Служанка (СИ) - Росси Делия

А потом все изменилось. Видение приморского города исчезло, ускользнуло, как мое недавнее счастливое прошлое, а меня утянуло в непроглядную темноту, в холод и мрак иной реальности, в узкие катакомбы какого-то подземелья.

Я спала. Знала, что сплю, но видение было таким реальным! И ощущения от него – тоже. Руки озябли, тело покрылось мурашками, сердце стучало все быстрее и быстрее, казалось, еще немного, и оно выпрыгнет из груди. Мимо проплывали неровные стены, забранные решетками крошечные полукруглые окошки и низкие своды, а меня все несло куда-то, тянуло неведомой силой. А потом, в один миг, все прекратилось. Я ощутила под босыми ногами ледяной каменный пол и увидела огромное красное пятно. Оно мерцало на одной из стен, с каждой минутой становясь все больше. Мать-Создательница! Куда меня занесло?

Я огляделась по сторонам. Пещера показалась знакомой. Неужели Белвиль? И в тот же миг тишину нарушил знакомый настойчивый стук. Он шел из-за стены, звал меня, просил… О чем? Я не понимала. Не понимала, но чувствовала, что в этом звуке нет угрозы. В нем была мягкая мольба и что-то такое, что тянулось к моему сердцу и умоляло о помощи, как мог бы просить потерявшийся ребенок или немощный старик. Стук становился все сильнее, громче, настойчивее. И я сдалась: приложила руки к светящимся камням, закрыла глаза и попыталась рассмотреть стену внутренним зрением. Передо мной оказалась плотно переплетенная решетка. Она выглядела монолитной, но пальцы уже ощупывали призрачные квадраты, отыскивая замок. Откуда-то я знала, что он непременно должен там быть.

И я его нащупала. Тонкий, незаметный, скрытый от посторонних глаз. Он медленно растаял под моими ладонями, стена поддалась, стала мягкой на ощупь, и каким-то образом я прошла сквозь нее и оказалась в узком, похожем на длинный тоннель коридоре. Его стены и пол мягко мерцали и пульсировали в такт раздающемуся стуку. Они будто подталкивали меня вперед, заставляя идти все быстрее, и я уже почти бежала, а проход так и не заканчивался. Он вел меня все дальше, неуклонно уводя куда-то вниз, в глубину горы, на которой стоял Белвиль.

Коридор закончился внезапно. Только что я шла по мягко пружинящему полу, и вот уже стою под сводами огромной пещеры, в центре которой находится большой неровный камень, от которого и расходится тот самый загадочный звук. Я сделала шаг, другой, а потом остановилась и огляделась.

Высокие своды терялись в темноте, напоминая купол монастырского собора, стены отсвечивали красноватым светом, в них виднелись круглые отверстия, а за ними – коридоры, точно такие же, как и тот, что привел меня сюда. А внутри камня все раздавался загадочный стук – ровный, убыстряющийся с каждой минутой, и пол дрожал под моими ногами, отзываясь на этот настойчивый звук. Он звал меня. Просил подойти и прикоснуться. Умолял. И я не смогла противиться призыву. Подошла, протянула ладонь, коснулась холодной, даже ледяной поверхности и…

– Илинка! Вставай, на работу проспишь! – вплелся в убыстряющийся стук голос Златки. – Илинка! Ты слышишь?

Я открыла глаза, рывком, не совсем понимая, что происходит, села в постели и удивленно огляделась. Вокруг была привычная обстановка нашей со Златкой каморки.

– Ты чего разоспалась? – спросила соседка и зевнула.

Она сидела на кровати и расчесывала свои густые темные волосы редким гребнем. Вид у нее был заспанный и недовольный.

Я пожала плечами. Ладони до сих пор покалывало. Неужели это был всего лишь сон? Но какой реальный…

– Ох, ну и ночка выдалась! – вздохнула Златка, откладывая гребень и ловко заплетая косу. – Да и сегодня денек не лучше будет. Вчера дознаватели понаехали, полный замок, допрашивать всех будут.

У меня внутри похолодело. Как ни готовилась, а все равно новость врасплох застала.

– Как бы беды не вышло, – не унималась Злата. – Господам-то что? Выкрутятся, как всегда, а нам отдувайся. Не слышала, где яд нашли? – спросила она. – Дан Кражич ничего не говорил?

