Драконье серебро (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир"

Говорила о своем, том, что было за столетия до риара и будет столетия после. О людях скала молчала. Мелкие и суетные, они были ей неинтересны.

Краст надавил, заставляя камень открыться. Скала заворчала недовольно. Ей не нравилась сила, способная разъединить ее части, злила. Злая гора… Краст сжал зубы, без слов приказывая, и скала дрогнула, неохотно поддалась, размыкаясь. Узкий коридор, образовавшийся в плотной породе, сомкнулся, стоило ильху пройти его.

Но назад Краст и не смотрел. Тонкие красные прожилки, испещрившие свод пещеры, осветили печальную картину. На утоптанной земле одиноко валялась пара десятков тусклых золотых монет, небольшая горка меди, несколько поцарапанных кубков да женских безделушек. В огромном пространстве, способном вместить хёгга, эти жалкие остатки места силы казались насмешкой. Не сдержавшись, Краст пнул кубок, и он, описав в воздухе дугу, шмякнулся о стену и смялся от силы удара. Мелкие рубины высыпались на землю, блеснув кровавыми каплями.

Краст потер переносицу, заставляя себя успокоиться. Однажды он видел эту пещеру иной. В тот день, когда надел кольцо Горлохума и Ингольф привел мальчика сюда. Юный ильх застыл, пораженный, глядя на груды золота, сундуки с тканями и шкатулки с драгоценностями. Ингольф окинул сокровища взглядом и подобрал валяющийся у ног нож. Совсем простой, с кривым лезвием и треснувшей костяной ручкой.

— На вот, — насмешливо кинул клинок на землю. — По закону каждый, кто сумел поймать душу хёгга, получает от риара дар. Бери, гаденыш. И запомни — это все, что получишь в Дьярвеншиле. Не надейся на большее. Хоть с кольцом, хоть без — но ты лишь выблядок своей дикой мамаши. Не более того. А теперь убирайся, чтобы я тебя больше не видел и не прибил ненароком!

Ингольф рассмеялся, глядя в лицо мальчишки. А Краст молча подобрал с земли кривой нож, сжал в руке. Стер кровь, текущую из носа, растянул в усмешке разбитые губы. Бой за душу хёгга оказался непростым.

— Благодарю, мой риар, — тихо произнес он. Вскинул голову, не мигая глядя в глаза отца. — Благодарю за дар, которым однажды убью тебя.

И развернувшись, пошел к широкому коридору, ведущему наружу. Ингольф кричал позади, посылая на голову наглому выблядку проклятия перворожденных, но Краст не слушал…

…снова потер переносицу, прогоняя видения прошлого. Сейчас оно не должно волновать. Ингольф мертв, но гораздо важнее то, что Дьярвеншил разорен. Войдя в сокровищницу спустя годы, Краст не поверил своим глазам. Здесь ничего не осталось. Жалкие крохи богатств, веками накопленных предками риара. Место силы всегда священно, его пытаются не только сохранить, но и приумножить. Потому что это не только пещера, где способен залечить свои раны черный хёгг, но и безопасность всего города.

Чем Краст заплатит воинам, прислужницам, кузнецам и мастерам Дьярвеншила? Чем, поглоти все Горлохум? Склады пусты, золота нет, даже шкур почти нет. А новые можно добыть, лишь отправившись на злую гору. Вот только каждый поход за йотуновой шубой оборачивается не только уловом, но и гибелью воинов. Пятый ветер еще не сошел, а огни уже горят… Это значит, что в этом году зверей много и они голодны. А голод делает хищников яростными. Сколько мужчин не досчитается Дьярвеншил после злой горы?

Ингольф плевал на чужие жизни и посылал воинов на смерть, не задумываясь.

Краст сжал зубы так, что услышал хруст. Нахмурившись, он в сотый раз искал выход, но не видел его. Чтобы восстановить Дьярвеншил, нужно золото. Чтобы получить золото, нужны йотуновы шкуры, что так ценятся на фьордах. Чтобы добыть шкуры, нужны воины… Но никто не пойдет на гибель без золотого обещания. Можно пустить в крепость наемников, таких, каким несколько лет был сам Краст. Когда-то он ушел из Дьярвеншила и не думал возвращаться. Их с Рэмом жизнь была посвящена диким землям и случайным заработкам, походам и боям. Ильхи без рода и риара, свободные воины, готовые идти на смерть ради нескольких монет. Такие же наемники могли помочь Дьярвеншилу и добыть шкуры, которые на фьордах ценятся больше желтого металла.

