Даже если вам немножко за 30, или Герой (не) моего романа! (СИ) - Любимка Настя

— Да пошли вы все! Что не день — вшивая проверка для беременной. Признайтесь уже, что вам не нужны мои дети! Хотите выкидыша? А вот вам! — я скрутила фигу как раз перед носом муженька. — Не нужны дети, так найдите в себе мужество в этом признаться. И отпустите меня! Сама и рожу, и воспитаю достойно. Подальше от вашего гадюшника! Без вас прроживу, твари!

— У нее помутнение. — Выдал принц. — Она считает, что у нее не один, а двое детей. Сигуран! Усыпи! Она навредит себе!

— Миледи права, в ее чреве двое детей. — Прежде, чем ухнуть в небытие расслышала я.

«Сволочи, какие же сволочи!»

*

Кабинет его высочества

— Мразь!

Принц впечатал кулак в лицо мужчины, которого считал если не братом, то очень близким человеком.

— Ты клялся, что у них все по взаимному согласию. Ты докладывал о девчонке так, словно она тварь в женском обличии, и что выходит? Тварью все это время был ты!

Магия его высочества брызнула фиолетовыми искрами во все стороны. Он злился, но в первую очередь на себя. Что мешало ему не поддаваться на уговоры друга?

Он так устал. Устал от бесконечного круговорота интриг, предательств и смертей. Устал. Магия сердца мира пульсировала, звала его, требовала своей платы, а он не в силах был ее дать. Не в силах остановить засуху и пожары на юге, наводнения и потопы на востоке… Со смерти отца процент разрушений мира достиг тридцати. Небывалая величина. Сколько у них имелось в запасе? По подсчётам не больше пяти лет? Пять лет на то, чтобы исправить ситуацию. В противном случае мир погибнет, а вместе с ним и все те, кто был ему дорог и за кого он в ответе. Его дети… его маленькие девочки… Доживет ли кто-нибудь хотя бы до десяти лет?

Его ближний круг едва ли насчитывал пятерых взрослых человек. А теперь и вовсе состоит из одних дочерей. Кому стоит доверять? Если даже те, кто был ближе всего — предали?

Нет, принц не снимал с себя вины. Он знал о том, что задумал Зевиль. Знал и позволил Анлунирону продолжить наблюдать за общением брата и подопечной друга. И имеет ли теперь значение, что он требовал прекратить их сближение, если Анлунирон почувствует хоть малейший протест со стороны Сабины. Даже самое маленькое сомнение…

Боже, да ему было проще поверить, что в теле соплячки разум прожжённой интригами змеи, чем светлая и добрая душа, которой требуется путеводитель!

Нет, в этой ситуации, мразями оказались все.

— Ее аура… Во время истерики миледи, пробилось яркое пламя, которого раньше у Сабины не наблюдалось, но если изначально некоторые проблески в ее ауре я мог списывать на объединение аур матери и нерожденного дитя, то теперь вижу, что беременность не причем. Когда ты нашел ее в купальне, Анлунирон, остались ли следы мертвой энергии?

Стоящий на коленях советник молчал. Он вздрогнул от вопроса и ниже опустил голову.

— Отвечай!

— Да, — выдохнул Анлунирон. — Она была какое-то время мертва. Поэтому Сигуран и обнаружил несколько затемнений в ее голове, и…

— Довольно.

Принц ударил вновь, на этот раз не сдерживая ни магический поток, ни свою ярость.

Права! Тысячу раз права! Они ее убили. И никакие оправдания не помогут. Даже тот факт, что проверни Зевиль задуманное, то мир просто бы погиб раньше. В тот самый миг, когда его поганая кровь, отравленная ядом зависти, жажды наживы и жестоких удовольствий, попала бы на алтарь.

Однако без отречения, не допустить его к сердцу мира не представлялось возможным. Еще отец пытался провести ритуал отречения для младшего отпрыска, но для магии, преступлений Зевиля, а точнее доказательств этих преступлений, оказалось недостаточно. Требовалась поимка с поличным. Но даже в этом случае, доводить свою временную жену до того, чтобы ее в итоге изнасиловали — он бы не позволил!

Твари? Кажется, так она отозвалась о них? Слишком мягко для всего, что ей довелось пережить.

Права и в том, что он не желал от нее детей. Впрочем, не только от нее. Шторка была придумана не только для того, чтобы его любовницы поостыли со своими сексуальными домогательствами, но и затем, чтобы девчонки в будущем имели возможность завести нормальную семью. Не прикованные к нему долгом перед больным ребёнком.

