Проблема выбора - Дашевская Анна Викторовна "Martann"

— Адалаис, прошу, покажите мне ваш сад! Кажется, я видела там розы «Вивьен Вествуд»?

Наутро я скрепя сердце оставила Валери одну разбираться со всеми женщинами семейства д’Альбон, и Анри повез меня в Авиньон. Метку для открытия портала я поставила возле левого столба въездных ворог в поместье за большим и страшно колючим кустом. Хотелось надеяться, что в момент моего возвращения сюда никто не полезет за какой-нибудь надобностью…

Авиньонский музей Lapidaire, в научном отделе которого шло изучение интересующей меня скульптуры, был битком набит туристическими группами и отдельными путешественниками; школьные и даже, кажется, детсадовские группы наполняли все залы безостановочным чириканьем. Мальчик лет десяти в оранжевой жилетке шел спиной вперед, ухитряясь уворачиваться от тех, кто попадался на пути. Впрочем, на меня он налетел, посмотрел затуманенным взглядом и шепнул: «Извините!» Подбежала учительница, молоденькая и хорошенькая, тоже в жилетке, схватила его за руку и громким шепотом завопила:

— Жиль, ты что?

— Госпожа Файлер, я проверяю, сколько человек я могу заметить за спиной! — ответил он таким же «секретным» голосом.

Девушка дала ему символический подзатыльник и потащила в угол, где я наконец разглядела целую группу таких же оранжевых, сидящих на полу с альбомами и карандашами. Они копировали картину, изображавшую красавицу с чьей-то отрубленной головой в руках.

«Ага, — сообразила я. — Это они в разноцветных жилетах для того, чтобы учителя могли легко сосчитать своих, а чужих не хватали! Пожалуй, надо уносить отсюда ноги…» Высмотрев в углу подтянутую даму в форменном пиджаке, я подошла к ней и попросила указать путь к кабинету мэтра Решона. Служительница улыбнулась, подвела меня к незаметной дверце, открыла ее магическим пассом и сказала негромко:

— По коридору налево до конца, комната номер десять!

Оказывается, параллельно музейным залам, заполненным детьми и взрослыми, располагались рабочие кабинеты, лаборатории и даже конференц-зал, где нормальные взрослые люди изучали состав красок или возраст мрамора, доказывали или опровергали принадлежность произведения искусства автору или эпохе… словом, занимались интересными и понятными мне вещами.

Мэтр Решон, когда я вошла в десятый кабинет, занимался одновременно несколькими делами: разговаривал по коммуникатору, что-то печатал на компьютере, размешивал кофе в высокой чашке с разноцветными квадратиками и искал что-то в ящике стола.

— О! — сказал он, увидев меня. — Вот вы скажите, какого цвета бронза?

— Бронзового, — ответила я без тени сомнения.

— Вот! И я говорю, Соренсен, — красноватый, желтоватый, золотисто-коричневый, но уж никак не чернозеленый! И не говорите мне про патину, она все равно не дает черного! Слышите, Марк? — это уже в коммуникатор. — Не дает!

Марк, судя по картинке на экране — симпатичный блондин, габаритами и повадками напоминающий медведя, — ответил:

— Ну так подойдите сюда и поглядите своими глазами!

— И подойду! — гаркнул мэтр Решон и отключился.

Он отпил кофе, сморщился и отставил чашку. Потом посмотрел на меня и спросил:

— А вы, собственно, кто?

— Коммандер Лавиния Редфилд, Служба магической безопасности, — представилась я. — И меня тоже очень интересует ваша черная бронза, даже если она окажется неизвестным науке сплавом.

Увидев пресловутую кошку, я поверила, что она могла сожрать некоторое количество крестьян и не поморщиться: взрослый лев, виденный мною когда-то в саванне, был, пожалуй, помельче. Включив магическое зрение, я смогла увидеть лишь силовые линии щита, окружающего скульптуру со всех сторон.

— Это чтобы не украли?

— Ну и для этого тоже, — туманно ответил мэтр Решон и растворился в толпе.

Надо сказать, что здесь, во внутреннем дворике музея, где на газоне разместили находку, было весьма многолюдно. Высмотрев в толпе монументальную фигуру того самого Марка, я подошла к нему, вновь представилась и спросила:

— Что здесь происходит, господин Соренсен?

