Стальные небеса (СИ) - Котова Ирина Владимировна

— Немного могу сказать, — Вей Ши, вспоминая, изящно касался пальцами лба. Тяжелая серьга раскачивалась при ходьбе, и Четери с неудовольствием думал, что будет мешать она в бою, а затем, успокоенно — что это еще одна трудность, с которой ученику не лишним будет справиться. — Девочка говорила на языке Песков только одну фразу: "…слепец великий, равный богам, семя убитого знак тебе даст…" Я услышал эти слова после того как в ее видениях показались мне исполины, которые сражались в небесах. Фигуры в тумане, выше гор, сияющие тени, словно в нашем театре теней, пяйяньги.

— Опиши их, — попросил Четери, только что один за другим всадивший шесть узких ножей в порожек дальней беседки и не задевший ни одного ствола из густо посаженного между дорожкой и беседкой апельсинового сада.

Вей прищурился, глядя на ножи и качая в руке свое оружие.

— Мне показалось, что один из гигантов имел четыре руки, а второй был окутан пламенем. Еще у одного в руках видел копье со сверкающим острием, а четвертый держал плеть из вихрей. Были там и еще исполины, но видение оказалось коротким, да и тяжело смотреть на такую мощь, может размазать. Не знаю, Мастер, что это было: метафора сознания девочки Юноти, битва из будущего или картины из прошлого. И не знаю, связаны ли с этим видением слова о слепце, — он поколебался и не удержался от любопытного: — Думаешь, о тебе она говорила?

— Бросай, — усмехнувшись, приказал Чет, и Вей, покачав на ладони тонкий и длинный нож, остановился, метнул его — и, задрав подбородок, разочарованно пошел поднимать. На зеленой траве под деревом лежал упавший ярко-оранжевый апельсин, но на него сыпались срезанные листья и ветки.

— Бросок правильный, но тебе не хватает силы в пальцах и гибкости в кисти, — отметил Чет, когда он вернулся. — Будешь отжиматься. И упражнения для запястья я тебе покажу. Но ты лучше это делаешь, чем я думал.

— Спасибо, Мастер, — коротко ответил Вей Ши, продолжая шагать рядом к беседке. Спина его была прямой, и лицо спокойным, почти высокомерным, но Четери ощущал, как нетерпеливо ждет он похвалы или очередного урока, как жаждет показать, что он умеет.

— Меня, конечно, можно назвать слепцом, ибо я многого не вижу и многого не знаю, — проговорил воин-дракон задумчиво. — Но не равен я богу, хоть Красный и отметил меня, и оказал мне честь, позволив вступить с ним в бой. Вся жизнь Мастеров — служение искусству боя, стремление сравняться в искусстве с Вечным Воином. Однако — нет, куда мне себя с ним равнять. Эти же слова, покрутив можно к кому угодно приложить: и к Владыке Владык Нории, и к феби Амфату. И ко мне. Значит, ждать нужно. И внимательно по сторонам смотреть. Бросай.

Вей метнул нож, и на этот раз апельсин упал мягко, почти неслышно. С ветки, кружась, слетело всего два листа, но наследник недовольно отвернулся.

— Тороплив ты очень, — строго сказал Четери. — Ты не результата жди, сможешь или нет, а так руку отрабатывай, чтобы всегда знал — точно сможешь. А это работа не одного года. Ты не похвалы моей жди, что тебе моя похвала? Ты знания о себе жди, что тебе умение это далось.

— Твоя похвала дороже тысяч слов других людей, — тихо ответил Вей Ши.

— А твое знание о себе должно быть прежде любых слов и дороже, — откликнулся Мастер. — Но ты придешь к этому, ученик. Теперь вот что скажи: дед твой говорил мне, что узрел меня мертвым, израненным.

— Да, и я это видел, — глухо подтвердил Вей.

— И я себя видел, — хмыкнул Четери. — Смотри, — он достал из-за пояса рисунок маленькой Рудлог, и Вей Ши, приняв его, начал невозмутимо разглядывать.

— Девочка хорошо рисует, — сказал он, наконец, и на лице его на мгновение промелькнула улыбка. — Да, тут все так, Мастер.

— Все ли? — требовательно спросил дракон. — Не было ли какой-то еще детали, особенности, что здесь не отображена?

Наследник несколько минут смотрел на рисунок — Чет успел сходить за ножами к беседке и вернуться, а Вей Ши все стоял, прикрыв глаза и прижав ладонь к виску, и от него тянуло покоем и свежестью молодой травы.

