней сильнее, чем хотела признаваться самой себе, во многих смыслах.

Я скучала по ней как по подруге. Я также скучала по вкладу, который вносил её голос и мозг в нашу команду.

А ещё очень немногие люди были круче Чандрэ в драке.

Я не очень хорошо закрывала щитами все эти мысли и видела, как Чандрэ улыбнулась прямо перед тем, как взгляд этих красноватых глаз метнулся ко мне.

— А ты сегодня настоящая льстица, да, Мост?

Я закатила глаза.

— Льстица. Она самая. Ты же слышала ту часть, где я хотела тебе врезать? Я ещё не миновала эту стадию.

— Я слышала, — улыбка Чандрэ погасла. — Спасибо.

Слегка покраснев, я сделала отмахивающийся жест одной рукой.

— Я думала, что по большей части это я была засранкой, — сказала я. — Ты же слышала эту часть, верно? Не уверена, что «спасибо» — это уместный ответ, учитывая, как я обращалась со всеми вами, — посмотрев на неё, я заговорила откровенно извиняющимся тоном: — Я правда прошу прощения, Чан. Ты этого не заслужила. И Касс тоже. Тогда я не была добра к большинству своих друзей.

Чандрэ отмахнулась от этого взмахом руки.

— Ты была сама не своя.

Её тон звучал решительно и окончательно, словно на этом тема закрыта.

Она посмотрела на меня своими тёмно-красными глазами, открыв свой свет и всматриваясь в моё лицо.

— Элли, я искренне сожалею, что не воспротивилась плану Дигойза притвориться проститутками для тех червяков, — нахмурившись, она пожала плечами. — Если это поможет, никто из нас не мыслил здраво в тот момент… и твой муж в особенности. Я должна была понять, что работа в одной конструкции с ним подчинит нас его воле, учитывая интенсивность его чувств.

Она выдохнула, прищёлкнув языком и качнув своими косичками.

— …Джон заметил это. Он пытался меня предостеречь. Он говорил, что на меня чрезмерно влияет травма Дигойза. Он сказал, что Повстанцы искажают его свет через эту травму. Он сказал, что я говорю словами твоего мужа, а не своими собственными. Я его не послушала.

Слегка опешив от удивления, я лишь кивнула.

— С Джона станется, — пробормотала я.

— Да, — отозвалась она, взглянув на меня более резко. — Я всё хотела спросить об этом. Тень знает, кто он? Джон?

Я поджала губы, затем выдохнула.

— Я честно не знаю. Я надеялась, может, ты или кто-то другой сумеете нам это сказать.

Чандрэ кивнула, но её красиво очерченные губы поджались.

— Наш хозяин в Аргентине был не очень-то общительным. Я рассказала Адипану, что смогла. Я позволила им детально изучить мой свет. Боюсь, этого оказалось недостаточно, чтобы дать им много новой информации.