Как будто бы Киаран почувствовал, что мои силы высвобождаются, и его собственные поднялись в ответ. Тени собираются у его ног. Моя кожа покрывается тонким слоем инея, она настолько бледная от холода, что начинает синеть.
— Прекрати это, — шепчу. — Я не хочу тебя ранить.
Вижу этот момент, когда мои слова доходят до него. Киаран вздрагивает, отворачиваясь. Температура сразу же повышается, так быстро, что мою кожу жжет от тепла. Тени исчезают в почве, и луг выглядит так же, как и раньше: такой же гостеприимный, как летнее утро.
— Мы обсудим Сорчу позже, — слышу напряжение в его голосе. Его костяшки добела сжимают щетку. — Мне нужно ехать. Не вставай у меня на пути.
— Помоги мне понять. Чем дольше проходит времени между кормёжками, тем хуже тебе становится?
Киаран бросает щетку на землю и хватает седло. Его движения жесткие, когда он закидывает его на лошадь и закрепляет на месте.
— Ты не узнаешь меня в моем худшем состоянии. Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.
Прямо в тот момент, когда он собирается залезть в седло, я двигаюсь, чтобы остановить его, но он отклоняется назад от моего прикосновения. Моя рука падает.
— Как много людей потребуется, прежде чем ты решишь, что подготовился для поиска Книги? Один? — его пальцы напрягаются на седле, но он не отвечает. Не один. Больше. — Скольких людей ты просишь меня позволить тебе убить, Маккей?
— Я не…
— Да, убиваешь, — говорю я сквозь сжатые зубы. — Я видела их. Ты, может, и не остановил их сердца, но ты забрал их жизни. То, что ты делаешь с ними, хуже, чем смерть. Сколько?
Киаран отводит взгляд в сторону, но не перед тем, как замечаю выражение его лица. Стыд. Вина. Сожаление. Он не отвечает, даже когда кладу руку на его.
— Тебе не обязательно делать это. Когда мы найдем Книгу, мы воспользуемся ей, чтобы разрушить проклятие.
Его смех жесткий и горький.
— Думаешь, это имеет для меня значение? Я был готов убить Эйтинне и покончить с этим. Ты видела карту на столе. Затем ты возвращаешься и говоришь мне, что я снова тебя потеряю? — в этот раз, когда его глаза встречаются с моими, они настолько мрачные, что мне практически невыносимо смотреть на него. — Ты спрашиваешь, сколько людей я готов убить? Ответ: сколько бы ни потребовалось, чтобы спасти тебя.
Я делаю шаг назад.
— Не смей говорить, что делаешь это ради меня. Не перекладывай это на меня, Маккей.
— Ты не знаешь, о чем просишь. Ты хочешь, чтобы я отправился с тобой на поиски этой Книги, а я сейчас едва могу стоять рядом с тобой.
— Почему…
— Потому что не доверяю себе рядом с тобой, — фыркает он. Когда он осматривает меня, лиловый цвет в его глазах практически полностью вернулся. — Ты все еще человек, — говорит он низким голосом, — и мой контроль не безграничен. Должен ли я напомнить тебе, что случилось с последней женщиной, которая доверилась мне в том, что я не причиню ей вреда?
Я закрываю рот. Катриона. Соколиная Охотница, в которую он влюбился тысячи лет назад. Он прекратил питаться людьми и не смог остановиться, убивая ее.
В этот раз, когда Киаран шагает ближе, его прикосновение холодное. Жестокое.
— Может, мне стоит рассказать тебе правду? О том, о чем я не был способен перестать думать со вчерашнего дня? — его пальцы прошлись по артерии на моей шее. — Как я могу чувствовать твою кровь, двигающуюся по твоим венам, когда целую тебя сюда. Могу почувствовать силу внутри тебя. Она бежит отсюда, — он прижимается холодной ладонью к моей груди, — прямо сюда, — касание Киарана медленно следует по руке вниз до кончиков пальцев. Я зажмуриваю глаза от дрожи, которая проходит через меня. — И это должно было быть сдерживающим фактором, но это не так. Ты только горишь ярче, — затем он ныряет головой и прижимается губами к моему горлу. Рвано шепчет: — Здесь. Я бы укусил тебя прямо здесь.
Замираю, когда его зубы царапают мою шею.
"Не надо. Пожалуйста, не надо. Не так".
С тихим звуком Киаран резко отталкивается.
— И в этом заключается причина, по которой я не доверяю себе с тобой. Поэтому мне нужно ехать.
Тянусь, чтобы схватить его за руку, замечая, как его глаза слегка темнеют. Не так, как прежде, но достаточно для того, чтобы сказать мне, чтобы я была осторожней.
— Когда я увидела твои человеческие жертвы в домике, — говорю я, — Эйтинне сказала, что не знает, остался ли ты до сих пор моим Киараном Маккеем.
И вот оно, проблеск вины в его взгляде. Настолько быстрый, что чуть не пропускаю его. И я надавливаю, зная, что права в этот раз.
— Я подумала о твоих подарках. Как ты использовал своих sluagh, чтобы доставлять тела Соколиных Охотниц Эйтинне. И подумала, что, возможно, она была права. Подумала, что, возможно, ты снова мучаешь ее тем же способом, как и раньше.
— Хорошо, — холодно говорит он. — Так проще.
Поднимаю руку, чтобы прикоснуться к его лицу.
— Но затем я вспомнила тот единственный раз, когда ты почувствовал вину. Когда ты убил Катриону, ты доставил ее тело сам. И именно ты принес тех людей в лагерь Эйтинне, не так ли? Потому что она не единственная, кого ты мучаешь.
"Ты мучаешь себя", — думаю я.
"Да, именно так".
Как будто читает мои мысли, он ничего не говорит. Замечаю, как его взгляд смягчается. Он все еще мой Киаран Маккей. Это так.
— Не делай это для того, чтобы спасти меня, Маккей. Не тогда, когда ты сам учил меня тому, что я должна спасать себя сама.
— Кэм, — шепчет он.
Продолжаю, потому что знаю, что у меня лишь секунды для того, чтобы достучаться до него.
— Когда ты делал это, ты учил меня, как перетерпеть это, — говорю мягко. — Я прошу тебя сделать то же самое. Прошу тебя быть сильнее твоего проклятия.
В этот раз, когда он смотрит на меня, я знаю — он принял решение.
— Тогда мне нужно, чтобы ты дала мне обещание, прежде чем мы сделаем что-либо еще. Прежде чем отведу тебя к Сорче.
— Ладно, — я сглатываю.
— Если я отправлюсь с тобой и стану кем-то, кого ты не узнаешь, не позволяй мне навредить тебе. Оставь меня позади, если придется, — когда я мешкаю, он продолжает: — Обещай мне.
Затем я сделала то, что никогда не делала за все то время, что знакома с Киараном: лгу ему прямо в лицо.
— Я обещаю.
Глава 20
Я едва прохожу через дверь туда, где Киаран удерживает Сорчу, когда у меня появляется желание убежать прочь. Сейчас я понимаю, что Киаран имел в виду, говоря, что Сорча находится там, где должна быть по праву. Он сказал, что она заплатит за все, что сделала.
