Избранница Звёздного лорда (СИ) - Любимка Настя

— Я отдала свою жизнь! Я умирала восемь дней кряду и…

— И явно не понимала на что шла.

Призрачное тело пошло рябью. Я знал, что она злится. Но ее злость была бессильной и имела привкус отчаянья. Нет, я слишком хорошо знал свою мать, чтобы верить в то, что ее помысли были чистыми.

Она прошла ритуал, выпив половину нашего клана. Не только она мучилась, отдавая свою жизнь. И пусть остальные выжили, но кто сказал, что им было легче? Кто сказал, что они не балансировали на грани? И пока я не стал главой клана, не мог им помочь? Первая леди дома аль Кахар забирала энергию из всех, кто принадлежал нашему роду. В противном случае, у нее бы ничего не получилось.

Разве думала она тогда о своих людях? Разве интересовалась тем, сколько мне потребуется времени, чтобы восстановить наших людей? Потому-то к айсе давно никто не прибегает. Более шестисот лет у высших кланов не было новых вливаний в айсе. Не было свежей крови и членов семьи, кто решился бы на этот жуткий ритуал. Моя семья во всем отличилась. Погиб сравнительно молодой глава, от его сына сбежала невеста, а мать вошла в айсе. Наш клан простили только потому, что я имел весомую поддержку. Потому что мне пророчили место отца. И я прошел все испытания с четью. Стал не только главой своего клана, но и главой Аритаса.

— Да не понимала, Дамир! Да пожалела! — некогда красивое лицо матери исказила гримаса отвращения.

Отвращения к себе самой и своим слабостям. Я это отчетливо понимал. Как и то, что мне уже не нужны извинения. Мать права, я давно не мальчишка.

— Неважно. — Я тряхнул головой. — Это давно уже неважно. А вот что меня не устраивает, так это твой эгоизм. Ты не имела права вмешиваться в мое сознание и притуплять мой разум. Ты подставила под удар не столько меня, сколько мою ритани. Я уверен, что остальные противились твоему самоуправству.

— Ты прав. — Женщина понурила голову. — Я поторопилась. Я поняла это, Дамир. Но поступить иначе не могла. Я вновь ее нашла, почувствовала. Мы все были ошеломлены и не желали тебе зла. А внешние обстоятельства… ты знаешь, я не могу многого объяснить, не имею права, но поверь, девочка вернулась домой.

Я вскинул голову и пристально посмотрел на мать. Я знал, что айсе заглядывают куда дальше, чем единственная жизнь. Они видят будущее своих потомков. Четко, ясно и точно знают, какая тропа и куда приведет. Вот только практически ничем не могут делиться с живыми. Существуют редкие исключения. Такие как обретение ритани.

— Она ритаска? — сам не понял, почему мой голос охрип. — Атенаис ритаска?

Ильканта и при жизни умела держать лицо, а уж после смерти… Она проигнорировала мой вопрос. Ничто из ее внешности не могло ни подтвердить, ни опровергнуть мою догадку.

У меня было лишь предчувствие, еще там на корабле. А теперь, есть острые подозрения, которые я обязан подтвердить.

Потому что если Атенаис ритаска и ей двадцать восемь лет, нашей свадьбе не бывать. Как минимум еще два года. А как максимум еще семь лет, потому что наши женщины становятся совершеннолетними в тридцать. А полностью созревают к тридцати пяти годам. Если брать Земное исчисление. Никто не позволит своей дочери выйти замуж раньше. Даже за меня, даже при условии, что она для меня стала ритани. Исключение возможно лишь в одном случае, если и я для нее стану ритани. Но…опять же, она не созрела, чтобы это понять и прочувствовать. И воспитывалась вдали от родины, не проходила посвящения и ритуал пробуждения родовых корней.

— Мне жаль, что я повела себя эгоистично. Наплевала на своих людей и тебя, но я никогда не желала тебе зла. Мной двигал страх одиночества и осознание той незавидной участи, которую я должна была принять. — Мать смотрела на меня неотрывно. — Мне стыдно признаваться в том, что я хотела иного итога от ритуала, но предки распорядились иначе.

— Иного итога? — я буквально задохнулся от гнева. — Ты хотела пройти тропою отца?

— Да.