Я отрицательно качнула головой, думая о том, успели дознаватели бумаги работников просмотреть, или не до того им было?

– Если отраву в вине найдут, это ещё ничего, – не унималась Златка. – А вот если в еде, так ведь всех кухонных допросами замучают. Ох, лишеньки! – пригорюнилась она. – А ну как помрет хозяин? Что ж с нами-то будет? Где работу искать?

Я только усмехнулась. Эк Златку из стороны в сторону швыряет! То допросов боится, то из-за работы беспокоится. А на арна ей плевать: выживет, не выживет – какая разница?

Я невольно сжала кулаки.

– Что? – повязывая фартук, спросила соседка, а я в который раз подивилась тому, как легко она мои мысли улавливает. – Только жизнь налаживаться стала, и на тебе! А я уж было понадеялась приданое собрать, с такими-то деньгами.

Златка расправила складки форменного платья, провела ладонями по крутым бедрам и снова вздохнула.

– Как думаешь, если арн помрет, разрешат нам одёжу себе оставить или заберут?

Златка вздохнула.

– Вот, вроде, и страшный лорд Штефан, от одного взгляда мурашки бегут, а хозяином хорошим оказался. И одел, и денег дал, да и еды больше стало, видала, сколько Богдана всего на стол выставляет? Раньше одну похлебку ели, а теперь и разносолы всякие, и мясо когда-никогда перепадает. А если арн помрет, где работу искать?

Я не ответила, продолжая раздумывать над своим ночным видением. Паница учила, что к снам нужно относиться внимательно. Иногда среди них вещие попадаются. Может, и мой из таких?

– Какая-то ты сегодня странная, – задумчиво покосилась на меня соседка. – С тобой все нормально? – подозрительно спросила она.

Я только кивнула и принялась приводить себя в порядок. Толку что-то Златке объяснять, если сама не понимаю, что со мной происходит? Сон этот, стук, который меня преследует, камень, под руками оживший, зов, что в сердце тонкой серебряной змейкой вьется…

Умывшись, торопливо натянула платье, заплела косы и зашнуровала новые ботинки.

– Ох, до сих пор не верится, какие платья справные нам сшили! – не унималась Златка. – Обидно будет, если отберут.

Я только вздохнула. Одежда – последнее, о чем стоит переживать, уж я-то это знала.

– О, третий удар уже! – заслышав колокол, встрепенулась соседка. – Идем, а то опять Салта орать будет.

Златка прихватила платок и потянула меня вон из комнаты.

***

Штефан

Замок был похож на угрюмое воронье гнездо, обитателей которого согнали с насиженного места. Дворецкий, экономка, слуги – все они суетились, дрожали за свою шкуру, боялись и одновременно сгорали от любопытства. Штефан ловил на себе жадные, трусливые взгляды, и видел в них один общий вопрос: – «Как же ему удалось выжить? Неужто арнам и яды не страшны?».

Он усмехнулся. Если бы так и было… Нет, он всего лишь использовал сонный корень, чтобы всех в заблуждение ввести. Нужно было создать иллюзию мнимого отравления, понаблюдать за окружающими, чувства и мысли их узнать. И ведь купились. Поверили.

Хотя, разубеждать он никого не станет. Пусть знают, что хозяина не убить. Может, попыток меньше будет? Или же они станут изощреннее?

Кстати, насчет попыток. Что все-таки значит тот лоскут, что девчонка за картину спрятала? И что за символы на нем вышиты? Он таких никогда не видел. Оберег? Смертельное заклятие?

Он расправил белую ленту и разгладил ее рукой, вглядываясь в тонкую, едва заметную вышивку.

– Ваше сиятельство, а откуда это у вас? – вкрадчивый голос дознавателя Зданича заставил отвлечься от непонятных символов.

– А вы знаете, что это? – вопросом на вопрос ответил Штефан и поднял взгляд на Главу имперских ищеек.

– Вы позволите?

Зданич придвинулся ближе и протянул руку, и Штефан поймал себя на том, что не хочет отдавать ему вышивку девчонки. Свербело что-то внутри, не доверяло чужаку.

Преодолев внутреннее сопротивление, он придвинул кусочек ткани дознавателю.

– Интересно, – пробормотал тот, разглядывая искусные стежки. – Полагаю, это какой-то оберег, навроде тех, что на побережье делают. В наших местах такие редко встретишь. Кто вам его дал, милорд?