Крылья колдуна (СИ) - Ярошинская Ольга

35.

Алиса дописывала сочинение, не особо вникая в то, что выводила ее рука. Внутренний конфликт возникает у героя при выборе решения. За нее все решили другие: где она будет жить, что есть, какую одежду носить. Когда-то все было по-другому: ей казалось, что она что-то значит и даже — вот глупости! — может менять этот мир. С детскими фантазиями, раскрашивающими жизнь в яркие краски, она давно попрощалась. Сейчас Алиса ясно видела — все вокруг серое: и мир, и люди.

Дверь тихонько скрипнула, и в кабинет вошла новенькая. Она села на свободную парту позади, тихо вздохнула. Алиса дописала предложение, поставила точку.  Потом, не выдержав, повернулась. Глаза у новенькой были синие-синие, как вечернее небо, и, казалось, в глубине их мерцали звезды.

— Привет, — прошептала та. — Мы уже знакомы. Яблоня.

Алиса кивнула, отвернулась, положила ладони на парту.

Что-то изменилось.

Привычный озноб никуда не делся, и руки все так же мерзли, будто она только что окунула их в ледяную воду, но сквозняк, струящийся вдоль позвоночника, исчез, и теперь по спине медленно растекалось приятное тепло. Будто она сейчас сидит не на опостылевшем уроке, а на пляже, под июльским солнцем. Алиса закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Тепло стало более явным. Словно кто-то ласково провел по ее спине рукой. Вздрогнув, она обернулась, с подозрением посмотрела на новенькую.

Матильда — вспомнила она ее имя. Ее руки — тонкие, ухоженные кисти с розовыми овалами ногтей — недвижно лежали на парте. На среднем пальце блестел крупный серебряный перстень.

— Может, тебе нужна чистая тетрадка? — неуверенно предложила Алиса. — Возьми в шкафу.

— Спасибо, — ответила Матильда и вдруг пересела к ней за парту. — Расскажи лучше, куда я попала. Здесь всегда так…

Она замялась, подбирая слово.

— Всегда, — хмуро ответила Алиса.

С новенькой оказалось легко. Она задавала простые вопросы, на которые Алиса знала ответы: какой урок ее любимый, что вкусного готовят в столовке, кто из преподавателей хуже всех.

— Селена, — ответила Алиса. — Сама не знает, чего хочет. Задает одно, спрашивает другое. Хотя, если оценивать по профессиональному уровню, то может и Руби. Думаю, она вообще не преподаватель. Ты ее сейчас увидишь, у нас следующим уроком рисование.

На перемене новенькая тоже не отходила от нее, хотя другие девочки проявляли интерес, знакомились. Ванесса предложила сесть с ней за парту, но Матильда осталась с Алисой.

Руби явилась на урок в любимом спортивном костюме желтого цвета — одуванчик, пышущий оптимизмом. Она раздала всем листки бумаги и цветные карандаши и, сев на стул в проходе между партами, велела рисовать ее портрет.

— И похудее, девочки, не акцентируем внимание на щечках, — сказала она. — Разве что на ямочках. Новенькая, как тебя зовут?

— Матильда.

— Взрослое имя, — заметила Руби, пристально ее рассматривая. — Но тебе идет. Рисовать умеешь?

— Не очень, — ответила та.

Хотя Алиса видела, что рисует Матильда хорошо. Руби у нее вышла на удивление похожей: и короткий нос, и светлый ежик волосы, и даже щеки никуда не делись.

— Нет, вы меня за что-то невзлюбили, — пожаловалась учительница, рассматривая работы учениц. — Джулия, и ты туда же!

Она всмотрелась в портрет и вдруг выдернула его из-под руки девочки, так что карандашная линия перечеркнула все лицо.

— Отдавайте сейчас же, — буркнула Руби, быстро собирая работы. — Вы не сумели увидеть мою классическую красоту, оценить тонкие черты! За это побежите два лишних круга на стадионе!

В классе послышались возмущенные голоса, но Руби непреклонно покачала головой и открыла дверь кабинета.

— Вперед, переодевайтесь.

Алиса провела новенькую в раздевалку, где той выдали комплект формы — белую майку, синие штаны и кофту на застежке, подобрали кроссовки по размеру. Потом они бежали рядом, подбадриваемые Руби, которая веселым колобком катилась позади. Остальные девочки то и дело поглядывали на зрительные ряды, и Алиса, прищурившись, тоже посмотрела в сторону деревянного помоста с лавками, выкрашенными в белый.