У меня не было слов. Моя мать, ритани погибшего главы, вместо того, чтобы поддержать своих людей, которые также, как и она, были потрясены внезапной смертью того, кому подчинялись, стать для них утешением и найти утешение в них, эгоистично решила, что может всех бросить, отобрать их жизненную энергию, что бы уйти вслед отцу на его тропу перерождения. То есть родиться с ним в одно время и в одном месте. И если бы не решение предков, то так бы оно и случилось. А ведь я бы не позволил своей матери погибать в одиночестве. Да, существовала традиция. Незыблемая. Вдова высшего ритаса не имел права на личную жизнь. Но…моя мать была молода. Ей всего-то исполнилось триста семнадцать лет. И провести больше половины отмеренного времени одинокой женщиной, которая больше не могла стать матерью, не могла познать радость сильного плеча, на которое можно опереться, я не допустил бы подобного. Пошел бы против всех, однако, выбил бы для нее права на нового мужа. Мой отец не был для нее ритани. А значит, спустя время, ее сердечная рана бы затянулась.

Я усмехнулся, так вот почему предки ей отказали сделав частью айсе…

— Я оступилась тогда, когда больше всего была нужна тебе и нашему клану. И все эти годы боялась поговорить с тобой, смирившись, наблюдая за тем, как пустеет наш дом и как ты отчаянно не желаешь в него возвращаться. Я признаю свою ошибку, но я не могу ее исправить.

Глава двенадцатая

— Конечно не можешь. Это твое наказание, мама. — Я вздохнул и прикрыл веки. Мне ведь подобное и в голову не могло прийти. Я думал, мать просто струсила. Испугалась того, что ее ожидает. Я ведь даже с ней толком поговорить не успел! Бросился на поиски Димитры, будь проклята эта девчонка. Откуда я мог знать, что мать пойдет на такую глупость? — На мой взгляд, слишком жестокое. Но предательство, не та вещь, которую можно прощать.

— Я знаю, Дамир. Я в полной мере прочувствовала все, что натворила. И у меня есть вечность, чтобы все исправить.

А вот и надменность Ильканты аль Кахар. Вот такой она и была при жизни. Высоко поднятая голова, расправленные плечи, и взгляд такой, от которого пробирает до костей.

Полностью уверенная в себе и своих действиях. И неважно, что эти самые действия продиктованы эгоистичностью.

Впрочем, теперь она айсе и навредить или сделать что-то по своему желанию не может. Такова ее «жизнь» теперь — во благо и процветание рода. Навредить ни мне, ни моим детям или моей избраннице она не сможет. Как и родственникам моей ритани.

— Я поторопилась, не дав тебе здраво мыслить. Но теперь, Дамир, все в твоих руках. Здесь, — мать окидывает взором пространство, — твой дом и твоя крепость. Я уверена, ритани наведет порядок и станет твоей поддержкой, которой я не смогла стать.

— Ты опять взваливаешь на чужие плечи свою работу, — я ухмыльнулся, понимая, что мама не ошиблась.

Атенаис очень способная девушка. Не капризная, не истеричная, и при этом ради своих близких готова на многое. Даже жизнь отдать.

— Я буду помогать. Мы все будем помогать.

— Знаю, — кивнул. — Не лезь ко мне в голову, даже если тебе покажется, что так будет правильно. Мне нужна трезвая голова, а не вопящие инстинкты.

— Понимаю, — склоняет голову, признавая свою оплошность. — Такого больше не повторится. Но и ты, не отгораживайся от нас.

— Не буду, — я и сам давно понял, что это было моей ошибкой. Столько лет игнорировать и блокировать айсе. На пользу это точно не пошло. — Через час я жду полный отчет по младшим ветвям, а сейчас собери мне прислугу, пора исправлять ошибки.

Ильканта просветлела лицом. Удивительно, ноя никогда не приводил в этот дом своих любовниц. И жену не желал везти сюда, на внутреннем уровне отгораживаясь и не желая принимать свою суть и свой род. Моя обида на мать сыграла дурную шутку. Там, где я брал силой и умом, пасовал в собственном доме, пустив на самотек.

— Я не потерплю предательства, — глядя на собравшихся, произнес я. — Клятву роду никто не отменял. Роспуска не будет. Навредите мне или моим гостям — умрете сами и умрут ваши семьи. Пощады не ждите.