Каникулы на Эленмаре (СИ) - Райская Ольга

— Чего вы ждете, леди! — торопил ее Двайн, — убейте его!

Убить? Убить того, что так нежно целовал ее? Убить мужчину, чей смех и шутки сделали последние недели ее жизни прекрасными? У него есть друзья, наверняка родственники, может даже любимая, которые его обожают. Конечно, ведь его нельзя не обожать. Землянин Стас Погодин нужен и важен многим. А что есть у нее? Мама. Но что бы не делала Алейна, лорд Кебрим никогда не отпустит мать. Хотя бы для того, чтобы шантажировать дочь. Двайн? Он хороший напарник и порой в нем мелькало что-то человеческое, но он таштор, присягнувший одному из великих домов. Двайн слишком чтит традиции дома тама Сану и не позволит оставить Стаса в живых. Наемник либо погибает сам, либо устраняет всех свидетелей — вот закон, которого придерживались все дома на Таоку. Люди в лагере так не походили на тех, что окружали ее все года. Члены экспедиции и другие, те, кого она встретила в Академии, все занимались чем-то важным, необходимым всем, а она… они с Двайном… Балласт. Пустое место.

Нет! Погодин будет жить! Последнее, что она сделает — это спасет пусть одну, но светлую душу. И Алейна метнула кинжал в Двайна, попав прямо в сердце. Уж что-что, а в цель она попадала с закрытыми глазами. Таштор удивленно выдохнул и, хрипя, осел на землю, затихнув навсегда.

— Зачем ты это сделала? — опешил Погодин.

— Иначе он убил бы тебя, — улыбнулась девушка, — мы не оставляем свидетелей.

— Но ты вроде не собираешься меня убивать, Алейна, — мужчина внимательно смотрел на солорку, — почему?

— Потому что ухожу я, — девушка улыбнулась, дотронулась до своих губ, словно вспоминая свой первый и… наверное уже последний поцелуй, а потом вонзила кинжал себе в грудь.

— Неееееееееет! — взревел Погодин бросаясь к падающей солорке. Хрупкая, нежная, почти невесомая, он не дал ей упасть.

Почувствовав его рядом, Алейна открыла глаза и прошептала:

— Как трудно жить и как легко умирать… — алая струйка вытекла из уголка ее губ и устремилась к шее, но девушка уже закрыла глаза.

— Доктораааа! — заорал Стас, подхватывая бесчувственное тело на руки и устремляясь к медицинскому домику.

Разбудил меня сильный шум в коридоре. Кто-то громко разговаривал, всхлипывал и даже кричал, что-то падало и скрежетало. Открыв глаза, я поняла, что оцепенения, вызванного успокоительными препаратами, больше нет, и решила посмотреть, что же там все-таки происходит. Около кровати аккуратно стояли мягкие, пушистые тапочки, между прочим, не больничные, а мои собственные. Не иначе, бабушка Пелагея позаботилась о любимой внучке. Думать об этом было приятно, словно дома на миг очутилась. Всунув ноги в уютную обувь, направилась к двери. От долгого бездействия тело затекло и никак не желало слушаться.

Потихоньку дошла до двери и, открыв ее, выглянула в коридор. В обозримом пространстве никого из людей не было, лишь андроиды-уборщики замывали следы крови на белых пластиковых полах, да в отдалении слышались тревожные голоса, которые, как бы не силилась, разобрать не могла. Глядя на красные разводы, ужаснулась Боже, что еще могло произойти на этой, кажущейся вполне мирной, планете?

— Где доктор Париту? — спросила я у робота.

— Он занят с новой пациенткой, как и остальной персонал, — ответил он механическим голосом. Все андроиды на станции были типовыми моделями, с одинаковой внешностью. Лишь порядковый номер, вышитый на комбинезоне, отличал их друг от друга. — Фаэре требуется помощь?

В ответ я отрицательно покачала головой и протиснулась в коридор, стараясь идти вдоль стеночки, чтобы не наступить в еще неубранную кровь. Робот сказал «пациентка», значит — женщина. Надеюсь с Хуней и бабушкой Пелагеей все в порядке. Тревожные мысли не давали покоя. С замирающим сердцем дошла до стеклянных дверей, за которыми стояло несколько медбоксов. Там, в помещении, вокруг приборов суетились люди в белоснежных комбинезонах. Звукоизоляция была хорошей, поэтому, о чем говорят медики я не слышала, но продолжала следить за каждым их действием, поэтому не сразу заметила прислонившегося к стене Погодина. Форму Стаса покрывали кровавые разводы. Отрешенный взгляд откровенно пугал, словно друг смотрел и ничего не видел вокруг. Да, так оно, скорее всего, и было на самом деле, потому что меня он не заметил.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила я, вплотную подойдя к нему.