— Там твой дядя, — заметила она.

— Знаю, — недовольно буркнула Матильда.

Заметив ее взгляд, мужчина помахал рукой, и новенькая, улыбнувшись Алисе и похлопав ее по плечу, отклонилась к краю беговой дорожки и легко взлетела по ступеням, будто и не было этих нескольких кругов по стадиону. Преподаватель поднялся с места, когда Матильда приблизилась к нему, замедляя шаг. Алисе на миг показалось, что он собирается поцеловать руку племянницы, но Матильда села на лавку, обняв себя и спрятав ладони подмышками.

— Это еще что, — недовольно пробурчала Руби, поравнявшись с Алисой. — Никакого уважения к преподавателю!

Она тоже направилась к помосту, и девочки перешли на шаг, а некоторые и вовсе остановились, пытаясь отдышаться.

Алиса же с удивлением поняла, что не чувствует усталости. Ноги сами несли ее по беговой дорожке, сердце ритмично разгоняло кровь, а руки стали горячими, как батарея. Она пробежала целый круг и только тогда остановилась. Руби уже спускалась с помоста, раскрасневшаяся, недовольная, преподаватель словесности хмурился, сидя на лавке, а Матильда шла по направлению к пансиону.

— Куда это она? — спросила Алиса.

— Надо же! — искренне удивилась Руби. — Ты умеешь разговаривать! Что за день-то такой? Сначала Джулия открывает в себе талант шаржиста, потом новенькая вдруг решает, что для нее закон не писан, Клэр вообще не почтила нас своим присутствием, а теперь ты… Я видела, как ты бежала — хоть на соревнования выставляй. А ведь раньше всегда в хвосте плелась.

Алиса смутилась, не зная, что ответить. Она действительно чувствовала себя странно. Может, из-за солнца, изредка пробивающегося через тучи. Или из-за новенькой, которая не шарахалась от нее, как остальные девочки, а наоборот, проявила интерес. Но только Алиса словно проснулась после зимней спячки.

— Куда пошла Матильда? — повторила она, глядя в глаза Руби.

— Куда-куда, — пробурчала та. — Сказано было — бежать. А она вдруг решила занять места в зрительном зале. Есть правила. Нарушать их — значит подрывать преподавательский авторитет.

— Вы ее наказали? — тихо спросила она, уже зная ответ. — Отправили в библиотеку?

— Правила одинаковы для всех! — выпалила Руби. — Так, чего встали? Размялись? Идем на прыжки. Помним технику? Разбег, максимальная скорость, толчок, стопы вперед.

Алиса глянула вслед удаляющейся фигурке в синем спортивном костюме. Преподаватель словесности куда-то запропастился, и Матильда выглядела такой одинокой и хрупкой, что Алисе захотелось догнать ее, остановить, предупредить…

— Пойдем, — Руби подтолкнула ее в спину. — Может, ты и прыгать научилась?

Солнце спряталось за тучи, и холод вернулся. Пробрался под синюю кофту, которую до Алисы наверняка носила какая-то другая девочка, схватил за горло ледяной рукой.

Она не герой. И ничего не может сделать ни для Матильды, ни для себя.

Поежившись, Алиса ссутулила плечи и послушно поплелась за девочками.

36.

Спускаясь по лестнице в библиотеку, Тиль бездумно вела рукой по гладким деревянным перилам. Ступени были слегка вогнуты, словно продавлены множеством ног, в обломках барельефа, оставшегося на потолке, мерещился жуткий оскал. Тиль взялась за дверную ручку — ребристый бронзовый шар — и повернулась, услышав чьи-то шаги.

— Подожди меня, — попросил Ланс, сбегая к ней, и Тиль, выдохнув, поняла, что сейчас она действительно рада его видеть — уж больно жуткое впечатление производила библиотека, а ведь Тиль даже не открыла в нее дверь.

— Тоже жаждешь быть наказанным? — спросила она.

— Нет, — ответил Ланс. — Такие игры мне не нравятся. Если ты понимаешь, о чем я.

Закатив глаза, Тиль вошла в библиотеку, которая встретила их гулкой пустотой. За столом никого не было, и Тиль, перегнувшись через него, увидела корзинку с вязанием. Спицы, воткнутые глубоко в клубок, венчались желтыми каплями янтаря, толстая красная нить стекала через край корзины, как струйка крови. Из глубины помещения донесся неразборчивый шепот, и Ланс с Матильдой, переглянувшись, пошли туда по ковровой дорожке, вытертой, как пересохшее русло реки.