Мы Крылья (СИ) - Вечерский Кристоф

Сияние начало нарастать, наполняя комнату голубоватыми  оттенками, и, больше не в силах сдерживать себя, я перевёл взгляд на один из огромных декоративных  кубов, являвшихся прототипом пуфа обыкновенного, о коих я рассказывал вам ещё в самом начале. Сияние лилось прямо меж сомкнутых граней.

Я вмиг протрезвел и, словно одержимый, бросился к кубу, одним движением скидывая верхнюю панель. В комнате тут же стало светлее. Вместе с сизым заревом прямо из сердца куба исходила тёплая розовая аура!

- ВОТ ТЫ ГДЕ! - воскликнул я, чувствуя, как тело пробирает дрожь.

Значит, я не сошёл с ума! Но не успел я обрадоваться столь приятному умозаключению, как моему удивлению не было предела, когда я вновь увидел то, что так долго искал.

- А ты-то как сюда попал? - возмутился я, уставившись на игрушечного медведя, обнимающего потерянную ледышку с сердцем внутри.

С одной стороны - сердце опять было со мной, и это не могло не радовать, но с другой стороны - оно снова было полностью покрыто льдом. Мой восторг сменился чувством вины! Всё-таки я подвёл тебя! Сердце светилось, но вовсе не как прежде, оно очень тускло мерцало, переливаясь розовым холодком.

«Да, я подвёл тебя! - заговорил я с ледышкой, беря её в руки. - Но, пожалуйста, вернись! Я обещаю всё исправить, обещаю, что не повторю былых ошибок, только возвращайся скорей!» Я обнял ледышку и решил, что не выпущу её из рук до тех пор, пока та хоть на каплю талой воды не станет теплее. Едва я прижал её к груди, сияние пропало вовсе! От удивления я чуть было не выронил  холодный монолит и, переполняемый непониманием, осторожно поставил его на пол. Но только он коснулся плитки, как сердце внутри зажглось с прежней силой!

- Почему ты гаснешь? - с горестной досадой в голосе спросил я. - Ты больше не хочешь быть рядом?! Хотя, зачем я спрашиваю, ведь и так ясно: я снова причинил тебе боль. Не люблю говорить этих слов, потому что не хочу, чтобы время превратило их в избитую фразу, но сейчас скажу! Прости меня!

Подняв ледяной куб с пола, я опять обнял его крепко, насколько хватало сил! Холодно?! Да плевать, такова цена ошибок,  не отпущу столько, сколько потребуется, главное, чтобы лёд начал плавиться.

Сердце снова погасло. Мне захотелось выть! Я смотрел на сердце и кричал:

- Почему ты молчишь?! Ведь чувства не могли исчезнуть за каких-то полдня?!

- Ладно, - устало подытожил я, - требовать взаимности я права не имею, как собственно, и ни один человек на свете. Насильно мил не будешь. Спасибо хотя бы за то, что вернулась, мы снова рядом, и это главное. И ты, действительно, вправе обижаться!

Тяжело вздохнув, я поднял медведя и заботливо вернул погасшую ледышку в его объятия, вспоминая как ещё утром точно так же очень бережно обнимал обладательницу этого заточенного в ледяной плен сердца, укрывая пледом её хрупкие плечи. И только я убрал руки, холодный розовый комочек очень ярко вспыхнул, с былой силой обдавая меня приветливым теплом. Камень свалился с моих плеч, я улыбнулся,  понимая, что, не смотря на обиду, меня слышат.

- Ты очень нужна мне, - прошептал я, - пожалуйста,  возвращайся поскорее.

Сияние в ледышке усилилось до пламенно-алого, и сердце  лучезарно замерцало, будто снова улыбаясь. На душе стало очень  легко, а вот на тело усталость навалилась с новой силой. Но теперь усталость была лёгкой и расслабляющей. Тёплое убаюкивающие мерцание, от которого я так сладко засыпал все последние ночи подряд, окончательно растворило моё отчаяние, заставляя веки закрыться, и я крепко уснул, ощущая приятную истому в каждой клеточке тела.

Но ничто не вечно, даже самые сладкие сны!

Очередное утро стучалось в окно, заставив меня вздрогнуть! После ночного ливня на небе, на удивление, не было и тучки.  Открыв глаза, я ощутил противную горечь и сухость во рту.

- Ты основательно вчера надрался, приятель, - проворчал внутренний голос.

