Невеста проклятого волка (СИ) - Сапункова Наталья

— Кошачье святилище. Женский храм.

— М-м?.. — Катя мысленно поздравила себя с собственной недалёкостью.

Надо было расспросить Турей про местную религию, ещё со слов айи Лидии было понятно, что тут это есть и это важно. Но святилище — кошачье? Серьёзно?..

— Есть женские храмы, есть мужские. Это условно. Храм Отца и храм Матери. Мужчины заходят в женские храмы по особым праздникам. Хотя строгого запрета и нет. Но в храмы куматов волки не заходят… — он не то усмехнулся, не то оскалился, во всяком случае зубы блеснули.

Он подошёл к воротам и громко постучал. Фонарь качнулся, заметались тени. И котёнок словно понял, что что-то происходит, заскрёбся и жалобно мяукнул. Ответа пришлось подождать.

— Кто том? — донеслось с той стороны.

— Открывай, кошка! — крикнул Данир. — Я Данир Саверин, хозяин Манша. У нас важное дело.

— У волков не может быть здесь дел, тем более ночью. Уходи, волк, — спокойно сказал мелодичный, звучный женский голос.

— Открывай! — Данир стукнул кулаком в дверь. — И поговорим! Ты откроешь мне ворота!

Катя не могла поверить: всегда спокойный, умный, выдержанный Данир теперь вёл себя зло и глупо! Вместо того, чтобы быть вежливым и объяснить суть проблемы.

Кажется, за воротами посовещались.

— Айт Саверин, с всем нашим уважением, ты не можешь войти в святилище. Твоя волчица тоже не может. Чти обычай, айт.

— Айя, послушайте, — крикнула раздосадованная Катя, — У нас тут котёнок, точнее, кумат, ему нужна помощь! Откройте, пожалуйста!

Ответом было долгое молчание.

— Не вмешивайся, — Данир больно сжал ей руку, но попросил своим обычным голосом, а не тем, которым говорил с женщинами из храма. — Они должны открыть мне ворота. Это моя земля. Иначе я сейчас разнесу их белым пламенем.

— Нет, волк, — тут же донёсся ответ. — Чти обычай, или ответишь перед Матерью. Это святилище. И я вижу, что у тебя нет сил на белое пламя! — и это уже был другой голос.

— Данир, пожалуйста, — тихонько взмолилась Катя, — попроси их, объясни всё! Не надо разносить. Тут же котёнок… ребёнок!

— Про исчезновение ребенка мы бы знали, — тут же ответил голос. — Чего вы на самом деле хотите, айт и айя?

Данир принюхался, его ноздри затрепетали. И он засмеялся:

— Я так и думал. Какой-то кот удрал, и я не помчусь следом. Но могу послать волков? Послать?

Ответом была тишина. Данир взглянул на Катю и сказал мягче.

— Я не подойду к вашему алтарю, обещаю. Пожалуйста, кошка, — Катя поразилась, с каким усилием он произнес это «пожалуйста».

Теперь тишина отчего-то казалась оглушительной.

Данир вытащил их корзины котёнка — теперь зверёныш был неподвижным и обмякшим, — и двумя пальцами разорвал цепочку на его шее. И бродил цепочку с подвеской за ворота.

— Мы оставим его тут. Делай что хочешь и сообщай его родным тоже что хочешь.

И тут же с той стороны с коротким лязгом отодвинулся засов, и ворота открылись.

Эта женщина-кошка была невысокая и щуплая, как Гетальда, и — рыжая! Огненно-рыжая и с веснушками. Одета в темное — в широкие штаны, рубаху с длинными рукавами и что-то вроде телогрейки из чёрного меха, похожего на кроличий. Волосы её были скручены в простой узел на затылке. Они поклонилась, сложив перед собой руки наподобие индийского приветствия, взяла корзину, которую Данир поставил на землю, заглянула, поцокала языком и быстро унесла. Другая девушка, тоже невысокая, но полненькая и черноволосая, в таком же тёмном костюме, с неизменным поклоном пригласила Данира и Катю следовать за собой.

Они и проследовали, в довольно большую комнату, там топилась печь, а вдоль стен стояли диваны с подушками.

— Подождем немного, — Данир устроился на одном из диванов и потянул Катю за собой, усадил рядом. — Надолго нас тут не задержат.

Девушка, уже третья, принесла чаши с душистым ягодным чаем на подносе. Чай был щедро приплавлен мёдом, даже чересчур.