Это и предложил Краст, как только занял башню риара Дьярвеншила. Но тут воспротивились главы родов, особенно Манавр, отец Хальдора.

— Дьярвеншил станет прибежищем для банды наемников? — орал он, потрясая кулаками. — Ты хочешь пустить за наши стены толпу вооруженных ильхов, что не чтят даже перворожденных? Кто поручится за то, что они станут тебя слушать? И что пойдут на злую гору, а не по нашим домам — убивать и брать наших женщин? Тебе, может, и не привыкать к такому, слышали, ты и сам много лет тем и жил… мой риар! — выплюнул старый ильх — брат его отца.

В тот день Краст едва удержался от убийства. Хотя и хотелось до красноты в глазах. Но старик Манавр не тот противник, ради которого нужно оголять сталь. А самое плохое — Манавр был и остался конухмом. Его выбрали главы родов, и риар не в силах его сместить. И с мнением конухма приходилось считаться, как ни хотелось Красту послать Манавра в пасть йотуна.

Ильх присел, подобрал с земли тусклую золотую монетку, повертел в пальцах. Дьярвеншил не любит чужаков… А ещё — образование, науку и все новое, что способно сломать устоявшуюся жизнь этого города. Злая гора… Злая и дикая гора. Дьярвеншил гибнет, но, кажется, пока это понимает лишь сам Краст. Даже Рэм считает опасения побратима глупыми. Так жили на этой земле веками, зачем что-то менять? Погибнут воины в походе за шкурой, так что же — они всегда гибли. С девятым ветром придут звери в город — так спрячемся под землей, как прятались всегда…

Дьярвеншил слушает ветра.

Дьярвеншил смотрит на огни.

Дьярвеншил прячется, молится, умирает…

И ничего не хочет менять. Так было за века до рождения Краста. Так должно быть века после.

Вот только почему внутри молодого риара зреет глухая ярость и понимание, что этот путь ведет прямиком в пекло Горлохума?

И с чего ему так думать?

Он всего лишь ошибка, непризнанный сын, порченый хёгг и бывший наемник, что видел лишь самые дальние фьорды, где и крепостей-то не было, не то что городов… Он не знает, как изменить жизнь. Не знает, что надо делать и с чего начинать. Пекло, да он даже букв не знает. Может, надо однажды ночью вырезать всех мужчин — глав родов, плюнуть на недовольных и сделать по — своему? Краст невесело усмехнулся. Так поступил когда-то Ингольф Лютый и правил на этой земле мечом и кровью много лет. Посылал на злую гору всех мужчин Дьярвеншила и наказывал тех, кто возвращался без йотуновой шкуры. Серебристые меха потом отправлялись в Варисфольд, и там менялись на золото. Вот только цена их была гораздо дороже. Жизни. Много жизней. Но на это Ингольфу было наплевать. Он звался Лютым и гордился этим.

Вот только Краст хотел иного.

Но что он может сделать с пустой сокровищницей и ненавидящим его городом? Единственная поддержка сейчас — личный отряд, который пришел с Крастом из похода и осел в Дьярвеншиле. И даже за это риар едва не поплатился жизнью. А теперь вызвал еще большее недовольство родов, назвав нареченной пришлую девчонку!

Краст зло сплюнул и швырнул монету. Кругляш ребром впился в окаменевшую землю да там и застрял. Но риар уже повернулся спиной и пошел обратно.

Надо решить, где взять проклятые монеты. И как защитить Дьярвеншил. И что делать с чужачкой. Хотя с ней-то как раз все ясно, придет срок — уберется из его башни ко всем йотунам!

И пусть бы это произошло скорее. Бледная морь пробуждает внутри тьму. Пусть скорее уйдет, пусть проваливает. Рядом с ней он чувствует себя странно, то злится, то пялится на бледные пальцы и тонкие, вразлет, ключицы, виднеющиеся в вырезе платья. И от этих ключиц внутри неспокойно, маетно… И горло сохнет. От злобы, верно.

Он видел таких, как она. Тонких и надменных высокородных дев, что смотрели свысока на Краста, кривили красивые губы и отворачивались. Каждый раз происходило именно так. Стоило деве увидеть разноцветные глаза, и на женском лице появлялись страх и отчуждение.

Даже Ингрид не желала смотреть в лицо Краста, просила «делать все так, как делает риар», то есть, развернув к себе спиной и хорошенько оглушив зовом. Наверное, потому он и не желал разворачивать, а пышногрудая красавица зажмуривалась каждый раз, словно один взгляд в лицо прОклятого мог превратить ее в йотуна.