— Понимаете, Решон хочет снять щит и взять образец металла для определения его состава и возраста.

— Определение состава — понимаю, а возраст?

— Госпожа Редфилд, существует очень много методов как химических, так и алхимических… Давайте я не буду забивать вам этим голову, если хотите, дам прочесть маленькую статью по основам такого анализа.

— Хочу, — ответила я, вновь разглядывая щит. — Хочу, но, пожалуй, йотом… Скажите мне, Марк, щит поставлен со всех шести сторон?

— В смысле? — Гигант выглядел озадаченным.

— Дно есть? Под ногами этой статуи?

— Нет… А зачем? Она столько сотен лет провалялась в земле, неужели захочет снова туда закопаться?

Тут — клянусь, что так и было! — хвост кошки шевельнулся, она повернула голову, взглянув на нас с Марком, и серебряные глаза ее сверкнули красным. «Мясо! — произнес в моей голове тягучий голос. — Сладкое!»

Не надо спрашивать меня, на каком языке она говорила, потому что и по сей день это мне неизвестно. Отшвырнув в сторону остолбеневшего норвейца, я прыгнула вперед. Одновременно снять защиту, выдернуть из пространственного кармана амулет полного подчинения, набросить его ремешок на шею оживающей статуи и вновь наложить щиты… Все это нужно было сделать в мгновение ока, потому что я буквально кожей почувствовала, как оживают бронзовые мышцы, как дергается нервно кончик хвоста и как терзает это великолепное тело изнутри лютый, неутолимый голод.

Кошка села, обернула хвостом лапы, словно обычная домашняя мурлыка, и посмотрела мне в глаза.

«Хозяйка!» — «Я буду звать тебя Бастет, — ответила я, понимая, что опять повесила себе на шею некую непонятную полуразумную сущность. — Тебя покормят мясом». — «Да, хозяйка! Выпусти меня из этой клетки, она больно кусается!» — «Выпущу, но запомни: никого из двуногих убивать нельзя, они будут тебя кормить, гладить и разговаривать с тобой». — «Никого из двуногих убивать нельзя, — согласилась она. — Четвероногих можно».

— Вот тьма, — пробормотала я. — Этот диалог можно продолжать бесконечно. Соренсен, скажите мне, кто из присутствующих хоть чуть-чуть владеет менталом?

— Ну, я владею… совсем немного только.

— Отлично!

«Я сейчас уйду, Бастет. Но я вернусь к тебе. Пока меня нет, ты должна слушаться вот этого двуногого, его имя Марк».

За руку подтащив беднягу Соренсена поближе к клетке, я сказала ему:

— Ты должен привязать к себе это существо.

— Кровью небось? — с мрачным юмором спросил он.

— Ну а чем же еще? Давай. — Я достала небольшой стилет. — От укола в палец еще никто не умирал!

— Хотелось бы мне знать: когда этот ножичек последний раз чистили и что им до этого резали? — пробормотал он, но послушно подставил ладонь.

Капля крови упала на управляющую часть амулета и зашипела, коснувшись янтарной пластины. Я всунула всю конструкцию в ручищу норвейца и сказала:

— А теперь попробуй с ней поговорить. Ее зовут Бастет.

Двое уставились в глаза друг другу, а я отошла в сторону и, не глядя, со стоном плюхнулась на какой-то камень. Магия магией, но такие прыжки в моем возрасте чреваты растяжениями и вывихами!

Только сейчас я поняла, что во дворе стоит оглушительная тишина и замершие вокруг сотрудники музея, набежавшие вдруг типы с камерами для магоснимков и непонятная публика молча пялятся на меня, Марка и кошку. Откуда-то вывернулся уже знакомый мне юный негодяй в оранжевой жилетке, подергал за рукав и спросил:

— Госпожа маг, а почему у кошки ошейник светится зеленым? А это вы с ней так разговаривали — внутри себя, да? Мыслями, да? А когда ее из клетки достанут, можно мне будет с ней поиграть?

Валери была задумчива, словно дева из средневековой баллады. Впрочем, это не помешало ей сосредоточиться и подробно доложить о сделанных за день открытиях. Кое-что уже было мне известно, но второй взгляд на проблему никогда бывает лишним.