— Старшая приготовила этот чай специально для тебя, айт Данир, — сказала жрица. — Чтобы ты восстановил силы, истраченные в ущелье Белого Демона.

— Это не стоит её беспокойства, — сухо обронил Данир.

— Очень вкусно. Передайте ей нашу благодарность, — поспешно сказала Катя.

Девушка с улыбкой поклонилась теперь персонально Кате, и ушла.

Данир насупился, но воздержался от замечаний. Чай он выпил.

Скоро пришла рыжая, снова поклонилась и присела напротив.

— Наша благодарность безмерна, айт Саверин, айя Саверин. Девочка, скорее всего, умерла бы через несколько дней. Теперь всё будет хорошо.

— Она уже превратилась? — поторопилась спросить Катя и виновато посмотрела на Данира.

Кто знает, на самом деле, что позволяет здешний этикет? Видимо, она то и дело его нарушает.

— Нет, айя. Не так быстро, — с улыбкой покачала головой рыжая. — Это дело нескольких дней. Позвольте уточнить, если мне позволено, где нашли девочку?

— Айя Катерина случайно отобрала её у проезжих купцов. Напугала их и тут же помиловала. На ребенке нет клейма, поэтому мы сразу не догадались. Хочу получить известие о том, что с её родителей взыскали штраф и клеймо поставлено.

В лице жрицы что-то дрогнуло, но она ответила спокойно:

— Я позабочусь об этом, айт.

— Я нездешняя, ничего не смыслю в делах оборотней, как и в обычаях Веллекалена, — сказала Катя, больше затем, чтобы сменить тему. — Если что-то было неправильно — сожалею.

— Не о чем сожалеть, айя Катерина, — мягко сказала жрица. — Мы все бесконечно благодарны вам. Девочка нездешняя, она издалека. Её клан живёт во Флоре. Возможно, семья уже уверена в худшем.

— А кот, который удрал из-под моего носа и думает, что я не заметил — он не из-за отрогов? Скажешь мне правду, жрица?

— Он не из разбойников, айт. Могу поклясться.

— Но он не рискнул встречаться с нами.

— Прости ему его малодушие, айт Данир.

— Сколько лет девочке? — спросила Катя. — Я имею в виду, по-человечески?

— Думаю, ей четыре года. Самое большее пять, — рыжая с охотой отводила взгляд от Данира и разговаривала с Катей. — А понимаю, айя Катерина, что вы удивлены ситуацией вообще, если мало знаете об оборотнях. Первые обороты у детей происходят неосознанно, а даже самые маленькие раны при оборотах причиняют сильную боль. Дети постарше уже могут с этим справляться, а вот такие, у которых ещё не было сознательных оборотов, не могут обернуться, оборот начинается и останавливается, раны углубляются, появляются новые. В конце концов это всегда приводит к смерти. Если не помочь. Ваша рана тоже причиняет вам боль при обороте, айт Данир, — жрица достала из поясной сумочки маленькую баночку из тёмного стекла, — это не заживит рану, конечно, но уймёт боль, если наносить перед оборотом. Это очень редкий состав…

— Не стоит, я же не ребенок и не кумат, — бросил Данир равнодушно. — Мне не нужна мазь от боли, жрица.

— Как скажете, — рыжая улыбнулась уголками губ и сжала баночку в кулаке.

— А возьму, если позволите, — снова вмешалась Катя. — Пусть хранится у меня, вдруг пригодится кому-то ещё?

— Конечно, айя Катерина, — рыжая отдала мазь Кате. — Айт Данир, мы хотим предложить тебе зачерпнуть из нашего источника. Ты обещал не прикасаться к алтарю, но прошу, прими это как подношение. Ты совсем обессилен, а если зачерпнёшь, сможешь воспользоваться Агатовым порталом. Иначе на лошади будете добираться до храма ещё два часа, не меньше.

— Откуда вы всё знаете, пронырливые кошки? Про то, что мы собираемся в храм?..

— Вы верно заметили, айт, мы пронырливые, — рыжая не обиделась, скорее наоборот.

— Хорошо, — сказал Данир.

И с чем согласился? Зачерпнуть из источника?..

И рыжую это, кажется, удивило. Она кивнула, и перевела взгляд на Катю:

— Айя, мне кажется, вы хотите что-то спросить? Если айт позволит.

— На это айе не нужно мое позволение, — уронил Данир.

— Всего лишь любопытство, — воспользовалась случаем Катя. — Я не называла имени. Откуда вы знаете, как меня зовут?