Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина

Черные узкие брюки, черные мягкие ботинки, черный свитер с высоким воротом, чародейская мантия. Белые волосы — ноль пигмента — стянуты в гладкий хвост. Я знаю, что в одном из карманов точно лежат ножницы: человек однажды пролил на себя ящериную кислоту в алхимическом подвале Башни Магов, и с тех пор его волосы растут, как гоблинские долги в урожай, регулярно приходится подрезать…

Треугольное лицо, слегка загнутый кверху нос, маленький рот, до странности острые уши — похож на фею. Но он, конечно, не фея. Хотя абсолютно-белая кожа и странно-прозрачная радужная оболочка явно не от мира сего — как будто уже не человек. А ведь всего лишь альбинос — подумаешь, какой-то там меланин потерялся по дороге…

Вошедший в комнату и Ринда продолжали говорить. Я сидела, не шевелясь. Вдруг водянистый взгляд мужчины под белым инеем ресниц соскользнул с девчонки на меня. Молодой человек подавился речью и замер.

— Привет, Гординиус! — возопила я радостно, вскакивая и раскрывая объятия. Меня заметили! — Или лучше господин Сай? Сколько лет, сколько зим! Горди-и-и!

…Я, конечно, не знала, как именно он среагирует в ответ: все-таки давно не виделись, но меньше всего на свете я ожидала, что наш бывший друг, мой бывший кавалер, столкнувшись со мной взглядом, резко повернется и… убежит.

— Что за грёкнутая хрянса?! — басом возопила Ринда, когда маг-альбинос без каких-либо объяснений выскочил за дверь, да еще и хлопнул ею так, что Терновый замок затрясся от основания.

— Поддерживаю! — возмутилась я.

Мне казалось, мы с Горди расстались на хорошей ноте — во всяком случае, достаточно хорошей для того, чтобы одарить меня улыбкой и приветствием, а не вот так вот сматывать удочки.

Я бросилась за ним со всей яростью оскорбленной леди.

Еще не хватало себе комплексов из-за него наплодить теперь! Пренебрёг, зараза!

В холле снова открылась дверь в классную комнату: высунувшаяся воспитательница-тушканчик, впрочем, не успела сделать никому из нас замечания.

Сначала мимо нее черной цаплей пробежал Гординиус, высоко и неуклюже задиравший ноги; потом я, вновь стыдливо подтянувшая штаны; и, наконец, непрерывно голосящая Ринда: «Я решила все загадки! Вы обязаны меня прособеседовать!».

Такой же кавалькадой мы вылетели наружу.

Сырость после вчерашних ливней парила в воздухе, пахла землей и далеким костром. На нас жадно накинулись комары: уже повылезали из всех щелей, гады.

Горди упорхнул за ворота и стремглав бросился на болота. Он летел опрометью, в полунаклоне, и только белый хвостик гадюкой скакал по спине. Ринда осталась у замка, а я, наоборот, не отставала. Спасибо горгулье: после крыш всё видится детской шуточкой.

— Что так быстро-то… — охнул мне в ухо бэльбог. — Направо давай… Налево… Еще левее!

— Спа…си…бо… — на ходу выдыхала я. — А этому, — кивок вперед, — Чего не помогаешь?

— А он из тех, о ком я говорил. Пригнись! — ворчал бэльбог.

Мягкое шерстяное тельце весомо оттягивало моё плечо.

Мы нырнули в болотистый овраг с розовыми бочагами, исходившими магическим паром. В какой-то момент Сай споткнулся, не удержал равновесие и грохнулся, на колени бухнувшись в такую лужу.

Бочаги наполнены водой, не гнилью — и вылезти Гординиусу удалось в момент. Но я уже была очень близко. Он увидел это, обернувшись; ругнулся и, заломив руки и запястья, сотворил какое-то заклятье — что-то пустынное, наверное, незнакомое мне. Тотчас меня огрели по голове будто тролльей бойцовской перчаткой. В ушах зазвенело, в глазах потемнело, и, охнув, я начала оседать на землю.

— Полежи, полежи, я с тобой… Не бойся… — проговорил бэльбог.

Последним, что я увидела перед тем как выключиться, оказалcя зверёк, похожий то ли на крохотную овечку, то ли на лисичку, но с человеческим лицом — маленький, беленький, пушистый и очень симпатичный. С двумя витыми рожками и широким носом.