— А? Что? — переспросил Погодин, но, кажется, так и не пришел в себя, даже меня не узнал. Хотела повторить свой вопрос, но в этот момент в дверях появился Ваку Париту и Стас бросился к нему.

— Как она, доктор? — спросил он, преграждая бедному, маленькому ксури дорогу.

— Да, что за сутки сегодня такие? — возмутился врач, — пациенты — сплошь молодые девушки, а сумасшедшие кавалеры не дают работать! Пропустите, молодой человек!

Старший медик экспедиции постарался проскользнуть мимо Погодина, но тот и сам пропустил его, крикнув вдогонку:

— Доктор, скажите хоть что-то!

— Девушку поместили в медбокс, а он может многое, но не все. Слишком большая потеря крови. И если на каждого члена экспедиции у нас есть синтезированная плазма, то на гостей мы не рассчитывали, — фаэр Париту говорил отрывисто и быстро, волнение переполняло его, — чудо… Ей поможет лишь чудо.

— Что нужно сделать, чтобы чудо произошло? — шепотом спросил Стас.

— Нужно, чтобы девушке подошла плазма хоть кого-нибудь из членов экспедиции, так как на синтез времени нет. Но это маловероятно — она солорка. — Маленький ксури заспешил прочь, скрывшись за одной из дверей.

Погодин привалился к стене и сполз по ней, присаживаясь на корточки. Он тяжело вздохнул, закрыл лицо руками и больше не издал ни звука. В коридоре появилась Пелагея Джоновна в сопровождении Белиготара Сорга и тангира Элвэ. Все были крайне обеспокоены.

— Что случилось? — задала ба мне тот же вопрос, который несколькими минутами раньше я задавала Стасу.

Ответа не знала, особых подробностей тоже, поэтому, гордо расправив на груди свою любимую пижаму с красными маками на черном фоне, решила поделиться своими наблюдениями:

— На сколько я могу судить, там — кивнула головой на помещение с медбоксами, — находится солорка. С ней произошло что-то настолько ужасное, что ее жизнь висит на волоске, в прямом смысле этого слова. Погодин имеет к этому какое-то отношение, но сам находится в таком состоянии, что добиться от него вразумительного ответа мне не удалось.

Цепкий взгляд Пелагеи Джоновны мгновенно просканировал Стаса. Она развернулась к деду и тихо скомандовала:

— Успокоительное. Легкое. Быстро.

Надо отдать легару должное, ни одного лишнего движения, ни одного вопроса. Он просто исчез на несколько секунд, чтобы вновь материализоваться, держа в руке инъектор. Тангир придержал моего друга, пока Сорг впрыскивал в него препарат. Спустя несколько мгновений, взгляд Погодина все же сфокусировался, став осмысленным. Он осмотрелся, словно вспоминая, как здесь очутился, а потом его лицо вновь стало печальным и Стас низко склонил голову.

— Что произошло? — повторила свой вопрос ба. На этот раз получила на него ответ.

Пока Погодин подробно расписывал ночное происшествие, ко мне подошел Дарин. Он встал так близко, что спиной я чувствовала его тепло. Было приятно. Пока спала, успела соскучиться по эленмарцу.

— Треугольника уже нет в лаборатории, — чуть наклонившись, едва слышно прошептал «леденец», вызывая у меня волны мурашек.

— А где он? — выдохнула я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Там, где ему самое место — в храме, — даже не видя лица Дарина, отчетливо понимала, что тангир улыбается, — тебе привет от Сумрака.

Представляю в какой форме он его передал. Чего-чего, а сарказма наглому кошаку не занимать. Весть о треугольнике меня одновременно и обрадовала и огорчила. С одной стороны артефакт занял свое законное место, а с другой — придется как-то объяснять его исчезновение из лаборатории. И если ба и легару мы все равно собирались обо всем рассказать, то, как объяснить это другим, не упоминая храм, не представляла.