- И без тебя тошно, - поспешил мысленно послать его я в глубины подсознания, несмотря на то, что мы уже давненько не общались. Мне опять стало страшно! Я лежал в оцепенении, боясь пошевелиться, и пытался по кусочкам собрать подробности минувшей ночи. Неужели алкоголь усугубил безумие, и мне снова привиделась эта жестокая сказка про загадочную соседку с её сердцем в куске льда.

Вместо того, чтобы просто повернуть голову, продолжая лежать, я мучительно вспоминал каждую мелочь, но, не в силах более себя пытать, пришёл к выводу, что вся эта свистопляска, посетившая меня в середине ночи, с медведем, глыбой льда, её мерцанием и безоговорочная уверенность в существовании Маливьены, не могли быть безосновательны. Эта мысль окончательно вернула силы. Не желая терять и секунды, я решительно перевёл взгляд туда где, должен был оставить куб, окажись все восстановленные сознанием детали не плодом измученного воображения. Как и минувшей ночью, справа от меня, продолжая мерцать и пульсировать, полыхало полностью оттаявшее сердце. Лишь изящная чаша, удерживающая его, оставалась на своём месте (по понятным причинам!). А вот  медведь пропал.

Но я всё равно с облегчением выдохнул! И только сейчас заметил, что снова укрыт пледом! Скинув плед и подняв себя на ноги, я, затаив дыхание, ворвался в квартиру призрачной соседки!

Сегодня здесь опять всё было по-прежнему, так же, как и до визита Кости. Даже если это были декорации, их невозможно менять с такой скоростью. Едва шагнув за порог, становилось ясно: эта квартира принадлежит прекрасной молодой девушке! Бесконечное тепло и уют чувствовался в каждой детали. Да, что там, вчерашняя встреча с Костей сейчас казалась более нереальной, нежели существование моей подруги! Хотя самой подруги в квартире всё же не оказалось. Мне снова стало грустно. Но незримая рука словно щёлкнула в голове тумблером, и я на всём ходу, вломившись в свою квартиру, метнулся на кухню. На столе меня ждал свежий и горячий завтрак! А с противоположной стороны, свернувшись по-кошачьи и обнимая медвежий подарок, тихо сопело моё пропавшее чудо. Каким образом пища оставалась горячей, когда девушка сладко спала, я даже не стал задумываться. Да и сейчас это волновало меньше всего! Я осторожно подкрался к подруге и уткнулся носом в её макушку, вдыхая любимый аромат.

Теперь сомнений не оставалось, запах, который источали волосы девушки, - вовсе никакой не парфюм, а самый что ни наесть естественный запах самой Маливьены.

- Привет, любимый, - поднимая голову с заспанными глазами и, как всегда, нежно улыбаясь, сказала  Маливьена.

- Привет, спящая красавица, - не в силах сдерживать эмоций, обнял я её.

- Не хочу больше спать! - промолвила девушка, продолжая улыбаться. - А ещё я жутко соскучилась! - нахмурила она бровки.

Как же она сейчас безмятежна, а у меня внутри всё переворачивается. И всего-то нужно было - снова почувствовать тепло её тела, запах её волос, услышать этот родной голос.

- Ты не представляешь, как соскучился я, - тиская подругу, что  котёнка, буквально прорычал я от удовольствия. - Вчера ты так внезапно исчезла, словно сквозь землю провалилась, я места себе не мог найти! Но потом понял, что сам в этом и виноват. Хотя, думаю, ты уже в курсе о том, что мы успели уладить этот вопрос, пообщавшись с твоим  милым сердечком с глазу на глаз. Осталось вот только у тебя уточнить, ты больше не сердишься на меня, как прошлой ночью, малыш?

- С чего ты взял, что я сердилась, Антоша?! И хватит винить себя. Тебе не за что просить прощения.

- Но тогда почему ты вчера не хотела разговаривать, почему сердце снова покрылось льдом, и, когда я пытался его растопить, оно просто меркло?

Девушка зажмурилась, шлёпнув меня ладошкой по лбу.

- Дурашка ты, Антоша, право слово.

- Почему? - обиженно спросил я.

- Потому, что не можешь отличить заботу от обиды!

-Заботу? - не скрывая удивления, уставился я на подругу, пытаясь уловить её мысль.

- Заботу, - вздохнула та, - или по-твоему было бы лучше, если б ты схватил воспаление лёгких  или сильно простудился?