— Я вспомнил, — проговорил он, поднимая янтарные глаза на учителя. — Волосы твои были отрезаны, как здесь, и когда я чуть сместился, увидел тебя со спины. И мне показалось, что в них словно запутался рваный кусок сетки. Не знаю, поможет ли тебе.

— Все поможет, — отозвался Чет задумчиво, а наследник продолжал:

— Я и хотел бы больше увидеть, но потом девочка Юноти ушла прозрением в Тидусс, к пестрому храму Триединого, сложенному из камней, формой похожих на соты.

— О, я помню его, — усмехнулся Четери, веером вбивая ножи в землю у корней разных деревьев. — Там вокруг пасеки стоят, и духов разных роится тьма. Их медом подкармливают. Там и меня медом кормили. Вкуснее не пробовал его. Говорил ли ты про это настоятелю Оджи? Он тидусс, ему понятнее должно быть.

— Говорил, — буркнул Вей Ши, — и слова на тидусском и он слышал, и я, много там сказано было, куда больше, чем на языке Песков, но непонятно ничего.

— Вспомнишь? — поинтересовался Чет.

Наследник снова остановился, прикрыв глаза — и снова потянуло от него покоем, ментальной силой потянуло, да такой, что Мастер улыбнулся, разглядывая сосредоточенное лицо ученика.

— Смерти смерть, — начал Вей, с паузами, словно прислушиваясь и повторяя за кем-то, — тысячи лет, ворон в клетке…

Он несколько раз полностью повторил длинный стих маленькой провидицы, затем открыл вновь поменявшие цвет глаза и вопросительно посмотрел на Чета.

— Понимать бы, кому помолиться, — покачал головой Мастер. — Триединому?

— Настоятель Оджи сказал, что напишет в тот храм, — сказал Вей Ши. — В предсказаниях всегда так. Особенно вербализованных. Неопределенно. Зато когда сбывается, сразу все понятно становится.

— Лучше бы понятнее становилось до того, — засмеялся Четери. — Бросай, Вей.

— …Мастер, — проговорил наследник хмуро, когда снова вернулся с ножами. — Скажи мне, как решить, где правильный поступок, а где нет? Есть правила, есть приказы старших мужчин семьи… трактаты о достойном, стихи о красоте души. Но как выбрать, когда есть несколько решений, и как наследник Вей Ши я должен поступить одним образом, а как воин — другим…

Четери, прекрасно поняв, к чему клонит ученик, подхватил вихрем пару срезанных апельсинов — они ткнулись ему в ладони, и дракон, протянув один Вею, уселся прямо на траву, скрестив ноги, и принялся чистить свой плод. Юный тигр остался стоять, напряженно ожидая ответа.

— Мы все одновременно много кем являемся, — мягко сказал Четери, закинув в рот терпко-сладкую дольку и с удовольствием глотая сок. — Я — Мастер, я — Владыка, я — муж, я — друг, я учитель и ученик, и это далеко не все. Нужно просто понять, кто ты на самом деле, кто прежде всего. Какова твоя глубинная суть, Вей Ши. Что для тебя важнее.

— Как понять, Мастер? — пробормотал наследник йеллоувиньского престола.

— Все просто, — усмехнулся Чет. — Мысленно убирай из своей жизни то, что дорого тебе. Трон, искусство боя, родных, учителей, друзей. То, от чего ты не сможешь отказаться ради другого, и есть твоя глубинная суть, Вей Ши.

— А в чем твоя суть, учитель? — после долгой паузы спросил Вей. — Ты… прежде всего… муж, да?

Четери покачал головой.

— Я прежде всего воин, Вей Ши. А кто ты — только ты сам можешь дать ответ.

Массажистка Люй Кан больно разминала дракону шею, а он, почти засыпая, продолжал крутить в голове разговор с учеником, с удовольствием ощущая на разгоряченном теле легкий ветерок и эхом повторяя запомнившиеся слова маленькой Рудлог.

"Семя убитого знак тебе даст… семя убитого знак тебе даст…"

Раздался звук, словно задребезжал жестяной лист, ахнула Люй Кан, остановившись, и Четери неохотно открыл глаза. И увидел, как прямо под белыми высокими сводами купальни, в пару от горячих чаш с водой наливается ртутью поверхность Зеркала, и оттуда один за другим выходят неожиданные и немного удивленные открывшейся картиной гости, одетые в военную форму Рудлога.