Его высочество медленно выдохнул, он добьется того, чтобы новый закон одобрил совет даже, если ему не суждено стать королем. Пока он является наследным принцем, его власть ограничивается советом. Конечно, полномочий у него куда больше, однако некоторые вещи, не может даже он.

Матери его дочерей не должны хоронить себя заживо, все они имеют право на нормальную семью.

И все в итоге упирается в вопрос престолонаследия. Впрочем, даже два, три или четыре года счастливой семейной жизни — это уже много. Ни одной из тех, кто сейчас имел статус его законных любовниц, он не может предложить ничего и отдаленно похожего на статус замужней женщины и пусть иллюзию, но счастья.

— Мой принц, я готов отдать свою жизнь ради вас, — Анлунирон ухватился за руку его высочества, — вы же знаете, что не было иного выбора. Нам никак не удавалось поймать Зевиля…ради вас, ради сердца мира…

— Жизнь? — Принц сжал кулаки, гася в себе желание забить советника до смерти. — Но отдал ты жизнь Сабины. Что ж… ей решать, как поступить с тобой. А до тех пор… Стража!

Наблюдая за тем, как на Анлунирона надевают магические кандалы и уводят в камеру, его высочество испытывал лишь горечь. Заигрался. И почему он не заметил, что гордыня друга переросла в жажду вершить чужие судьбы. Героем себя возомнил, для цели все средства хороши…

Принц злился. Злился на то, что доверился не тому. Гордыня? У кого его нет? Он не считал проблемой гордыню Анлунирона, просчитался в итоге. Когда гордыня переросла в жажду властвовать и вершить чужие судьбы? Нет, снимать с себя вину за случившееся с Сабиной, принц и не думал, хотя прекрасно понимал, не будь он столь доверчив к словам того, кого считал своим другом и советником, все могло бы быть иначе. От того и бесился. Его просчет, его вина.

Орте Сигуран… А что движило его наставником? Чем он думал, когда помогал Анлунирону? Разве не орте Сигуран когда-то учил принца, что его высочество обязан поступать по совести и чести. Почему орте Сигуран не предупредил о том, что творит Анлунирон? Почему, в конце концов, как это бывало раньше, не раскрыл глаза своему ученику? Уж его-то принц всегда слушал и прислушивался!

Нет, он не понимал. А посему отправился прямо к учителю, который выхаживал леди Сабину. Отозвать его от нее — однозначно подписать очередной приговор его временной жене и детям. Детям…

Двойня или близнецы… Сабина могла подарить ему двух здоровых малышей. Почему-то думать о том, что и эти детки обречены родиться неполноценными не получалось. Откуда-то крепла уверенность, что на этот раз его потомство обойдет стороной злой рок. Лишь бы сейчас им ничего не угрожало, лишь бы беременность не прервалась.

Идиоты!

Много ли нужно женщине, чтобы она начала нервничать? А где волнения, там и истерика, как итогом нервный срыв, переросший в горячку. Он привык думать о Сабине так, словно и не восемнадцатилетняя девчонка перед ним, а старая, умудрённая жизнью стерва. Бывали на его веку подобные. Какие и соперницу отравить приказ отдавали, и не брезговали расплачиваться своим телом, а порой и сами совершали такие вещи, от которых даже у него волосы дыбом вставали. Удавить младенца? Дать ребенку коржик с ядом? Перерезать нелюбимому мужу горло? Было и есть… Многое в его мире не совершенно. Подлость и жадность гуляют рука об руку, лихорадя то одну, то другую провинцию. Еще и наместники… Так было всегда. Но со смертью его отца стало в разы хуже. Сердцу мира нужен преемник. А его нет. Точнее нет гарантии, коей является продолжение рода. Прямое продолжение!

Принц шел коридорами и думал о том, что ситуация с Сабиной — полностью его вина. Он допустил халатность, просчитался, доверился. Как ни назови, он проявил слабость там, где не имел права этого делать. Но не объяснишь же это той, которая пострадала? Что ей его оправдания и объяснения? Даже попытайся он извиниться, что это изменит? Разве сотрёт страшные воспоминания из ее сердца и души? Разве уничтожит не зерно, и уже даже не росток, а крепкое дерево сомнений из ее разума? Стал бы он доверять тем, кто заочно его приговорил? Сумел бы простить и подставить спину? Нет.