Кожаной лапкой, похожей на кошачью, дух погладил меня по щеке.

Ой.

Кажется, теперь я знаю, как выглядит бэльбог.

Надеюсь, это не из тех тайн, за которые убивают.

Я очнулась достаточно быстро — судя по тому, что ноги не затекли, а болотная жижа добралась всего-то до подштанников, но не до трусов. Бэльбог ушел — видимо, смутился лопнувшей конспирации.

Я села. И сразу же чуть не упала обратно, увидев огромного призрака… Привидение стояло над бочагом, куда провалился Гординиус во время побега.

«Они превратят твои страхи в миражи и покажут наяву. Люди обычно не хотят себе такого,» — я вспомнила предупреждение лешего с прошлой прогулки.

Так. Ну, мираж, значит, не опасен — уже неплохо.

Потому что призрак выглядел пугающе.

Эта была женщина лет пятидесяти. В мантии до пола, расшитой огромными концентрическими кругами, похожими кольца небесных тел — наверное, парча и золото… Такую мантию я не видела еще ни у кого — только у Его Величества Сайнора на королевских праздниках.

У женщины были короткостриженные черные волосы, зачесанные вперед, как челка, и только один глаз. Второй глаз закрывала фигурная металлическая пластина, продолжавшаяся до уха. На щеке чернел жирный X — непонятно, то ли шрам, то ли татуировка.

Мираж ничего не делал. Только смотрел на меня, не шевелясь, в своей тяжелой, треугольной мантии с рукавами почти до пола, и под этим взглядом я, тёртый, казалось, калач, больше всего на свете захотела разрыдаться…

Меж тем, из соседней розовой лужи выступил еще один призрак.

«Не дыши у этих бочагов…» — вот как начиналось предостережение бэльбога. Хоть я и была в отключке, а дышать не переставала. А значит, и моему страху суждено было воплотиться в мираже.

Я болезненно поморщилась, потому что "моя" лужа показала мне меня. Кого ж еще! Привет хранителю-телепату Рэндому, считавшему меня воплощением эгоцентризма, эх.

Но Тинави из Дома Страждущих в исполнении ядовитого бочага обладала несколькими существенными минусами по сравнению с реальной версией.

Во-первых, она была какой-то… опустившейся. Ни следа интеллекта на лице, глаза тусклые, заплывшие; спина согбенная; одежда грязная и неопрятная; уголки рта — вниз, причем складки вокруг залегли так глубоко, что видно — человек не улыбается. Даже если есть чему — а в каждой жизни есть чему улыбнуться, стоит только поискать — нет, все равно не улыбается. Как будто себя наказывает… И зачем?

Во-вторых, от миражной Тинави несло одиночеством за версту. Той его разновидностью, от которой так мчался Карл когда-то. И, вместе с одиночеством, обидой. На кого? На что? Обидой горькой, разъедающей изнутри, от какой нельзя избавиться, потому что люди по ошибке принимают ее за «стержень». Я задыхалась от этого гнетущего запаха, который показался мне хуже и страшнее, чем ярость и гордыня, исходившие от первого призрака.

Ну и в-третьих, вишенка на торте — миражная Тинави была определенно мертва. Окончательный, неотменяемый труп — уже с признаками разложения.

— Ну и развлечения тут на болотах! — насупилась я.

Потом поднялась, развернулась на пятках к призрачной себе (пометка на будущее: не разворачиваться на пятках на болоте: получается странный штопор), глубоко вдохнув для смелости, шагнула прямо в привидение — прошла насквозь ущербную Тинави. И, оглянувшись, была рада: туман развеялся.

Лишь женщина Гординиуса Сая все так же тяжело буравила меня взглядом, пока я возвращалась к замку: надо найти Ринду и разобраться, что тут происходит.

Владыка Тернового замка, господин Зирт, удивился, когда к нему в кабинет ворвались две особы, не имевшие никакого отношения к детскому дому.

Зирт выслушал (вернее, прослушал) обиды Ринды, а потом, пожав массивными плечами — он весь был какой-то массивный, будто единым жестом Отца созданный — ответил на мой вопрос:

— Да, господин Гординиус Сай регулярно приезжает в Терновый замок, чтобы прособеседовать детей для пансионата. Он же забирает их туда.